Настолько сильный, что никакая усталость не может его скрыть. Князь напуган, он едва ворочает языком, пальцы правой руки нервно долбят по подлокотнику, а веко над левым глазом не перестает дергаться. Уж не мы ли его так напугали? Теперь уже я скосился на Холодка, он пожал плечами.
– Привезли колдуна, – словно и не обращаясь к нам, проговорил князь. – Теперь скоро конец всей этой мути. Теперь мы узнаем, кто чего стоит и кто, что и зачем затевал.
Он улыбнулся своим мыслям и провалился в них. Мечтательно закатив глаза, он думал о чем-то приятном и не обращал на нас внимания.
– Ты! – Князь вдруг очнулся, встрепенулся и вперил взгляд мне в грудь – ожог будет будь здоров. – Ты тот солдат, что колдуна поймал? – На его тонких, неестественно бледных губах играла улыбка, и она мне не понравилась.
– Так точно, я! – Наверное, я должен был вытянуться и отрапортовать, как положено, но мне не хотелось перетрудиться и упустить чего-нибудь важного. К тому же эта улыбка… Я вздрогнул.
– Награды небось хочешь? – еще шире улыбнувшись, спросил князь.
Издевается, мне б только не на кол, в петлю еще стерплю, хотя из набора наград, обещанных улыбкой, я бы предпочел топор. А чего это я на себя тоску нагоняю? Я ж как никак герой, я Грамаля поймал, я его сюда привез. Какая, к чертовой матери, награда из топора, незачем меня с палачом знакомить, не время еще, да и не за что.
– Да нет, я свое уже получил, – слегка успокоившись и с наглой улыбкой нагнав себе уверенности, ответил я.
(Впрочем, князь, есть у меня к тебе одна просьба. Хочешь наградить – прибей Грамаля, пока поганый старикашка не разорался на весь мир, кто такая Адель. Жаль только, вслух я этого сказать не могу. Боязно чего-то.)
– Ну, ну, перестань, – махнул рукой князь, – знаю я, как живется на солдатское жалованье. Офицерье небось прикарманивает половину? Да ты говори, говори. Смелее, не бойся, – приказал он.
Капля пота сорвалась с плеча и устремилась по спине вниз, оставляя за собой дорожку. Щекотно, черт ее дери. Я повел плечами, стараясь размазать капельку одеждой или хотя бы почесаться. Князь взглянул на меня.
– Я понимаю, – сказал он. – Ты боишься, это естественно. Не станешь же ты доносить на офицеров в присутствии одного из них. – Он как-то слишком по-доброму улыбнулся и даже подмигнул мне как старому другу. – Ден! – крикнул он, слегка отвернувшись от нас, на крик примчался мальчонка лет пятнадцати. – Проводи сержанта и лейтенанта в кладовую, пусть выберут себе что захотят. Солдат на кухню и накормить! Да, и выдай им трехнедельное жалованье.
Их на кухню, а меня в кладовку! Я тоже на кухню хочу! Не надо мне награды, жрать давай! Но к моим мысленным воплям никто не прислушался. Меня редко кто слушает, хотя князь и сказал, что понимает меня, но, черт бы его побрал, я его не понял. Я вообще ни хрена не понял. К чему все эти смотрины, эти разговоры, подмигивания, улыбки. Ни хрена я не понимаю. Я себя-то не понимаю, куда уж мне до него. И ох как не понравилась мне его улыбка!
Меня и Холодка повели в помещение, гордо именовавшееся княжеской казной. Всю дорогу мы переглядывались и перешептывались. А нас тем временем вели по лестнице вверх, затем спустили вниз, снова заставили карабкаться под самую крышу. Даже не дав отдышаться, провожатый заявил, что осталось только спуститься на нижние этажи – и награда у нас в руках.
Терпение лопнуло, Холодок прижала проводника к стене, вытащила нож из-за голенища и приставила к горлу перепуганного говнюка.
– Как думаешь, Медный, здесь ему кровь пустить или стащить вниз? – Она усмехнулась, я встал у лестницы.
По-моему, не ошибся, вообще-то их тут две, но именно по этой мы пришли. Или по другой? Я оглянулся, ходы вроде одинаковые, твою мать, понастроют же.
– Вы не посмеете, – проблеял поводырь.
– Да? А что мне помешает? – осклабилась Холодок. – Я, доведенный до отчаяния голодом и бессонными ночами, – она подмигнула мне, – солдат. С утра вместо завтрака бегаю за каким-то малолетним идиотом, который вознамерился уморить меня голодом. Или завести туда, откуда я ни за что не выйду. Мне вот кажется, что ты сам замка ни хрена не знаешь. А у меня после всех этих дней с колдуном мозги слегка съехали, знаешь ли, довел меня Грамаль, тронулся я. – Холодок выдала безумный смешок для убедительности. – Так что лучше выкладывай. Какого черта ты нас кругами водишь?
Провожатый покачал головой.
– Нет? Жаль. Мог бы жить. – Лейтенант надавила слегка, по клинку сбежала капелька крови.
– У меня приказ, – пискнул поводырь и дернулся. Нож вошел еще глубже. Кровь побежала струйкой.
– Чей?
– Меня убьют.
– Точно. Вопрос только в том – кто? Могу и я. Ты мне чертовски надоел. – Холодок еще надавила.
Перепуганный слуга князя застонал и выпалил:
– Советник князя, Рувак, приказал мне завести вас в пыточный каземат. Самого-то князя нет. Он будет завтра вечером, не раньше.
Мы с Холодком переглянулись. Она, как истинная леди, игриво пожала плечами.
– А в зале кто был? – спросил я.
– Я же говорю, – пискнул провожатый, – Рувак, он и приказал. И награду мне обещал.
– Так, уже лучше, – улыбнулась Холодок. – Теперь такой вопрос: зачем ему это?
– Не знаю.
– Подумай.
– Да не знаю я. – Мальчишка почти разревелся. – Ваших людей приказано потравить, а вас туда доставить. Зачем, я не знаю.
– Верю. – Холодок знаками показала, что надо поторапливаться, иначе конец парням. – Где наши люди?
– В столовой, внизу, у южного входа, там, где солдат питают… Ох. – Он осел, глаза закатились, и его тело, картинно сложившись, упало к ногам лейтенанта.
Щенок, крови никогда не видел, его бы в казарму, а лучше в подмастерья к Грязнуле. Я там такого насмотрелся – врагу не пожелаешь.
– Готов, в обмороке. – Холодок отшвырнула тело к стене. – Ну и что делать будем?
Хороший вопрос и главное вовремя.
– Чего ты на меня-то смотришь? Ты лейтенант, тебе и решать.
– Ну тогда… – Она расстегнула мундир.
– Ты что, сдурела? – От удивления рот открылся, челюсть шарахнула по груди, тело пошатнулось и едва не полетело кубарем по лестнице. – Время нашла! – Схватившись за стену, я перевел дух и вновь принял вертикальное положение. – Парней сейчас отравят, а ты все за свое. Я думаю так. – Отвернуться, что ль, к стене, там соблазну меньше. – Надо бы их выручить. Ты дорогу помнишь?
– Скотина ты, Медный. – Надув губы, Холодок застегнулась. – У тебя на уме одно. Драку тебе подавай, нет чтоб обратить внимание на тех, кто рядом с тобой. Может, это наш последний шанс в жизни доставить радость другому, – обиженно произнесла она, но лицо ее говорило об обратном.
– Послушай, лейтенант. Ты мой командир, и то, что ты баба, тьфу, женщина, это неважно. Кроме меня, этого доподлинно никто не знает, и я, черт возьми, не хочу никаких слухов ни о тебе, ни о себе. Чего доброго, еще генерал мной заинтересуется! – (Или Адель узнает, чем я тут занимаюсь.) – Так ты дорогу помнишь?
– Нет, – коротко ответила она и отвернулась. – Так что, ты теперь мужиком меня считать будешь?
– Да. Как и раньше. – Я выдохнул. – Ну и что тут у нас?
Я наклонился над провожатым. Он развалился на полу, как в постели, похрапывал и причмокивал. Спит, скотина!
– А ну вставай, тварь! – Я от всей души пнул его. Он подскочил и сел, протирая глаза.
– Ты что же, думаешь, – Холодок наклонилась к нему, – этот Рыбак, или Мудак, или как там его, в живых тебя оставит? – Да на хрена ты ему сдался?
В глазах парня мелькнул интерес.
– Да я бы тебя первый прикончил, раз уж на то пошло. Как только все прояснилось, так сразу нож под ребра, и все. У меня разговор короткий. – Она погрозила ему пальцем, словно мамаша нашкодившему сынку.
Ну и правильно, пущай испугается посильней, и неважно, что лейтенант не такой кровожадный, как Метис. Тот вообще бы говорить не стал, сразу пришлепнул бы поводыря, как муху.
С лестницы послышались приглушенные голоса. Холодок бросил на меня вопрошающий взгляд.
Я кивнул и метнулся вниз. Черт с ней, сама разберется, не маленькая.
– Ну и долго нам тут торчать? – Я наконец разобрал слова. Теперь можно и помедленней.
– Да хрен его знает. – (Так, их двое как минимум.) – Сказано, приведут. Ты, что ль, торопишься?
– Да как тебе сказать. Там на кухне такая бабенка и глазки мне так строила.
– Эт которая, рыженькая, с косичками?
– Ну да. А ты откуда знаешь?
– Так она всем глазки строит, и мне в том числе. Но я-то с ней уже покувыркался и че-то больше не хочется, – со вздохом добавил говорящий.
– Когда это ты успел?
– Да в прошлый раз. Перед тем как на болота князь нас послал. – Он добавил несколько тяжелых ругательств.
– И как она? – сквозь заполнившую рот слюну спросил собеседник ругавшегося.
– Она-то… – усмехнулся терпеливый, никуда не спешащий парень и пустился в подробный рассказ о прелестях рыжей кухарки и недостатках ее мужа, который, в случае чего, мог и пришибить.
Солдатня, что с них возьмешь, все разговоры только о вине и бабах. Нет чтоб путное что сказать, кого ждут, например. Когда мои ребята так развлекаются, я не против, но вот нехорошие дядьки могли бы и сообщить чего-нибудь. А то вдруг они не по мою душу, а я их изобью до полусмерти.
Я продолжил спуск, стараясь идти, как учил Следопыт, медленно и без шума, восстановив дыхание.
Лестница повернула, блеснул факел. Я остановился, перевел дух. Вот они, за этим поворотом, стоят, ждут. Нас, должно быть. Какой еще чокнутый попрется по глухой лестнице?
– Слышь, Вонгис, – осторожно прервав тираду терпеливого, заговорил спешащий на свидание, – а если они нас… ну как тогда… ночью?
Медный, стоять! Ушки навостри и послушай, что скажут.
– Да не, не должны, – задумчиво отозвался терпеливый. – Тогда-то мы их проспали. Откуда только взялся этот болван. Выскочил, сука, и давай дубиной махать. Если б не он – хана им всем. Никто бы не ушел, и колдун им не помог бы. Эх, попадись он мне, я б его в бараний рог…
– Слышь, Вонгис, – произнес первый после паузы, – я вот чего не понимаю. На черта надо было нападать на них, когда они его и так сюда везли?
– Не знаю, – упавшим голосом ответил тот, кого звали Вонгис, – но знаешь, как говорят, в дела дворян не лезь, а прикажут хрен жевать, так жуй и не спрашивай зачем, а наешься – так не жалуйся. Парней вот жалко.
Да, мне тоже наших жалко. А тот болван с дубиной, похоже, я. Пора наверх, расскажу Холодку, пусть решает, что делать, лейтенант все ж.
Я сделал шаг, но на ступеньку не попал, оступился и со звоном, достойным сундука с медью, рухнул на лестницу.
Они выскочили, не дав мне прийти в себя. Над ухом звякнул о стену меч. Я извернулся и наугад лягнул нападавших. Попал! Один из них отлетел и покатился вниз, но второй продолжал махать мечом. Искры сыпались на мою бедную голову, не знал, что они такие горячие. Я вертелся как уж на сковороде, и после долгих стараний мне удалось лягнуть и его. Не так хорошо, как первого, но все ж времени хватило, чтоб оказаться на ногах и вытащить меч. Вот теперь посмотрим, кто кого.
Драться на сточенных временем, покрытых тиной и плесенью ступеньках – не самое приятное занятие. Вообще драться неприятно, каждый норовит голову снести или проткнуть тебя в нескольких местах, но приходится, коли жизнь дорога.
Я отбивал удары, медленно отступая наверх. Нападавшие не унимались, рычали и нападали вновь. Снизу послышались голоса. Еще бегут, ну нет, ребята, давайте по очереди, я с этими еще не разобрался. А ну, лови!
Левая рука нашла челюсть одного, второй проводил его взглядом и лишился руки. Пока он выл и катался по ступеням, я прикончил первого и подлетел к нему.
– А ну, говори, кого ждете? – заорал я, уворачиваясь от брызжущей во все стороны крови.
– Ммм… а-а-а… о-о-о… у-у-у… – Вместо ответа услышал я, напряг память, но нет, их не знаю.
– Ты что, твою мать, – я шваркнул его о стену, – говорить разучился? Ну отвечай, если жить не надоело! – Крики снизу становились угрожающими. Пора бы смываться, да вот беда, некуда.
– Не знаю, – проблеял он сквозь слезы, беспомощно хватаясь за культю.
– Как так, а о чем треп был?
– Нас послали… сказали пройдут трое… не должны дойти до низу.
– Сколько вас?
– Двое.
– А там кто?
– Не знаю, клянусь! – выкрикнул он и закатил глаза, но стонать не перестал.
Я бросил взгляд вниз, где от огня факелов на стенах плясали тени, а если напрячься – слышны голоса, только знакомиться с их хозяевами мне что-то не хотелось.
Еще разок, от всей души, шваркнул беспомощное тело калеки о стену. Он затих и перестал стонать. Надо уходить.
– Стоять! – прогремел голос.
Не успел я удрать.
– А хрен тебе! – Я метнул нож в их сторону.
Я и не думал попадать, но внизу кто-то завопил. Ох и громадный же он, этот гад с факелом в руках. Сюда бы Гробовщика или Метиса, а не меня, дохлика. Если не потороплюсь, и в самом деле им стану. Ну, ноженьки, выручайте!
Проклятые ступеньки разваливаются от старости, проклятые болота им в этом помогают. Упасть два раза за одну драку – это уж слишком, но мне это удалось. Я упал, разукрасив лестничный пролет отборной руганью и расквасив нос.
Тяжелый топот был у меня за спиной, и расквашенный нос уже различал смрад их дыхания, но на этот раз меч был у меня в руках. Я перевернулся, выставил его перед собой. Здоровяк не успел остановиться и со всего маху наделся на клинок. Живучая оказалась сволочь, даже проткнутый насквозь, он пытался дотянуться до моей шеи агромадными лапами.
Ни фига, паря, для нас с тобой не будет счастья, и не лезь ко мне с объятиями. Ноги уперлись ему в живот, из груди вырвался натужный хрип, и тело здоровяка полетело вниз, прямиком в объятия друзей. Они барахтались, пытаясь его сбросить, а я вскочил на ноги.
Всего четверо? Да что ж за унижение, то двое, то… Они б еще голыми руками меня взять попытались.
Я рванул вверх, там хоть Холодок, вдвоем их одолеем. Сверху раздался топот, ноги скользнули по тине, но на сей раз не подломились. Мимо, пыхтя и размахивая мечом, пронесся лейтенант.
– За мной! – проревел он.
– Ну за тобой, так за тобой, – вздохнул я – опять драться.
Не могу же я бросить женщину в беде, меня отец хорошо воспитал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52