– спросил Следопыт.
Сволочь, всегда ему надо вернуть командира на землю. Я то уже обрадовался одержанной победе, но не тут-то было.
– Найду князя, расскажу ему все. А дальше пусть он сам решает. У него голова привычна к таким головоломкам, а мне проще рассказать ему все и следовать его указаниям.
– И что ты ему скажешь? Что где-то, а где ты не знаешь, есть девочка, которую все вокруг считают дочерью графа. А все почему? Потому что она похожа на одну тетку, которую ты в глаза не видел, да еще потому, что Грамаль тебе об этом сказал. Так ты себе это видишь?
– Ну почти, – пришлось признаться мне.
– Надо знать, где она, чтоб туда ехать, а мы не знаем, – подытожил Следопыт.
– Я вот чего не пойму, – задумчивым басом зарокотал Гробовщик. – Чтоб государством управлять, ну или хотя бы областью, да даже городом или селом, знания надо иметь. А Аделька, извини, Медный, она же тупая. Даже этикета не знает. И не умеет ничего. Нет, для деревенской девки у нее голова дюже светлая, но в управлении…
Все уставились на него так, словно он открыл все секреты мироздания. Неприятно это признавать, но Гробовщик прав, чертовски прав. Высшее общество, насколько мне удалось его узнать, не приемлет в своих рядах людей, которые не умеют быть жесткими и не знают, как и в какой ситуации себя вести. Адель, как бы она ни была мила, не могла с ними тягаться. Ее должен кто-то обучить и все объяснить. Хотя бы азы. Тетя Шепот явно не могла дать ей всего этого. Конечно, наука Шепот ничуть не хуже, а для женщин даже более важна. Но «как вытянуть из мужика побольше денег» во дворце, боюсь, не сработает. Не потому ли Шепот просила полугодовую отсрочку у человека в дорогих сапогах?
Где-то в глубине сознания заворочался червячок догадки, и, еще не вполне осознавая ее, я пробормотал:
– Кажется, я знаю, где она.
– Где? – разом завопили все и, ожидая ответа, вперили в меня взгляды.
Я не отвечал, обдумывая свою догадку. Как она там сказала? «Я заключила очень выгодную сделку, теперь мне долго не придется думать над заработком». Вот идиот, мог бы и сразу догадаться. Шепот встречается с галантным обалдуем в дорогущих сапогах, за стеной, может, даже в ее саду, а Таурелия заключает выгодную сделку. Кретин, я чуть не упустил единственный шанс найти Адель.
– В Длалине, – осторожно, боясь испугать мечущуюся по голове мысль, сказал я, – есть женщина, которая обучает молодых аристократок со всей страны. Я думаю, Шепот отвезла ее туда.
– Ну есть такая, – оживился Лерой, видимо, он знает, о ком я говорю. – Весьма молода, безумно красива, наглая до ужаса, жадна до денег, но дело свое знает хорошо. А ты-то ее откуда знаешь? – сощурив глазки, спросил он.
– Ну, скажем так, я с ней познакомился, когда мы заняли город.
Трепа, не в силах сдержаться, хохотнул, и его единственное ухо очень хитро покраснело, остальные ограничились понимающими улыбками.
– Только, боюсь, мы с тобой о разных бабах говорим, – продолжил я, не обращая внимания на смешки. – Та, которую я знаю, вовсе не жадная, она даже позволила мне ее охрану попинать чуток.
Все снова засмеялись, и на сей раз не стеснялись смеяться в голос. Следопыт что-то прошипел Треске на ухо, и тот, ухватившись за живот, едва не упал со стула.
– А если она не там? – спросил Лерой, не понявший всеобщего веселья.
– Если она не там, тогда один из нас прокатится до Длалина впустую. Что мы теряем, герцог? Не там она, так не там. Один хрен, больше искать ее негде.
С этим все вольно или невольно, но согласились. Смех утих.
– Я щас напишу записку, и отправим кого-нибудь туда. Кто поедет?
– Я могу, – сказал Следопыт, вновь придвинувший к себе миску.
– Еще кого-то надо отправить в Паар, – вдруг сказал Носатый.
– Зачем? – хором спросили все, ход его мыслей не понял никто.
– Ну как, – смутился он, – предупредить армию. Глядишь, они и вырвутся оттуда. У многих здесь жены и дети, не очень-то захочется отдавать страну врагу, когда у тебя тут родня.
– Вот ты и поедешь, – сказал я.
– Так я и хотел, – просиял Носатый. – У меня брат там, – добавил он.
Все молчали. Решение было принято, но никто не спешил его выполнять. Казалось, что еще не все обговорено. Что что-то повисло, что-то застряло в горле, что-то, что мы упускаем. Лерой сидел, глядя в пол и почесывая заросшую щеку.
– Знать бы, как она выглядит, наша принцесса, – произнес он себе под нос, но мне показалось, что он это прокричал. – А то ищу и не знаю кого. – На его синих губах появилась виноватая улыбка.
– Это можно, – вздохнув, сказал я и, сняв с шеи медальон, катнул ему.
Прежде чем взять в руки маленькую желтую безделушку, он долго смотрел на меня, и я никак не мог понять, что означает его взгляд. Насмотревшись, он улыбнулся и сгреб со стола медальон, как хватает заплесневелую булку человек, не евший несколько дней, и трясущимися руками открыл его. Открыть-то открыл, но заглянуть туда боялся. Наконец пересилив себя, он глянул внутрь.
Несколько минут он сидел, выпучив глаза и открыв рот, неотрывно глядя на изображенных там господ, потом его губы дрогнули, и зал огласил мощный хохот. Он хохотал до слез, смеялся и хлопал рукой по коленке. Отсмеявшись, он вернул медальон мне.
– Нет, Медный, – произнес он, вытирая слезы, – в Лесфад поеду я.
Лерой взглянул на медальон и снова засмеялся.
– Ты че ржешь? – спросил я, заглянув в медальон, но, конечно, ничего смешного там не увидел. На меня по-прежнему взирало лицо Адели, только на несколько лет старше.
– Ничего, – ответил он, сдерживая улыбку, – так, кое-какие забавные совпадения нашел.
– Не хочешь нам сказать? – Я нахмурился, не нравится мне это. – Мы бы тоже с удовольствием посмеялись.
– Нет, – ответил он, – извините ребята, но не сейчас. Я расскажу вам потом, когда все это закончится и мы с вами встретимся в более спокойное время, за кружечкой доброго таерского вина. – Он специально подчеркнул, какое вино мы будем пить при встрече. – А сейчас, чем меньше вы об этом знаете, тем лучше для вас, да и для всех нас.
– Может, нам теперь и Адель искать не стоит? – обиженно спросил я.
Конечно, обиженно, я-то перед ним распинаюсь, все рассказал, даже придумал кое-что, а он, сволочь, поймал смешинку и спрятал ее для себя одного. Темнит что-то наш герцог, ой темнит. Не нравится мне это.
– Стоит! – Он взглянул на меня, ну и веселые у него глаза, даже мешки под ними порозовели и уменьшились. – Вот как раз теперь и стоит, – серьезно сказал он, и я понял, что он не шутит.
Пришлось слегка пересмотреть планы. Но я от этого только выиграл. Так как Лерой решил ехать в Лесфад сам, то мне надлежало отправиться в Длалин. О чем я не жалел, еще бы, тут открывались возможности свидания с моей обворожительницей, только бы ее садовники с дубинками наперевес снова в драку не кинулись. Хватит с нас ненужных смертей. Компанию до Длалина мне составит Носатый, но я останусь там, а он продолжит свой путь до Паара. Ему не составит труда найти армию. Такое количество народу нелегко спрятать.
Выехали мы все вместе, никто не захотел оставаться в гостеприимном доме герцога. Хотя Лерой и предлагал, но ребята справедливо решили, что от них будет больше проку под командой Молота, чем на харчах герцога.
На развилке дорог мы остановились. Герцог почесал висок, печально взглянул на меня и выдавил:
– Удачи тебе, Медный, она тебе понадобится.
– Спасибо! – ответил я. – Тебе тоже.
Лерой не ответил. Он последние дни мало разговаривал и совсем не отвечал на мои вопросы. А мне было жуть как интересно, что же его так насмешило. Но он, зараза, хранил молчание.
– Удачи всем нам! – сказал он. – До встречи в Лесфаде! – Герцог поднял руку и тронул коня.
Мы с ребятами сдержанно простились, и они тронулись в путь. Правда, герцога они сопроводят только до Берроя, дальше каждый из нас проследует в своем направлении. И все мы разбежимся в разные стороны, и не будет уже той отдельной роты вербовщиков, что пополняла армию людьми, а карманы своих членов деньгами. Я стоял, держа коня за узду, и смотрел на уезжавших. Кого из них я увижу еще хотя бы раз? Почему мне кажется, что со многими, если не со всеми, я больше не увижусь? К черту такие мысли. К черту их! Никто не умрет! Все будут жить, все должны жить! Но проклятый червячок в мозгу продолжал шевелиться, и мрачные мысли заполняли все пространство вокруг меня.
– Ну что, – сказал я Носатому, когда пыль скрыла от нас спины друзей, и я с трудом взгромоздился в седло, – поехали потихоньку!
– Поехали! – вздохнул он, и мы двинулись на юго-восток.
Глава 29
КАРТЫ РОЗДАНЫ
К королю его не пустили, да он и не ждал этого. Человеку, пришедшему среди ночи, сложно было рассчитывать на понимание стражи и преданного королю до мозга костей Палара. Последний скорчил недовольную рожу и заявил, что не пустит его к больному королю, по крайней мере до утра. Лерой не стал возражать, а, поругавшись для приличия, отправился спать.
Сон не шел. И большую часть ночи герцог провел, начищая оружие и следя за медленно плывущей за окном луной.
Факел давно прогорел, и комната погрузилась в темноту, разбавленную светом полной луны. Герцог отложил заточенный и в очередной раз отполированный меч в сторону и встал. Луна уцепилась за ветки единственного во всем Лесфаде высокого дерева и подмигнула ему. Он ответил ей тем же. Она мигнула еще раз и спряталась за листвой. Стало совсем темно.
Лерой прошелся по комнате, размял спину и ноги, посидел на кровати, скинул походную сумку в угол и вытянулся на ложе.
Он представлял себе изрезанное морщинами лицо короля, когда он, герцог Восбурский, сообщит ему о том, что ему стало известно. Он видел, как бледнеет король, как вытягивается его лицо, как тускнеют глаза и как начинают шевелиться волосы на монаршьем затылке. Забавное это было бы зрелище. Но король – человек скорый до дела, и он обязательно очнется от шока и тогда предложит союз и все, что он, герцог, захочет. Но Лерою не надобно ничего, ему лишь интересно, чем закончится вся эта история, хотя на этот счет он имел свои предположения.
Все закончится так, как запланировал монарх, так, как и должно быть, с одним маленьким исключением: в рукаве у герцога есть козырь, и какой, черт возьми, козырь. Сам того не подозревая, король, стремясь оградить себя от одной опасности в его лице, дал ему возможность принять участие в разделе пирога. Осталось только оформить все законно, но до того надо поговорить с королем, а для этого надо дождаться утра.
Но пока, пока нет этого разговора, он даже думать не будет о том, что может быть, и о том, что должно быть. Пока он только лишь представляет смущенное лицо сюзерена, и не более того, он даже не набрасывает план разговора. Он боится сглазить.
Одно только плохо во всем этом: Медного жалко. Жалко и его людей. Они тут ни при чем, им бы тихо выполнять свои обязанности и не лезть в дела власть предержащих, но судьба такова. И такова жизнь. Иногда люди, сами того не подозревая и не желая, оказываются втянуты в дрязги между облеченными властью. И что с того, что они такие же люди, и те же мышцы так же затянуты в кожу. При большой игре неминуемо приходится жертвовать пешками. И как жаль, что такой пешкой оказался именно Медный. Будь на его месте кто-то другой, герцог бы не сожалел ни минуты, но…
Но на месте Медного был Медный, и с этим ничего не поделаешь. И как ни жаль, но придется им пожертвовать. Пожертвовать ради целей более высоких, чем жизнь одного человека. Лерой вздохнул, он вдруг осознал, что готов пожертвовать Медным.
Резко сев на кровати, герцог дождался, когда звездочки перед глазами потускнеют и исчезнут вовсе. Он смотрел в выложенный мозаичной плиткой пол и старался не думать ни о чем. От затянувшегося ожидания хотелось пить, и желудок просил еды. Надо бы поспать, но спать не хочется. Усталость поражала мышцы, не давала им двигаться. Он вытянулся на кровати. Дерево скрипнуло, приняв на себя тяжесть его тела. Лень разлилась по телу, и только желудок не обращал на нее внимания. Он просил еды.
Лерой пошарил рукой на кровати, но сумки не нашел. Приподнялся на локте, поискал ее глазами и, вспомнив, что кинул ее в угол, поднялся. Лень сопротивлялась, но он не позволил ей овладеть собой. Негромко бранясь, он добрался до сумки, вытащил сухари и, усевшись на каменный пол, принялся жевать. Губы его сами собой расплылись в улыбке, воображение не уставало рисовать лицо больного старика, увенчанного короной. Пора менять носителя символов власти, и нет лучшей кандидатуры, кроме него. Есть еще Тантрин, но у него нет того козыря, что есть у Лероя.
Герцог закинул в рот крошки, прожевал, поднялся и, отойдя в угол, стряхнул с одежды остатки скудного ужина. Дверь с треском распахнулась, в комнату ворвался дрожащий свет факелов, тяжело дыша, ввалились люди.
– Бей его! – крикнул кто-то.
Один из ворвавшихся вскочил на кровать и, высоко занеся меч, вонзил его в покрывало. На секунду опешив, он мотнул головой, ища жертву.
Сумка описала в воздухе дугу и смела несостоявшегося убийцу с кровати. Герцог сорвал с пояса нож и вонзил его под ребра человеку с факелом, стоящему у дверей. Факел упал на пол вслед за телом. Мечу герцог упасть не дал. Не дал он уйти и третьему убийце, нанеся два точных удара в грудь и живот. Остался один, но он не спешил вылезать из-за кровати. Лерой выглянул за дверь. Коридор был пуст, и в нем было тихо. «Как в гробу», – подумал герцог, прикрывая дверь, и ему не понравилось собственное сравнение.
Прикрыв дверь, он отошел к стене напротив кровати и выставил перед собой оружие.
– Вылезай! – спокойно сказал он. Убийца затих, не сделал даже движения и, казалось, перестал дышать.
– Вылезай, сучий сын! – зарычал герцог. – Обещаю, если выйдешь сам, останешься жив.
Убийца молчал. Герцог, ступая как можно тише, боком двинулся к кровати. Ему предстояло пройти перед окном, и луна, выплывшая из-за листвы, могла спутать все карты.
– Ну же, вылезай! – крикнул герцог и вновь не получил ответа.
Он сделал несколько шагов, остановился, прислушался к тишине и медленно двинулся дальше.
Человек лежал в углу, раскинув руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52