Но все же я сполз за Треской. Мать моя женщина, Молот и впрямь ранен. Не знаю кто, но живот ему вскрыть пытались. И здорово пытались, едва не убили.
– Ну? – прохрипел Треска. – Ты поможешь или так и будешь глазеть?
Ох и тяжел мой братец, тяжел, зараза. Мы с Треской едва пупки не надорвали, пока тащили его за холм. Треска откинулся на земле, тяжело дыша. Моя глотка вторила его потугам. Молот дышал надрывно, прерывисто, делая частые короткие вдохи, словно это не мы его, а он нас тащил и не выдыхал. Жаль, нет Грязнули, он бы сразу начал командовать, колдовать чего-то, только ему понятное, и, глядишь, все бы и обошлось. Я не умею, как он, не знаю, где забинтовать, чего куда наложить и как состряпать умную рожу и облегчить Молоту боль.
– Там, – прохрипел Молот, когда, отдышавшись, я склонился над ним, – в городе… за воротами… там… Гробовщик… помоги ему.
– Это подождет. Тебе сначала помочь надо.
– Нет! – отрезал он и схватил меня за грудки. – Не подождет. Это срочно. Быстрее надо. Понял? Дуй туда, я как-нибудь справлюсь. Это приказ! – Он отпустил меня и обеими руками зажал дыру в брюхе.
– Ладно, – согласился я, потирая любовно сдавленную братом шею, – сделаю. Треска, сиди тут, скоро наши меня потеряют и придут за тобой, они и помогут. Только тут на сей раз сиди. Понял? – Он кивнул. – На-ка вот, держи, – я протянул ему меч, – головой за него отвечаешь.
– За меч? – недоверчиво сморщившись, спросил он.
– За обоих, – прорычал я и, скинув мундир, перемахнул холм.
Паарцы стали ответственней и внимательней. Зашевелились, сучьи дети, напугали мы их. Еще как напугали, их дрожь слышно за версту. Они теперь себе не верят, вот и славно. Славно-то славно, только не для меня.
Раз десять они останавливали несущееся сломя голову полуголое, грязное, покрытое травой и листьями чудо, всякий раз спрашивали, кто я и откуда, зачем в город пробираюсь. Я врал все, что могло взбрести в голову, и к десятому разу сложилась целая история.
На воротах стоял здоровенный парнище, по сравнению с которым Гробовщик казался вшой. Он остановил меня, мощным тычком в грудь усадил на землю и внимательно выслушал тот бред, что я придумал на бегу. Когда я закончил излагать вранье, он смахнул слезу и отошел в сторону.
– Давай, – дрожащим голосом проревел он, – проходи! Только быстро давай, – он оглянулся по сторонам, – пока не видит никто. Сам-то найдешь?
– Найду, – соврал я и, поблагодарив, рванул внутрь.
– Стой! – Громадная рука схватила за плечо, я осел и задрожал. – Только ты это, паря, ты приди потом, расскажи, что там и как. Ладно?
– Приду! – пообещал я. Ага, обязательно, вот только портки подтяну.
За воротами никого не оказалось, а как же иначе. Молот, скотина, не сказал, за какими именно воротами будет ждать Гробовщик, а их тут, как положено, четверо, и пришлось мне как угорелому носиться по городу, высматривая знакомые рожи.
Не так-то легко найти человека, даже такого здорового, как Гробовщик, в городе, который не знаешь, тем более ночью. Окна не светятся, луны не видать, и единственное, что дает хоть какой-то свет, – костры на улицах, дрова они не экономят, незачем, лес вон под рукой, а там деревьев тьма.
После долгого плутания по одинаковым улицам мне начало казаться, что я заблудился, а когда лоб врезался в стену и из глаз сыпанули искры, уверился в этом окончательно.
Длинный переулок, в который я забежал по своей глупости, заканчивался высоченной стеной. Я остановился, осмотрелся, вздохнул и полез по стене. Ну в самом деле, не возвращаться же назад.
И кто только понастроил таких высоченных стен. Тело безвольно повисло на самом верху, воздух с трудом проникал в передавленные легкие. Приходилось хрипеть и проталкивать его едва не пальцами. Наконец, отдышавшись, я влез на стену целиком и охнул.
Стена, стенища, королева стен! По ней в ряд могло спокойно проехать восемь всадников, размахивающих мечами. Какого черта они воткнули ее в самом центре города? Сам-то городок чуть больше Триита, но там таких стен нет даже вокруг храмов. А здесь квартал бедняков – и хлоп, стена. Чудо, просто чудо. Ну посмотрим, что скрывает это чудо, раз уж я все равно здесь.
Мне казалось, что я блуждаю по бесконечной стене целую вечность, а она, проклятушая, только длинней да пакостнее становится. Я устал и замерз, хотелось спать, жрать и набить кое-кому здоровенную, хитрую, наглую рожу над истекающим кровью брюхом. Черт возьми, если я не выберусь отсюда до утра, боюсь, я покойник, вон уже и заря.
– Все будет так, как давно оговорено, – уверенно произнес голос из ниоткуда.
– Не сомневаюсь, – ответил я, подняв голову к небу.
С голодухи уже мерещится черт-те что, еще чуть-чуть – и я увижу богов в белых одеждах или демонов – в черных. Лучше богов, они вроде добрее должны быть
– Если, конечно, вы выполните вашу часть договора, – добавил голос.
– Какого договора? – не понял я. – Никакого договора я не заключал.
Меня затрясло, на спине выступил пот, и холодный ветер пробрался под одежду, заморозив все тело. Неужто я умудрился продать свою душу? Проклятье, больше не буду напиваться до полусмерти. А то по пьяни можно не только души лишиться. Больше никогда, обещаю, только не убивайте меня сейчас и дайте, черт возьми, спуститься с этой стены. На хрена я поминаю черта? Я упал на колени и, воздев руки к небу, принялся читать молитвы, которым меня учил отец и которые с тех пор ни разу не были произнесены мной.
– Обижаете! – засмеялась Шепот. – Я вас когда-нибудь подводила?
Шепот? Ну все, точно смерть голодная на носу. Говорил мне Грязнуля, что голодом я себя уморю и надо иногда жрать, хотя б кору с деревьев или там червей да тараканов. Откуда, ну откуда здесь взяться Шепот, посреди стены, в осажденном городе, под самое утро. Она сейчас, как всегда, храпит в объятиях высоких чинов. Это точно, демоны пришли поиздеваться надо мной, а потом определить меня в самый дальний угол самого страшного каземата их вотчины.
– Я все устрою, не волнуйтесь, – продолжала она, – но мне нужны гарантии и деньги на расходы.
Узнаю тетю Шепот, она и в рай сможет устроить, но только за деньги. Стоп, а почему она берет их не с меня?
– Это само собой! – В голосе слышалась насмешка. – Вот деньги, а насчет гарантий, я же с вас их не прошу… Хотя и очень хочу увидеть доказательства.
Доказательства чего? Моей скорой смерти, так она не за горами. Я сделал шаг и поскользнулся на камешке.
Мое тело грохнулось на стену, подняв тучу пыли и распугав спорящих за мою душу богов.
– Нас тут не могут подслушать? – обеспокоенно спросил голос.
– Да что ж вы так волнуетесь? – ласково ответила Шепот. – Если вы мне не доверяете, так могли бы сами место выбрать.
– Нет, отчего же, я вам доверяю, – успокоенно произнес голос.
Я замер. Боль в колене заставила прийти в себя.
Тоже мне, пуп земли нашелся, вообразил о себе, галлюцинаций навыдумывал. Как будто богам и демонам заняться больше нечем, как обсуждать место твое под солнцем. Очнись, Медный, ты же не идиот! Ну ладно, идиот, но ведь не совсем, есть еще надежда на спасение.
Я подполз к краю стены и перегнулся через него. Шепот, подбоченясь, стояла и строила глазки человеку, целиком закутанному в плащ. Неспрятанными у незнакомца оставались только руки в перчатках да носки дорогих сапог. Если я правильно разглядел, а то в такой темноте можно и блоху за слона принять. Вот только Шепот я не спутаю ни с кем и никогда. Нет, эту стерву я узнаю из тысячи.
– Значит, как договорились? – потягиваясь, спросила Шепот. – Через полгода вы получите свое, со всеми потрохами, а я свое.
– Полгода? – недовольно произнес незнакомец и запустил руку под капюшон, раздался треск, от которого меня едва не вывернуло. – Полгода – это слишком долго. Нельзя ли ускорить как-нибудь это дело?
– Да вы что, – возмутилась Шепот, – полгода долго? Что вы несете? Ускорить? Вы видите, что творится за стенами города. Нет, ускорить никак нельзя. Я же часть отряда, будь он неладен, и не могу так просто покинуть его расположение, когда тут такое затевается. Нет, ускорить никак нельзя. И не надо мне предлагать еще денег, все равно ничего не выйдет, – сбивчиво затараторила она. – Никак не выйдет, – добавила задумчиво. – Еще эта осада.
– Ну вот это-то как раз и не проблема, – довольно заметил незнакомец, – с этим я вам помогу.
– Спасибо, – неуверенно сказала Шепот, – но боюсь, что и это не поможет.
– Хорошо, – вздохнул укутанный, – я столько ждал, могу подождать и еще полгода. Мне пора. – Он взял ее руку и поцеловал. – Если у вас ко мне больше ничего нет, то я откланяюсь.
Хренов аристократ! Ага, теперь я знаю, что среди мне подобных искать его бесполезно, такие, как я, ни за что не будут целовать руку женщине, какой бы красивой она ни была. Вот в губы да покрепче – это запросто, но руку нет, и пусть не ждут.
Они разошлись в разные стороны, и каждый из них был доволен, как купцы на базаре, что выгодную сделку заключили. Я развалился на стене.
Светает! Пора выбираться из города, а то парни панику поднимут и пойдут крушить паарцев за мою шею. Ага, пойдут! Да все только вздохнут с облегчением. Вот за Следопыта пойдут, от него польза, а я только пайку лишнюю жру да в неприятности влипаю.
Ой! Зубы отправились в одну сторону, голова в другую, а мозги и вовсе в третью. Пришлось голове изрядно постараться, чтоб собрать их воедино.
– Медный? Бестолочь, какого черта ты тут делаешь?
– Тихо ты. – Хм, бестолочь, станешь тут бестолочью, когда такие парни, как Метис, сначала по зубам, а уж потом вопросы задают. Как в голове гудит и кружится все… – Меня Молот послал на помощь Гробовщику. – Это я сказал или мне послышалось?
– Так какого лешего, – зашипел Метис, – ты тут-то делаешь? Где Гробовщик и где ты шляешься? – Он взмахнул огромной ручищей и едва не снес мне полголовы.
– Молот точного места не назвал. – Говорю как из бочки, сам себя не понимаю. – Пр-ру, стоять! – Я схватил руками голову и что было силы сжал ее, стало еще хуже. – Ты чего кулаками размахался? Я же теперь не дойду никуда, а меня там Гробовщик ждет.
– Никто тебя уже не ждет. Дуй домой, и быстро, пока не рассвело. А за Гробовщика не волнуйся, вывезли мы его. И его, и груз.
Что еще за груз? Да какая разница, я сам щас груз, и неподъемный груз, вон ноги совсем не держат, подламываются, отказываются идти, и тошнит чего-то.
– Госп! – позвал Метис. – Помоги парню до лагеря дойти, перестарался я, кажись.
– Ты, что ль, Медный будешь? – прокричали мне в ухо, я отскочил и принялся махать руками. И, кажись, зацепил кого-то, точно зацепил: себя по носу, рубаху кровью залью. – Ты чего руками машешь? Больной, что ль?
– А какого беса ты орешь? – ответил я.
– Да не орал я, – пожал плечами Госп.
– Ну да, не орал, вон в ушах до сих пор звенит, я же не глу… – Меня вырвало.
– Сотрясение мозга, – констатировал факт Грязнуля после беглого осмотра моей больной головы.
– Сотрясение чего? – Треска хихикнул, а мог бы и поддержать друга и командира в трудную минуту.
– Мозга, – даже не улыбнувшись, повторил доктор, – досталось сегодня вашей семейке. Старшему брюхо вспороли, младшему потрясли его скудные мозги. Охоту на вас устроили, не иначе.
Смейся, смейся, вот встанем с Молотом на ноги, и пожалеешь о своих словах. Гонять вас буду до седьмого пота, пока с ног валиться не будете, а как свалитесь, ползком заставлю километров эдак двадцать да в полном вооружении. А сам сяду на коня, возьму в руки розгу или плетку и буду меж вами кататься да стегать вас. Как же голова болит!
– Да ты лежи, чего издергался, лежи, отдыхай, тебе сейчас это полезно! – Грязнуля улыбнулся, его крепкие руки нежно уложили меня обратно. – И нам тоже. Ты поправишься потихоньку, а мы, ну никто из нас в неприятности не влезет.
Вот вы как, да? Вот так, значит! Я для них жизни своей не жалею, а они считают, что от меня одни неприятности. А ну, кто еще так думает, становись, нет, лучше списком, пока болею – изучу, подумаю, а там на ноги встану и решу, кому, сколько и чего достанется.
– Нет, – не унимался Треска, – не верю я в сотрясение. Ему ж там сотрясать нечего, у него ж там медь одна.
– Ну тогда сотрясение меди, – согласился Грязнуля, вытер руки грязной тряпкой и гордо удалился.
Я вновь попытался встать, но ничего не вышло, тогда подозвал Треску. Он доверчиво подошел и попался в мои руки.
– Аргх, – кровожадно зарычал я, – тебе что, лычки жмут? – Он запротестовал. – Или ты, зараза, пользуешься тем, что на своем горбу дотащил моего брата до лагеря? Так спешу тебя успокоить, сомнительная это заслуга. Весьма сомнительная.
Докатился, собственному брату не доверяю. А с чего ему доверять, он делишки свои прокручивает, богатеет, а я его зад прикрываю от начальства. Мне-то с этого ничего не обламывается, да бог с ними, с деньгами, я же ему не марионетка, чтоб вот так подставляться.
Сходи, говорит, найди, говорит, Гробовщика. Я пошел и что нашел? Хрен с маслом нашел! Кулак Метиса, вот что я нашел! Выскажу я ему все, клянусь, выскажу, вот только оба поправимся, и я выскажу.
– Ну что, так и будешь стоять? – вернулся из мрачных мыслей к перепуганному и трясущемуся в моих руках Треске. – Проваливай отсюда, но далеко не уходи. Рядом будь, капрал, твою мать.
Никак не могу привыкнуть, что Треска капрал. Всего ожидал по возвращении из Лесфада, но чтоб это никчемное создание стало капралом… Ну ладно бы Следопыт, но Треска… Это, по-моему, слишком. Молот думает иначе и точно так, как я про Треску, рассуждает про меня наедине с Метисом или еще двумя-тремя головорезами из их шайки. Завидует, наверное, моим успехам, он потом и кровью звания добывал, авторитет у начальства завоевывал, а я нахрапом лейтенантом стал. Конечно, завидно, у-у, как бы я завидовал, не будь я на своем месте. Из окружающих, похоже, только я себе и не завидую, да еще те, кто жизни отдал.
Надоело. Черт возьми, надоело. Грязнуля, сволочь, ты бы, гад, еще привязал меня. Не могу я больше бока пролеживать, не могу. Надоело! Каждый день одно и то же. Безвкусная жрачка, жуткие на вкус лекарства и одиночество, такое же жуткое и безвкусное.
Осмотры, проверки, простукивание коленок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52