Да это просто отвратительно! Под этим я никогда не подпишусь!
– Понимаю, сэр. Очень даже хорошо понимаю.
– Найп! Ты опять смеешься надо мной?
– Ну что вы, сэр, вовсе нет.
– А по-моему, смеешься.
– Вам не кажется, мистер Боулен, что нужно было чуть полегче нажимать на педаль, которая определяет объем страсти?
– Дорогой мой, откуда же мне было знать?
– Почему бы вам не попробовать еще раз?
И мистер Боулен настрочил второй роман, на этот раз такой, какой им и был задуман.
Через неделю рукопись была прочитана редактором; тот принял ее с восторгом. Найп послал ему свой роман, а затем еще дюжину для ровного счета. За короткое время литературное агентство Адольфа Найпа получило широкую известность, благодаря тому что в нем прошли хорошую школу молодые, подающие надежды романисты. Деньги вновь потекли рекой.
Именно в это время юный Найп начал проявлять недюжинные способности настоящего бизнесмена.
– Знаете что, мистер Боулен, – заявил он как-то, – у нас все-таки слишком много конкурентов. Почему бы нам не поглотить всех остальных писателей в стране?
Мистер Боулен, который теперь щеголял в бархатном пиджаке зеленого цвета и позволял волосам закрывать две трети ушей, был вполне всем доволен.
– Не понимаю, о чем это ты, старина. Как же можно поглощать писателей?
– В том-то и дело, что можно. Точно так же поступал Рокфеллер с нефтяными компаниями. Нужно только купить их и задавить, чтобы их больше не стало. Все очень просто!
– Ты только не горячись, Найп, только не горячись.
– У меня, сэр, есть список пятидесяти самых преуспевающих писателей, и я собираюсь предложить каждому из них пожизненный контракт. Все, что от них требуется, – это никогда больше не писать ни строчки, ну и, разумеется, они должны позволить нам подписывать наши вещи их именами. Как идея?
– Они никогда не пойдут на это.
– Вы не знаете писателей, мистер Боулен. Вот увидите.
– А как же страсть к творчеству?
– Чепуха все это. Все, что их интересует, – это деньги, как и любого другого.
В конце концов мистер Боулен, хотя и неохотно, согласился, и Найп, положив в карман список писателей, уселся в огромный "кадиллак" с шофером и отправился по адресам.
Сначала он поехал к человеку, с имени которого начинался его список. То был известный, уважаемый писатель, однако попасть к нему не составило труда. Найп изложил суть дела и достал из портфеля кучу романов, а также предложил ему подписать контракт, гарантировавший писателю столько-то в год до конца его дней. Тот его вежливо выслушал, решив, что имеет дело с ненормальным, предложил выпить, а затем указал на дверь.
Когда писатель, стоявший вторым в списке, понял, что Найп не шутит, он запустил в него огромным металлическим пресс-папье, и изобретателю пришлось бежать через сад. При этом вслед ему неслись такие оскорбления и ругательства, каких ему ранее не приходилось слышать.
Но Адольфа Найпа не так-то просто сбить с толку. Он был разочарован, но не напуган и тут же отправился к следующему клиенту. На сей раз это была дама, известная и пользовавшаяся популярностью, чьи толстые книги романтического содержания расходились по стране миллионными тиражами. Она любезно встретила Найпа, налила ему чаю и внимательно выслушала.
– Все это очень интересно, – сказала она. – Но мне что-то трудно в это поверить.
– Мадам, – отвечал Найп. – Поедемте со мной, и вы все увидите собственными глазами. Моя машина ждет вас.
Они вышли вместе, и вскоре изумленную даму доставили в дом, где хранилось чудо. Найп охотно объяснил, как машина работает, а потом даже позволил ей посидеть в кресле и понажимать на кнопки.
– Впрочем, – неожиданно сказал он, – может, вы хотите прямо сейчас написать книгу?
– Да-да! – воскликнула она. – Прошу вас!
С деловым видом она уселась за машину; по всему было видно, что она знает, чего хочет. Она сама выбрала необходимые кнопки и настрочила длинный роман, полный страсти. Прочитав первую главу, она пришла в такой восторг, что тотчас же подписала контракт.
– Одну мы убрали, – сказал Найп мистеру Боулену, когда она ушла. – Причем довольно крупную птицу.
– Молодец, дружище.
– А знаете, почему она согласилась?
– Почему?
– Дело не в деньгах. У нее их хватает.
– Тогда почему же?
Найп усмехнулся, приподняв губу и обнажив бледную десну.
– Просто потому, что она поняла, что машинная писанина лучше, чем ее собственная.
С той поры Найп вполне разумно решил сосредоточивать свои усилия только на посредственностях. Те, что были выше этого уровня – а их было так мало, что и вообще не стоило брать в расчет, – по-видимому, не так-то легко поддавались соблазну.
В конце концов, после нескольких месяцев напряженной работы ему удалось уговорить подписать договоры что-то около семидесяти процентов писателей из своего списка. Он пришел к выводу, что с более старшими по возрасту, с теми, у кого скудел ум и кто запил, иметь дело проще всего. С молодыми людьми приходилось повозиться. Когда он пытался уговорить их, они неприлично выражались, а иногда выходили из себя, и не раз после таких визитов Найп возвращался легко раненным.
Однако в целом это было хорошее начинание. Подсчитано, что только в прошлом году – а это был первый год работы машины – по меньшей мере половина из всех изданных на английском языке романов и рассказов была создана Адольфом Найпом и его Автоматическим сочинителем.
Вас это удивляет? Сомневаюсь. Дела обстоят значительно хуже. Ходят слухи, что и сегодня многие спешат договориться с мистером Найпом. А тем, кто колеблется поставить под контрактом свою подпись, он еще крепче закручивает гайки.
А сейчас я сижу и слышу, как в соседней комнате плачут мои дети. Их девять, и все они хотят есть. И я чувствую, как рука моя тянется к этому заманчивому контракту, лежащему на краю стола.
Пусть уж наши дети лучше голодают. Дай нам силы, о Боже, перенести это испытание.

СОБАКА КЛОДА
Крысолов
Крысолов явился на заправочную станцию днем. Он двигался мягкой, крадущейся походкой, ноги его беззвучно утопали в гравии подъездной аллеи. На нем была старомодная черная куртка с большими карманами, а за плечами военный рюкзак. Под коленями коричневые плисовые бриджи были перехвачены белой веревкой.
– Да? – спросил Клод, отлично зная, кто это такой.
– Служба по борьбе с грызунами.
Маленькие глазки пришедшего быстро осмотрели все вокруг.
– Крысолов?
– Да.
Это был худой смуглый человек с заострившимися чертами лица и двумя длинными, зеленовато-желтыми зубами, которые торчали из верхней челюсти и свисали над нижней губой, вдавливая ее. Его остроконечные уши были сдвинуты к задней части шеи. Глаза были почти черные, но время от времени где-то в глубине их светился желтый огонек.
– Вы пришли очень быстро.
– Особое распоряжение санитарного врача.
– И вы хотите поймать всех крыс?
– Ну да.
Он смотрел украдкой, как смотрит животное, которое всю свою жизнь тайком выглядывает из норы.
– Как вы собираетесь ловить их?
– А! – загадочно произнес крысолов. – Все зависит от того, где они прячутся.
– Наверное, ловушки будете ставить?
– Ловушки! – с отвращением воскликнул он. – Так много крыс не поймаешь! Крысы – это вам не кролики.
Он поднял лицо, втянул воздух через нос, и было видно, как затрепетали его ноздри.
– Ну уж нет, – с презрением сказал он. – Ловушками крыс не ловят. Крыса, скажу я вам, умная. Чтобы поймать ее, нужно ее знать. В таком деле знать крысу обязательно.
Я видел, что Клод смотрит на него с каким-то восторгом.
– Крысы умнее собак.
– Скажете тоже!
– Знаете, что они делают? Они следят за вами! Вы ходите и хотите их поймать, а они тихо сидят себе в темных углах и следят за вами.
Он опустил плечи и вытянул свою жилистую шею.
– А вы что делаете? – в восхищении спросил Клод.
– А! Вот в том-то все и дело. Вот почему нужно знать крыс.
– Так как же вы их ловите?
– Есть разные способы, – искоса глядя на нас, ответил крысолов. – Самые разные.
Он умолк, глубокомысленно кивнув своей отвратительной головой.
– Все зависит от того, – сказал он, – где они прячутся. Не в канализационной трубе?
– Нет, не в трубе.
– В трубе их ловить непросто. Да, – сказал он, тщательно нюхая воздух слева от себя, – в трубе их ловить непросто.
– Ничего особенного, я бы сказал.
– Э, нет. Напрасно так говорите. Хотел бы я посмотреть, как вы их ловите в канализационной трубе! Именно что вы стали бы делать, вот что я хотел бы знать.
– Да я бы просто их отравил, и все тут.
– А куда именно положили бы вы яд, могу я спросить?
– В канализационную трубу. Куда же, черт возьми, еще?
– Вот как! – ликующе воскликнул крысолов. – Я так и знал! В канализационную трубу! И знаете, что будет? Его смоет, вот и все. Канализационная труба – это вам все равно что река.
– Это вы так думаете, – сказал Клод. – Это только вы так думаете.
– Да это факт.
– Ладно, пусть будет так. А что вы сделали бы, мистер Всезнайка?
– Где нужно знать крыс – так это когда ловишь их в канализационной трубе.
– Ну давайте же, рассказывайте.
– Слушайте. Я расскажу вам. – Крысолов сделал шаг вперед и заговорил доверительным и конфиденциальным тоном, как человек, разглашающий потрясающую профессиональную тайну: – Прежде всего надо помнить, что крыса – это грызун, понятно? Крысы грызут. Все, что ни дайте, не важно что, что-нибудь такое, чего они никогда и не видели, – и что они будут делать? Они будут это грызть. Так вот. Вам надо лезть в канализационную трубу. И что вы делаете?
Он говорил мягко, гортанно, точно лягушка квакала, и казалось, что он все слова произносит с каким-то необыкновенным смаком, словно чувствует их вкус на языке. Акцент у него такой же, как у Клода, – сильный, приятный акцент бакингемширской глубинки, но голос крысолова был более гортанным, слова звучали сочнее.
– Спускаешься в канализационную трубу и берешь с собой самые обыкновенные бумажные пакеты из коричневой бумаги, а в этих пакетах – сухой алебастр. И больше ничего. Потом подвешиваешь пакеты к верхней части трубы, чтобы они не касались воды. Понятно? Чтобы воды не касались, но чтобы крыса могла дотянуться до них.
Клод зачарованно его слушал.
– А дальше вот что. Крыса плывет себе по трубе и видит пакет. Останавливается. Обнюхивает его и ничего плохого не чувствует. И что она делает?
– Начинает его грызть, – радостно вскричал Клод.
– Ну да! Именно! Именно это она и делает! Она начинает грызть пакет, пакет разрывается, и крыса за свои труды получает целую порцию алебастра.
– Ну?
– Это ее и губит.
– Она умирает?
– Ну да. Тут же!
– Алебастр вообще-то не ядовит.
– А! Вот именно! Как раз тут-то вы и не правы. Алебастр разбухает. Если его смочить, он разбухнет. Как только он попадает крысе в горло, разбухает и убивает ее наповал.
– Не может быть!
– Крыс надо знать.
Лицо крысолова светилось тайной гордостью, и, поднеся свои костлявые пальцы близко к носу, он принялся потирать ими. Клод в восхищении смотрел на него.
– Ну и где же тут крысы?
Слово "крысы" он произнес мягко, гортанно, сочно, будто полоскал горло топленым молоком.
– Давайте-ка посмотрим на крррыс!
– Вон в том стоге сена, за дорогой.
– Не в доме? – явно разочарованный, спросил он.
– Нет. Только вокруг стога. Больше нигде.
– Бьюсь об заклад, что они и в доме есть. По ночам, видно, пробуют вашу еду и распространяют всякие болезни. У вас тут никто не болеет? – спросил он, посмотрев сначала на меня, потом на Клода.
– У нас все в порядке.
– Вполне уверены?
– О да!
– Этого никогда не знаешь. Можно болеть неделями и не чувствовать этого. Потом вдруг... бац! – и готово. Вот почему доктор Арбутнот так привередлив. Вот почему он так быстро меня прислал, понятно? Чтоб помешать распространению болезни.
Теперь он облачился в мантию санитарного врача. Он словно был тут самой важной крысой, глубоко разочарованной в том, что мы не страдаем от бубонной чумы.
– Я чувствую себя отлично, – нервно проговорил Клод.
Крысолов еще раз вгляделся в его лицо, но ничего не сказал.
– И как вы собираетесь поймать их в стоге сена?
Крысолов хитро усмехнулся, обнажив зубы. Он залез в рюкзак и вынул из него большую жестянку, которую поднес к лицу. Из-за нее он посмотрел на Клода.
Яд! – прошептал крысолов.
Он произнес это слово зловеще.
– Смертельный яд, вот что тут такое! – При этом он как бы взвешивал банку на ладони. – Хватит, чтобы миллион человек убить!
– Страшная вещь, – сказал Клод.
– Именно так! С ложечкой этого поймают, на полгода посадят, – сказал он, облизывая губы. У него была манера при разговоре вытягивать шею.
– Хотите посмотреть? – спросил он и, вынув из кармана монету в одно пенни, с ее помощью открыл крышку. Вот! Смотрите!
Протягивая банку Клоду, чтоб тот посмотрел внутрь, он произносил слова нежно, почти любовно.
– Пшеница? А может, ячмень?
– Овес. Вымоченный в смертельном яде. Возьмите в рот только одно зернышко, и через пять минут вам крышка.
– Правда?
– Ну да. Я эту банку всегда на виду держу.
Он погладил ее и слегка потряс, так что зернышки овса внутри мягко зашуршали.
– Но не сегодня. Сегодня ваши крысы этого не получат. Нет, не получат. Вот где нужно знать крыс. Крысы подозрительны. Страшно подозрительные твари крысы. Потому сегодня они получат чистый вкусный овес, который не причинит им никакого вреда. От него они только толще станут. И завтра получат то же самое. И он будет такой вкусный, что через пару дней все крысы с округи сбегутся.
– Довольно умно.
– В таком деле надо быть умным. Надо быть умнее крысы, а это о чем-то говорит.
– Вы и сами стали, как крыса, – сказал я.
У меня это выскочило по ошибке, прежде чем я успел подумать, что говорю, но я действительно не мог этого не сказать, потому что все время не спускал с него глаз. Но на него мои слова произвели удивительное действие.
– Ага! – воскликнул он. – Вот именно! Хорошо сказано! Хороший крысолов должен быть больше крысой, чем любая крыса на свете! Он даже должен быть умнее крысы, а это не так-то просто, скажу я вам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104