Сознайся. Для этого и группу ликвидируешь? Понятно: не будут же они на своих мужей стучать.
- Не увиливай, Леша, - опять улыбнулась. - Принимай решение.
- Не дави. Вот докладную прочитаю, тогда решу, - и уложил материал в самый дальний ящик письменного стола.
- Ну, Алексей Дмитрич! - взвыла за дверью Лялька. - Ну идите же в зал! Ну вам же ужин оставили!
В Рыцарском зале - совет да любовь. По разным, правда, углам. В одном ребята магазины патронами снаряжают, в другом, у рояля (откуда он взялся?), за которым томно музицирует княгиня, девчонки млеют. У камина шепчутся о своем Юлька с Филипком.
На дальнем конце общего стола - оставленные полковнику Сергееву объедки. Вокруг них делает алчные круги Пилипюк. Но я его надежды сразу порушил - от ужина в его пользу не отказался.
Разочарованный хохол побрел к роялю, прислонился к девушкам:
- Я извиняюсь...
Княгиня дала бурный аккорд, подняла на него глаза - ровно в лорнет смерила.
- Пилипюк, хохол смиренный, что за "извиняюсь"? Когда ты запомнишь, что себя извинить нельзя? Другие тебя извинить должны. Ты понял?
- Як же - дюже просто.
- И ложкой ты в стакане бренчишь, как трамвай на базарной площади. А борщом хлюпаешь - это же целый прибой на рифах! Мне из дома слышно, когда ты обедаешь. Ось, говорю себе, хохол снидать усевси, и мне пора.
- Тю! Ваше сиятельство, кто ж борщ шепотом кушает? Весь смак пропадае. Гляну, как вы ложку целуете, - плакать хочется за вас. Все равно что горилку под одеялом пить. - Потянул лапы к девчонкам. - Или гарну дивчину в зимней свитке обнимать. Я извиняюсь...
- Иди отсюда, - совершенно не по-светски послала его княгиня и вновь уронила руки на клавиши. - Вот таких муравьи и кусают. За жало.
Стемнело. Дрова в камине догорели, играли розовые нежные огоньки. За окном повис холодный месяц. Где-то вдали, до сих пор не знаю, в каком углу, гулко забили часы.
Вошел Майор, стуча каблуками.
- Отбой, товарищи.
С рассветом из Куровского вышла колонна - в основном джипы и микроавтобусы. Во всех окнах - только морды и стволы.
У Липовки небольшой хвост колонны отделился и свернул на терем. Это был отряд, который должен был повести на мост Семеныч.
Но Семеныча от участия в операции отстранили. Вернее, он сам устранился: уже утром оказался мертвецки пьян. Его отряд возглавил Егерь.
В тереме, кроме Семеныча, остались Губернатор (тоже пья ный), Надежда и охрана - четверо тех самых парней, к которым у Надежды был большой счет. Они-то уж об этом давно забыли, помирились ведь.
К семи часам колонна сосредоточилась в роще, неподалеку от горы. Выгрузились, побрякивая оружием, поругиваясь, поеживаясь от утренней свежести. Построились, потянулись рощей к дороге, сбивая холодную росу с травы, прибивая ее берцами к земле- ровно стадо бизонов протопало. Вел отряд Ваня Заика...
Я сидел, как сыч, в Замке. Осуществлял общее руководство и координацию действий двух наших подразделений - Майора и Волгина. Майор со своими людьми контролировал Набережную, Волгин со своими - выходы из Пещер, на всякий случай.
В семь часов пошло первое сообщение:
- Колонна прибыла, двадцать пять машин, бойцов общим числом - около двухсот. Направились к Пещерам.
Семь сорок пять:
- Отряд, стволов на двести, пересек дорогу, движется к подножию горы.
Восемь пятнадцать:
- Сосредоточились у входа в Пещеры, разобрались на группы. Первая пошла... Вторая...
Восемь тридцать:
- Десятая группа скрылась... Все. На входе двое остались. Взять их?
- Не обязательно.
- Вас понял. Жду сигнала.
Я не сводил глаз с циферблата. Лялька, зараза, все время дергала меня за рукав: что, мол, тянешь, полковник?
Жду-с! Терпение, Лялечка, киска, как говорит княгиня...
Вот и пора. Я глубоко вздохнул.
- Первая точка. Акция!
- Вас понял!
Взрыва я не услышал. Услышал стрельбу на Набережной.
Когда далеко позади прогремел взрыв и пророкотало, будто лавина сошла, когда докатилась горячая волна, ударила в спины, Ваня все понял и панически заорал:
- Вперед! Бегом!
Ну где там бегом. На четвереньках-то не больно побегаешь.
- Вторая, третья, четвертая! Акция!
- Вас понял! Вас понял! Вас понял!
Вот такая вот ламбада...
Взрывы на выходе из Пещер прогремели почти одновременно. Отбросили волной тех, кто шел впереди. Ваню сильно ударило в спину, он не удержался на ногах; сидел, разбросав ноги и руки.
Отстучали падающие камни, замер шорох ссыпавшегося по стенам песка. Тишина настала.
Ударил Ване в глаза луч света. Кто-то наклонился к нему.
- Завел, падла? - Это были последние слова, которые он услышал.
Я сунул рацию в карман, схватил автомат и побежал на Набережную. Следом за мной вылетели из ворот Замка две подружки - старая да малая.
Старая дергала из рук малой ее автомат и пыхтела:
- Лялечка, киска, я буду сестрой милосердия, но с оружием в руках!
- Шла бы ты домой, Пенелопа! - вдруг гаркнула киска.
А что? Вполне по-светски.
Но повоевать им обеим не пришлось.
Подразделение противника, которое пыталось форсировать реку, встретило сокрушительный отпор с фронта и почти одновременно с тыла, где ударил по нему засадный полк полковника Василевича.
Те из бандитов, что не пали под огнем, бросились в воду и, спасаясь, поплыли по течению. Но это им мало помогло. Фронт мы держали на большом протяжении, поэтому их легко вылавливали и вытаскивали на берег. А то и не вылавливали. И не вытаскивали. Чтоб их больше не было. Уж профессор Кусакин, со своей винтовкой, наверняка брезговал.
Ну вот вроде и все. Майор со взводом поехал в Куровское, забрать паханов и доставить в город. Василевич расквартировался в Заречье. А я с Пилипюком и, конечно, с увязавшейся Лялькой отправился в терем, за Губернатором.
Дорогой Лялька с хохлом все хвастались, как ловко мы победили. Я же тяжело думал о том, что победа эта - временная. Вот-вот должны нагрянуть каратели из Центра. Я, честно говоря, в своих первых планах рассчитывал столкнуть на подходе к городу правительственные войска с бандитскими. Не получилось: одни запоздали, другие на нас раньше пошли. А, впрочем, любой расклад закономерен. По принципу: сделал - отвечай.
Пилипюк тормознул машину в виду распахнутых теремных ворот.
- Останешься в машине, - приказал я Ляльке.
А Пилипюк дальше пошел - заставил ее надеть бронежилет.
Мы выбрались из машины.
Шумели сосны, скрипела створка ворот, каркала на ней черная ворона. Пилипюк замахнулся на нее, она тяжело свалилась со створки и от самой земли взмыла на ближнюю сосну. Но, однако, заткнулась.
Тут же загремели в тереме выстрелы.
Мы рванули в ворота.
Навстречу нам выскочил на балкон охранник, вскричал: "Серый!" и вскинул автомат. Кто-то метнулся из-за моей спины и принял очередь на себя. Пилипюк коротко ударил по балкону- парень выронил оружие и, перегнувшись, повис на ограждении. С головы его капало.
Я поднял Ляльку на руки. Она дышала. Но трудно, прерывисто.
Отнес ее в машину, положил на заднее сиденье. Пилипюк сунулся в окно:
- Контузия, - сказал, - ударило и все. Жилет самый гарный. Ось нашатырь.
Лялька завертела головой, стала отталкивать мою руку с флаконом, чихнула, открыла глаза. Чистые и ясные, как весеннее небо после дождя.
- Теперь я должен на тебе жениться, - сказал я удрученно.- Ты кучу детей нарожаешь.
- Что я - матрешка? - слабо улыбнулась. - Помоги броник снять.
Стала расстегивать на груди свою прекрасную "белую ночь".
- Ну вот, - проворчала, - накаркала Юлька, - все декольте теперь в веснушках.
Хороши веснушки...
- Лежи, - сказал я и вышел из машины.
Пилипюк почему-то давился от сдерживаемого смеха.
- Ты что? Копеечку нашел?
- Митрич, не обижайся... Як подумаю, Лялька за вас пойдет, - и заржал от души, - вона, значит, под полковником буде?
Ну ржи, хохол, хоть до отбоя. Я тебе за этот броник все, что сделаешь, прощу. И все, что пожелаешь, сделаю...
- Зря смеешься. Пока генералом не стану - не женюсь.
А про терем-то мы и забыли.
- Хай його бис, - угадал мою мысль Пилипюк, - подпалю с запада, и усе.
- Почему с запада?
- А ветер оттуда.
Но поджигать этот гадюшник не пришлось - вышла из терема наша Надежда: в одной руке винтовка, в другой - пистолет.
- Привет, Серый, - сказала она, как всегда ровно и спокойно. - Вот и все.
- Что там? - я кивнул на окна.
- Там Губернатор спит.
- А Козлов? Охрана?
Надя пожала плечами, прислонила винтовку к крыльцу. Вынула обойму из пистолета, показала мне - пуста.
Как это было.
Семеныч проснулся в тот самый момент, когда мы подъезжали к терему.
- Едут, - сказал один из охранников.
Их в этой комнате двое было. Двое - наверху.
- Кто? - буркнул Семеныч. - Вроде рано еще. И не должно бы...
- Это... Это Сергеев! - пригляделся охранник и схватил винтовку.
- Где? - взревел Семеныч. - Я сам! - вырвал винтовку, загнал патрон; встав на колено, положил ствол на подоконник.
Надежда хладнокровно выстрелила ему в затылок. И сразу, не давая опомниться, свалила выстрелом того охранника, что был вооружен. Второй бросился на нее - не добежал. Распахнул дверь на свою беду третий, со второго этажа примчавшийся на выстрелы. Четвертого срезал на балконе Пилипюк.
- Вот и все, - сказала Надежда, вытаскивая зачем-то из рук Семеныча винтовку.
Верно: душегуб должен сам погибать от меча. А Семеныч? Что ж, именно ему положено было этих душегубов казнить. А он их спас, приостановил уголовное дело за нерозыском виновных лиц. Чтобы вместе с ними получить заслуженное. Вот я и говорю: каждому необходимо своим делом заниматься. А то ведь что получится?..
- Да, а Наталью... тоже? - вспомнил я.
- Вот еще! - И сюда попал наш крылатый оборот. - Я ее в туалете закрыла. Пусть посидит. И Кулька с ней.
- А это кто?
- Акулина, стряпуха.
Ладно, пусть посидят дня два, самое им место.
Мы собрали все оружие, которое нашли в доме, разбудили Губернатора.
- Поехали.
- Куда? - хмурился и хлопал пьяными в щелочку глаза ми.
- В суд.
- А ты кто такой?
- Я? Новый губернатор. Вместо тебя.
- Не имеешь права. Я - всенародно избранный. А ты? Я буду жаловаться... в Юнеску, - пошел, заплетаясь ногами.
- Ось який, - хмыкнул Пилипюк, - памятник старины. Кому ты там сдался? В твоей Юнеске?
Вечером в Рыцарском зале большой прием состоялся: участники сражения, члены Правительства, представители общественности, пресса.
Ляльку на прием не допустили, уложили в постель, с ней остались Юлька и Филипок.
- Лялечка, киска, - зашла княгиня. - Как ты?
- Теть Маш, - повинилась Лялька, - извините, что я вас Пенелопой обозвала. Я очень за вас боялась.
- Пенелопой... Подумаешь! Меня один военный знаешь как обозвал? нагнулась, шепнула на ушко.
- Ну да? - У Ляльки глаза заискрились, вдвое больше стали. И обе расхохотались.
- Мы тобой гордимся, - сказала княгиня, прощаясь. - А полковник теперь твой. Если он, конечно, порядочный человек.
- Кто его знает! - философски заметила Лялька, разгляды вая, не стесняясь Филипка, "веснушки" на груди. - Порядочный человек если такое увидит...
Княгиня поспешила утешить:
- До свадьбы заживет, так у нас в Париже говорят.
- У нас так же.
Следующим утром я пришел в кабинет пораньше. В приемной было непривычно пусто, будто до этого здесь не одна Лялька сидела, а по крайней мере с десяток Лялек.
Но в девять часов пискнул селектор. Я нажал клавишу приемной и грозно выдал:
- Тебе кто позволил встать?
- Это я, Алексей Дмитриевич, Юля. Я вместо Лялечки посижу, она мне все объяснила, я справлюсь.
- Хорошо. Что там есть?
- Полковник Василевич звонит из Заречья.
- Соединяй.
Полковник сообщил мне именно то, что я и ждал от него услышать. Но я надеялся, что это будет позже.
- На шоссе, мне доложили, в двух километрах от города большое скопление техники. - Помолчал. Чтоб не все сразу выкладывать, пожалел, стало быть. - И живой силы. Судя по всему - крупное подразделение Внутренних войск.
- Ничего не предпринимай. Будем ждать.
- Парламентеров?
- Да. Думаю, с переговоров начнут.
- Кто знает... Может, сначала силу продемонстрируют. Для устрашения.
- Здесь не бастион. Здесь мирные жители.
- Леша, давай без наивности. Вспомни хотя бы Чечню.
- Сравнил. Это совсем другое.
- У них всегда что-нибудь другое найдется.
- Что ты предлагаешь?
- Я бы оповестил жителей. Предупредил о возможных... инцидентах, так скажем.
- Тогда они ко мне за оружием придут.
- Ну что? - вздохнул тяжко. - Ждем?
- Ждем. И данные разведки все время сообщай мне.
Ждали целый день. В городе, конечно, все стало известно. Началось брожение, митинги: научились за время "демократии". Но и за наше время кое-чему научились. И уроки истории вспомнили. Выбрали командиров, начали формировать отряды ополчения. Словом, тучи над городом встали.
Пришлось взять эти процессы под свой контроль.
К вечеру вышел на связь Василевич:
- Машина, "уазик", к городу пошла. Водитель, два офицера. Встречай.
Через десять минут "Беспощадный" доложил:
- Товарищ полковник, до вас опять парламентеры. Два капитана ВВ. Сердятся.
- Что ты им сказал?
- Сказал, что вы сейчас не можете. Ужинаете. А после ужина курить будете.
- Правильно. Пусть подождут. Я их дольше ждал. В город их не пускай.
- Вот еще! - и здесь Лялькина лексика прижилась. - В город! Как же!
К мосту я подъехал тоже на "уазике". Мог бы и "мерс" какой взять, из конфискованных. Да много чести - сейчас ведь пугать начнут, грозиться станут.
Пошел вразвалочку, покуривая, навстречу офицерам.
- Заставляете ждать, - раздраженно заметил один из них.
- А вы, товарищ капитан, не делайте замечаний старшему по званию.
Переглянулись.
Что, мало? Добавлю.
- Да и должность у меня куда как выше ваших. Юридически- я второе лицо в городе. Фактически - первое.
- Юридически, - сказал тот же офицер, - вы объявлены вне закона. И мы предлагаем вам добровольно сложить ваши полномочия и сдаться законным властям.
- А если я не приму ваше предложение?
- Тогда мы применим силу оружия.
- Применяйте, - сказал я, повернувшись спиной и направляясь к машине. - Считаю разговор в таком тоне унизительным для себя. Свободны, господа офицеры.
Спиной не видел, затылком почувствовал - опять переглянулись.
- Постойте, полковник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51