Он очень убедительно и доказательно обосновал крайнюю нужду общества в подобных услугах, особенно для вступающей в половую жизнь молодежи:
- Вся теоретическая подготовка подростков к половым отношениям, наконец-то введенная в школах, ничего не стоит, господа, без практики. Причем эта практика, особенно для мальчиков, должна осуществляться не с такими же неопытными партнершами, а с женщинами, имеющими определенные профессиональные навыки, своего рода мастерство. И только окончив эту сексуальную школу, юноша придет к своей будущей семейной жизни во всеоружии. - Он хихикнул, сверкнув очками. - Так сказать, с аттестатом половой зрелости на руках. Он научится грамотно предохранять себя и партнершу от нежелательных последствий, он сможет умело доставлять ей максимум удовольствия...
- Особенно, если триппером наградит. Или СПИДом, - сердито перебил кто-то из зала.
Но перебить Наобума еще никому не удавалось. И Кузнечик понес далее вообще какую-то бредятину. В том смысле, что наличие в городе публичных домов будет способствовать снижению преступлений полового характера:
- Резко упадет число изнасилований, в них просто не станет необходимости при доступности женского тела. Исчезнут во мраке прошлого сексуальные маньяки. Ведь действительно, господа, зачем им выслеживать по ночам свои несчастные жертвы, если можно без особых хлопот и за доступную плату получить то же удовольствие мирным путем? В уютной обстановке...
Тут что-то вообще темно. Вряд ли проститутки согласятся, чтобы их резали "мирным путем", пусть и за доступную плату и в уютной обстановке.
- А семья? - между тем продолжал Наобум Лазаревич. - Ничто так не укрепляет семейный очаг, как возможность для мужа периодически безопасно разрядиться на стороне. Такая практика исключает посторонние связи, снижает число разводов и внебрачных детей...
Ну и далее - в том же сугубо шизоидном духе.
Прохор дал всем высказаться, а потом обратился к двенадцати разгневанным мужчинам с одним вопросом:
- Я бы согласился с вами, господа. Только ответьте: вы бы не возражали, если бы на эту почетную и такую нужную для общества работу пошли ваши жены и дочери?
Ответа он не получил. Так-то, ребятки, все нужно примерять на себя.
На том дискуссия о вреде и пользе проституции закрылась.
Если же вернуться к истории вопроса, то проституции, как таковой, в городе в дореформенное время не было. Самодеятельность какая-то была веселые девчонки давали в основном командированным за ужин в гостиничном ресторане и солдатикам местного гарнизона за трояк или по симпатии.
Их ставили на учет, с ними задушевно беседовали участковые, их даже исключали из комсомола и направляли иногда на стройки пятилетки, где они осваивали дополнительные специальности и выходили замуж, становясь, как правило, верными женами и заботливыми матерями.
Когда наступила свобода - продавать и покупать тело, - Арнольд со товарищи поставил это дело на серьезную социально-экономическую основу. Собрал всех более-менее годящихся городских девок под свое крыло, заручился обязательством о плановых поставках свежего "товара" (они называли его контингентом) из городского Творческого центра, где на комплексной основе готовились секретарши, референточки и фотомодельки, откупил старую гостиницу и превратил ее в многозвездочный бордель. Все, как у цивилизованных людей: номера на любой вкус и кошелек (особой популярностью пользовались спальни с зеркальными стенами и потолком), сауны, массажные, зимние сады и оранжереи, общий и отдельные бассейны, Зал презентаций для свального просмотра эротических шоу и последующих коллективных игрищ, медпункт (профилактический для клиентов и контрольный для девочек), ну и все остальное, столь же необходимое городу в эпоху половых свобод.
Клиентами борделя были свои бизнесмены и их приезжие партнеры, местные политики и политики из центра, особо доверенные лица городской ментуры, а также головка, среднее звено и боевики бандитских группировок, гнилая местная интеллигенция из числа продажной журналистской братии. Эти вообще разве что не аккредитовались в заведении, где проводили свободное время за счет подписчиков и откуда черпали материалы для своих пакостных публикаций. Как зло заметил Прохор: из влагалищ и прямых кишок.
Бордель этот я прикрыл в первый же день войны, на имущество наложил арест, девок разогнал. Обязав явиться по первому моему зову.
И сегодня согнал их вновь, в Зал презентаций отель-борделя. Чтобы они чувствовали себя свободно и раскованно в привычной обстановке. Так им легче будет пережить предстоящие репрессии.
...Гости съезжались к семи часам пополудни. Стягивались со всех концов города. Уличные, как им и положено, шли пешком. Те, что повыше классом, прибывали на своих машинах, а уж иные в тачках своих хозяев, с охраной.
Охрану ребята отсекали на входе. По принципу:
- А ты куда прешься? - тычок стволом автомата в брюхо.
- Туда.
- Ты проститутка, что ли?
- Обижаешь, командир...
- Ну и вали отсюда. Жди, когда позовут.
В Зале вскоре стало тесно, душно от запаха духов, весело. Девицы тусовались между собой не по цвету волос и телесным формулам (вроде как: блондинки - налево, брюнетки - направо, а худенькие - вообще на балкон), а по табели о рангах, согласно социальному статусу. Уличные сбились в свою стайку, гостиничные - в свою, девушки по вызову, квартирные - особая группировка. Меж ними порхали малолетки, личного статуса еще не имевшие, заигрывали со старшими, перешучивались, задирались, сверкали ясными детскими глазками - им интересно было. Как гимназисткам на первом балу.
Приползли даже две вокзальные - пьяные до безобразия и грязные как половые тряпки. Они забились в уголок, подперли стены и тут же мирно заснули, стоя. Уморились, стало быть, на производстве.
На нас с Волгиным - никакого внимания. Всюду - щебет, визги, смех, ругань, обмен новостями через головы, какие-то старые счеты, какие-то новые планы. Ну прямо долгожданное общее собрание коллектива со свободной повесткой дня, когда можно, оставив на время трудовые заботы, потрепаться за жизнь.
Внимание мое привлекли - вот уж кстати, совсем было о них забыл кокетливые молодые люди бывшего мужеского пола: на встречу явилась в полном составе секция городских голубых и иных бледно-розовых лиц нетрадиционной сексуальной ориентации. Но с ними проще - не зря же в Зоне спецбарак строится, надо будет в нем особое отделение выгородить.
Я окинул собравшихся печальным взором: такое обилие молодых и красивых в основном девушек в одном месте навело меня на грустные мысли. И беспощадные к тому же.
Как ни говори, а эта гнусная сфера обслуживания втягивает в себя золотой генофонд нации. Сколько их уже - молодых, красивых, здоровых отторжено от нормальной жизни, от интересов государства. Среда отработает их до полной непригодности и выбросит, изжеванных и измятых, с искалеченной психикой, с необратимо подорванным здоровьем. Рожать они не будут. К нормальному труду не вернутся. Среди этой социальной группы очень высок процент алкоголизма и наркомании, суицида и психических заболеваний.
И не случайно уже сейчас лежит на них, несмотря на молодость и боевую раскраску, печать чего-то несвежего, помятого, в пятнах. Вроде как совсем еще не старый диван в гостиничном номере - не скрипит, обивка не засалена, лак на спинках не помутнел и не потрескался, а вот отталкивает он, вызывает стойкую брезгливость - ведь кто только на нем не валялся: и пьяный, и больной, и грязный как свинья...
Да, господа демократы, вы и за это ответите. Дайте только время до вас добраться. Я всех ваших женщин - любимых, родных и близких - и вас самих следом на панель пущу. Вы у меня дерьма хлебнете...
Молча вошли Майоровы парни и встали вдоль стен. Девицы им обрадовались, начали заигрывать. Но ребята смотрели на них с откровенной жалостью и презрением.
Что ж, пора.
Мы с Волгиным поднялись на подиум, он представил меня и дал слово.
Никогда еще не выступал перед таким интересным контингентом. Они оглядели меня с ленивым интересом. Оценили, взглядами обменялись впечатлением - подхожу ли в качестве клиента. Полагаю, шансы мои были невысоки.
Ну это мы еще посмотрим.
- Дорогие проститутки, - произнес я душевно, но меня тут же перебили, поправляя:
- А мы здесь разные. Не только дорогие.
- Я не о вашей цене, - пояснил терпеливо, - это обращение такое. Уважаемыми я вас назвать не могу, потому что не уважаю, - пусть сразу поймут, что от меня ничего хорошего не дождешься. - И мужиков, которые пользуются вами как подстилками для отправления своих биологических потребностей, презираю. Но я не об этом. Об этом вам уже родители говорили.
- И в школе тоже! Два раза, - выкрикнула юная черноволосая девушка, похожая на испанку. - И Достоевский об этом писал.
- Так вот, девочки, я с Достоевским в этом вопросе солидарен. И потому на захваченной мною территории я упраздняю вашу профессию. Отныне она вне Закона: занятие проституцией в любой форме подлежит уголовному преследованию.
Тут повисла такая тишина, что я испугался. Казалось, даже дышать забыли.
Сейчас бунт начнется? Или позже?
- Аплодисментов не слышу...
- А что нам делать? - зазвенел из глубины зала испуганно-возмущенный голос. - Чем жить? Ты нас кормить будешь?
- Так вы с голодухи на панель пошли? - ужаснулся я. - Ради куска хлеба? Все-все?
- Все! Все! И я! И я тоже!
- И брали за труды и унижение хлебом?
Не сразу нашлись с ответом.
- Деньгами на хлеб.
- Ну что ж, заработки на хлеб я вам обеспечу. Но вот что к этому добавлю: знаю я одну женщину в нашем городе, она потеряла мужа, работу, на руках у нее - безнадежно больная мать и малый ребенок...
- Ах, как жалко...
- Так вот, эта женщина не то что на панель, она замуж не пошла за хорошего, обеспеченного мужика, который давно ей предлагал и руку, и сердце и который снял бы все ее проблемы. И знаете почему? Она объяснила: но ведь я не люблю его...
- Такие дуры и в других городах есть, - обидчиво возразили в два-три голоса.
- Есть, - согласился я. - И много. И мужики есть такие: умрут с голоду, а чужое не возьмут. Только они не дураки и не дуры. Это явление совсем другим словом определяется. Впрочем, вам этого не понять. Да вас это теперь и не касается. У вас иные проблемы. Придется вам, дорогие и дешевые, осваивать новые специальности. Мирные, стало быть. Со своей стороны обещаю, что всем вам будут предоставлены рабочие места на производстве. Кто пожелает - может пойти учиться...
- А чему нам учиться? - Это опять похожая на испанку нахалка выступила. - Мы уже все умеем.
- Это не то умение, - усмехнулся я. - И не совсем общественно полезное. Городу, например, очень штукатуры нужны и маляры. Сейчас вы пройдете регистрацию и можете с этой минуты начинать новую жизнь.
- А кто не хочет? Может, я по призванию работала? Может, у меня темперамент горячий?
- Даю справку: тем, у кого призвание и темперамент горячий, я предоставлю работу по прежней специальности. Зарплата стабильная, премиальные. Два выходных дня. По договоренности возможна доставка на рабочие места спецтранспортом.
Вот тут и грянули с облегчением долгожданные аплодисменты. Я поднял руку.
- Поясняю. Работать по специальности будете в Зоне, по обслуживанию заключенных. У них тоже темперамента хватает. Там уже строится для вас спецпомещение.
- А премиальные? - растерянно, по инерции, еще полностью не осознав размеры катастрофы, спросила испанка.
- Это просто. Зеки в качестве поощрения будут делиться с вами посылками и передачами. Тем более что вы не только по призванию, но и за кусок хлеба.
И пока они врубались, затаив дыхание, я обратился к голубым нетрадиционалам:
- Как источнику заразы, разврата, совращения малолетних, вам нет места среди нормальных людей. Ваша голубая сексуальная свобода кончилась. Косметички при вас? Вот и хорошо. Грузитесь в автобус, вас сейчас же доставят в Зону, в спецбарак.
Голубые с визгом бросились врассыпную. Наши ребята быстро их блокировали и, невзирая на "кулачки и царапки", вытеснили за дверь, а там покидали в автобус и помахали вслед платочками.
- Ну что, девочки? - обратился я вновь к напуганным проституткам. Определились в своих пристрастиях? Готовы отказаться от позорного ремесла? И заняться созидательным трудом?
- А уехать из города можно? - опять же проявила инициативу Испанка.
- Это ведь она? - шепнул я Волгину. Тот чуть заметно кивнул. Установить на сутки наблюдение, а потом доставить ко мне.
- Уехать можно. Только все отъезжающие пройдут контроль на венерические заболевания, СПИД и причастность к преступлениям.
Вот тут они бросились в атаку. Вернее - к дверям.
Но ребята к такому повороту были готовы: с помощью огнетушителей (самое подходящее в данном случае оружие - они хоть и бляди, но все-таки женщины), подавили темпераментную панику без телесных повреждений.
- Все, - сказал я, когда девицы по возможности привели себя в порядок. - Разбирайтесь по группам.
Расклад в конце концов получился такой: восемьдесят процентов путан изъявили желание заняться честным трудом, почти двадцать - уехать из города, на гастроли стало быть. А в Зону попросились всего две толстенные девахи, и то с условием, что жить будут в городе. Я дал согласие, но предупредил: если они и в городе станут утолять свои страсти, то отправлю за проволоку на постоянное местожительство - до полной потери квалификации.
Прощаясь с девушками, я еще раз напомнил, что отныне занятие проституцией - уголовно наказуемо. А чтобы им не было обидно, добавил, что и клиентов это касается.
Оставалось решить вопрос с двумя грязными вокзальными барышнями они как раз проснулись. Но это проще простого: я попросил Волгина позвонить от моего имени начальнику вокзала и обязать его оформить их уборщицами. Ежели они сделают попытку вернуться к своей первой специальности, то будут немедленно отправлены вслед за толстыми девками.
- Как думаешь, - поинтересовался я у Волгина по пути в Замок, сколько еще врагов мы сегодня нажили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51