Торгаш он вылитый. Ты подумай хорошо - зачем он мне нужен? И всего-то капитан. И рожа у него поганая. Лапоть рязанский.
Недавно смотрела по телевизору американский фильм. Как на фургон в прериях разбойники напали, ограбить хотели. И даже расплакалась - так один ковбой на тебя похожий, прямо одно лицо.
Когда же мы с тобой увидимся? Дай весточку, а то зачахну без любви, как Кармен. Живу одной надеждой. Только твоя Любаша".
Наконец-то!
- Лялечка, срочно Майора ко мне. Или он тоже с Прошкой по блядям поехал?
- Вот еще! Он в приемной. Я его вызвала, когда письмо увидала.
Ну вот, Натали, а вы говорите... Нет, Лялечка, никогда тебе достойной цены не будет.
Я с торжеством помахал письмом перед лицом Майора.
- От Надежды? И что сообщает?
- Любит, верна, ждет! Как мы и предполагали, сведения о новом штурме примитивная деза. С целью заставить нас сосредоточить силы на обороне моста и ослабить прикрытие колонны.
- Я бы не торопился с выводами, - поосторожничал Майор. - Город мы оставляем пустым. Это опасно. Что дальше?
- Пусть Волгин найдет человека, который может знать какое-то лесное логовище. Вроде охотбазы, или охотничьего домика, или какой-то резиденции экс-Губернатора.
- Ага, - обрадовался Майор, - нашлись, голубчики. Там, значит, сошлись? Все?
- Все трое. И Ваня Заика там, и Губернатор низложенный, и этот поганый мент-предатель Козлов. Я думаю, наш наезд на город застал их там, на оттяжке. Охотнички ведь...
- Хорошая компания, да? Символическая такая. Триада преступной власти в миниатюре.
- Без эмоций, Майор. Побереги их до лучших времен.
- Что еще?
- Ну, силы собирают по округе, это мы знаем. А вот с оружи ем у них напряг. И, похоже, Ваня столковался с каким-то капитаном. В соседней воинской части.
- Там этих капитанов до хрена.
- А наш-то особый. Скорее всего, страдает фурункулезом: по ориентировке - "рожа поганая". "Рязанский лапоть" - это как думаешь? Лопух? Уроженец Рязани?
- Рязань... Грибы с глазами? Не похоже. Рязань косопузая, что ли? Подойдет?
- Ну вот, - удовлетворенно подытожил я. - Значит, капитан в прыщах на лице и с пузом на фигуре. Ты его выманишь, мы его заберем. И разберемся. А командиру части на всякий случай намекни, что, мол, если тайное хищение не удастся, то за ним может открытое нападение воспоследовать.
- Какие ты слова знаешь, - восхитился Майор.
Наконец очередь до Юльки дошла. Не зря ведь на нее в письме намекалось. То, что она - из Ваниных телок, мне известно было. Но сейчас этот факт особое значение получал.
- Расскажи мне о себе, красавица.
- Родилась я не так давно. Можно сказать, совсем недавно. В семье советских педагогов. Они меня хорошо воспитали и дали красивое имя Джулия. Уменьшительно-ласкательно - Джульетта. По-нашему - Юлька-оторва. Отличаюсь большими способностями. Все науки схватываю на лету. Но неусидчива. Предпочитаю поваляться, с хорошим мужиком. С детства увлекалась рисованием...
- Достаточно. Пойдешь на работу в мастерскую художественных промыслов. Будешь деревянные ложки расписывать.
- Вот еще!
- У Ляльки научилась? Ты с нее пример не бери, далеко зайдешь. Что еще хочешь сказать?
- А я больше ничего не знаю. Даже таблицу умножения забыла... Ну я пошла?
- Никуда ты не пойдешь. Я тебе пропуск не подпишу. Останешься здесь, поживешь с нами. Пока что-нибудь интересное не вспомнишь.
- Вы не имеете права!
- Кто сказал?
- Все говорят.
- А ты всех не слушай. Ты меня слушай. Все, иди, детка. Мой секретарь тебя устроит.
Зазвонил телефон.
- Серый? Это я, Прохор, - шепотом почему-то.
- Здорово, жених.
- Не смейся, я стараюсь быть тебе полезным. Я рискую ради твоего дела. Я расколол ее...
- Это в каком смысле?
- Ты невыносим. Она проговорилась, что в Заречье готовятся к штурму. Они уже сконцентрировали свои силы у моста, окопы нарыли. Ждут отправки колонны, чтобы взять город.
- Спасибо, Проша, - сказал я проникновенно. - Штирлиц ты мой. Будь осторожен. Береги себя. Ты еще нужен Родине. И постарайся как бы случайно проговориться своей невесте, что ты сообщил мне об этом факте. Если останешься жить, я представлю тебя к награде. Действуй, старина. Совет вам да любовь.
В двадцать два ноль-ноль явился мой танковый консилиум. В полном составе. Докладывал Сливко.
- Мы, товарищ полковник, все посмотрели, составили дефектную ведомость. Зачитать?
- Основное.
- Основное такое будет. Значит, как я говорил, на диски фрикционов надо накладки наклепать. Это мы заставим чего-нибудь сообразить ребят из автомастерской. Аккумулятор уже нашли, на подзарядку поставили. Проводку меняем. Поролон на сиденья достали, девчата его чехлами обшивают. Ну, лючки-амбразуры расклепали - вот товарищи ветераны говорят, обязательно они нужны для применения личного оружия. Еще там кое-что по мелочи набралось. Но главный дефект - в движке подшипники поплавлены. Коренные и шатунные. Таких не достать. Нигде их быть не может.
- Разрешите, товарищ полковник? - встал бывший самоходчик. - У нас в полку, в сорок четвертом году, "зисок" был, боеприпасы подвозил. Так вот когда у него вкладыши полетели, водитель наш знаете чем их заменил?
Откуда же мне знать?
- Из своего ремня нарезал. По нужному размеру. И с этими вкладышами машина до Праги дошла. Только кожа нужна настоящая.
- У Пилипюка спрошу, - сказал Сливко, - он запасливый.
- Что еще?
- Карбюратор разобрали, в ацетоне отмокает. Свечи нужно искать, бобину. Вообще, всю электрику.
- А вот эти, как их, бандажи на катках?
- Послужат еще, - успокоил тот, что на "тридцатьчетверке" воевал.
- До Праги - не обещаю, а пару раз в Дедовск скатать - выдержат.
- Выдержат, - подтвердил и "самоходчик". - Надо бы только их хорошенько каким-нибудь нежным маслом смочить, вроде касторки.
Ну это - опять к Пилипюку, он запасливый.
- А свечи надо у Михалычева зятя спросить, он в прошлом годе со свалки какой-то старый грузовик сволок, восстановил, говорят, катается. Значит, нашел свечи. Может, и нам подойдут.
- Теперь насчет вооружения, - продолжил Сливко. - Здесь так дело обстоит. Один гранатомет, что для БМП, легко можно на место ПТУРСа приладить. Два станка, кронштейна, значит, к пулеметам ребята нарисовали. Можно в мастерские отдавать. Турельку для гранатомета, что на танк пойдет, тоже прикинули. Только с башни люк придется снять, внутри ведь гранатомет не поставишь...
Это даже мне понятно - реактивная струя, все равно что внутри танка снаряд взорвать. Может, и похуже.
- Вроде все, товарищ полковник.
- Хорошо, спасибо. Все свободны.
Сливко вышел, а танкисты замялись.
- Что за вопрос? - помог им.
- Мы проситься хотели.
- Куда?
- В твой отряд, колонну сопровождать. Хоть двоих-то в танк возьми.
- Нет, - решительно отказал я. - Вы свое дело еще раньше сделали. Теперь наш черед врага громить. - И подсластил отказ: - Но главное - я не могу город без гарнизона оставить. Враг за рекой. На вас надежда.
- Оружие дашь? Или со своим приходить?
- Вы поступите в распоряжение начальника милиции, - благоразумно уклонился я. - С ним и решайте эти вопросы.
Позвонил Майору:
- Мне гранатомет нужен.
- А какой?
- У тебя какие?
- РПГ-7 и АГС.
- А какой лучше?
- А оба хороши.
- Вот оба и давай.
Сегодня опять длинный день выдался. А завтрашний еще длиннее будет. И я решил чуток сдезертировать, пораньше в койку упасть.
Уж полночь близится...
Однако не спалось. Не сказать, что мысли одолевали, нет. Откуда им взяться после такого дня, все в расход пустил. Но что-то мешало, не давало уснуть. То ли железный бряк за окном (ребята все еще возились с техникой), то ли лунный свет на полу. А может, и тихие голоса и приглушенный звон гитары в Рыцарском зале.
Томно как-то, пусто в душе. Жениться, что ли, пора пришла? А что? Самое время. Вон, Прошка, старше меня, а каким козлом запрыгал. Допрыгается...
Наконец все стихло. Из дальней комнаты поплыл плавный, гулкий бой часов. Я было смежил усталые вежды.
И тут же размежил их, широко и испуганно: откуда-то из таинственных глубин Замка послышался тяжелый мерный стук. Все ближе и ближе, все громче, нарастая. Будто движется неумолимая статуя Командора, грузно ступая, бренча доспешным железом. Я приподнял мутную голову. А хотелось спрятать ее под подушку...
И тут вдруг взвился под потолок, рванулся в окна и разлетелся окрест истошный многоголосый девичий визг. Следом за ним гулкий стальной грохот - дребезжание, будто мальчишка гнал по булыжникам консервную банку. Короткая мертвая тишина - обвальный могучий хохот. Задрожали от него старые стены.
И почти сразу распахнулась дверь, и в нее почти упала, задыхаясь от смеха, Лялька. В пижаме, босиком и с любимым длинноствольным "Питоном", матово блестевшим воронением в лунном свете. За ее спиной маячила тоже полуголая Юлька.
- Ну и что? - Я опустил на тумбочку автомат.
...Оказывается, ребята надумали попугать девчонок Алевтины, когда они дружной стайкой пойдут из душа в спальни. Антураж Замка вполне этой цели благоприятствовал. Как раз на их пути, на площадке парадной лестницы, по обеим сторонам трехметрового в вышину и ширину зеркала, стоят, никого не трогая, полые рыцарские доспехи. Ребята обрядили в них Пилипюка с тем, чтобы он в нужный момент ожил и, тяжело бряцая железными башмаками, угрожающе подняв меч, пошел вниз по ступеням, девчонкам навстречу.
Задумано было хорошо, не спорю. Но исполнено погано. На третьей сверху ступени Пилипюк запутался в непривычной обуви, грохнулся ниц со всей дури и покатился вниз, гремя, как большой чайник с плохой крышкой.
- Лежит! - хохотала Лялька, размахивая револьвером. - Сам встать не может. Девки на нем прыгают. А он изнутри бубнит, как самовар в трубу. Побежали посмотрим, пока не встал!
Сейчас, только побреюсь. И бороду расчешу. Канальи!
Лялька все никак не могла остановиться, дергалась как от щекотки. А вот Юлька не смеялась. Юльке, похоже, грустно было и завидно, что к ней такое беззаботное веселье не имеет никакого отношения, что ей никогда, наверное, не доведется попрыгать на каком-то поверженном, бубнящем, как самовар, Пилипюке.
Мне их обеих жалко стало. Да они еще и босиком.
- Ну-ка, идите сюда. Обе. - Я сел на тахте и распахнул одеяло, как старый ворон старые крылья. - С ногами забирайтесь.
Они угрелись у меня по бокам, затихли. Комната налилась лунным светом. Напуганные было грохотом и визгом соловьи в парке снова взялись за свое дело.
- Сейчас хорошие ночи, - сказала Лялька.
- Ага, - вдруг добавила Юлька. - В такую ночь сидеть бы у костра, на берегу реки, и смотреть, как плывет в ней луна со всеми своими звездами.
И это говорит девочка, которая прошла через такую грязь и такие мерзости.
- А потом звезды тускнеют, и не заметишь, как светлеет вокруг. И птицы начинают просыпаться. И вода в реке совсем другая, уже утренняя. Даже журчит по-новому.
Шум на лестнице стал стихать. Надо пойти разобраться для профилактики.
Я натянул брюки и вышел в коридор. Вмиг все рассыпались по комнатам. Однако рыцаря, уже пустого, успели поставить на место. Один Генка Рыжик замешкался, он всегда опаздывает, задумчивый такой, весь в себе.
Вытянулся, руки по швам, глаза блестят.
Доложил:
- Старшина Пилипюк с лестницы упал, товарищ полковник.
- Не ушибся? - Интересно, как он соврет начальству?
- Никак нет, он в бронике был.
- И в шлеме? - улыбнулся я. - Всем участникам акции - два наряда.
- А мата не было, товарищ полковник, - нахально заявил Рыжик.
Ага, так я и поверил, что Пилипюк без мата по лестнице катился.
Да, такие вот дела. Старшина Пилипюк. Женат. Двое детей. Четыре ранения. Одно из них - тяжелое. Личных задержаний даже не помню сколько... А он в прятки играет. С лестницы сыплется. Малой такой хлопчик.
Я вернулся к себе. Юлька уже ушла, Лялька свернулась клубочком.
- Брысь, - сказал я.
Она села в постели.
- Мне жалко ее. У нее так жизнь нескладно сложилась. Ее еще в шестом или в седьмом классе то ли изнасиловали, то ли совратили. То ли учитель физкультуры, то ли учитель труда. А после мальчишки все время приставали. Ну почему так получается?
- Потому что всякие дол...
- Наряд вне очереди, - предостерегла Лялька.
- ...всякие ...педагоги учат в школе не любви и дружбе, а презервативами пользоваться, - зло сказал я. - Я этим... педагогам еще вжарю. Когда вернусь. Иди спать. Завтра день трудный.
- А когда они у нас легкие? - проворчала Лялька и забрала свой револьвер.
Я лег на ее место в теплую, согретую девичьими телами постель. И подумал - какие они разные. И какие одинаковые. Только одной повезло, а другой нет. И кто за это должен ответить?
Утром я провел совещание в Горотделе, возложил на Волгина всю полноту власти и ответственности за порядок в городе в мое отсутствие. Особо указал на повышение бдительности и дисциплины. На необходимость (все-таки) обезопасить мост от вторжения и Замок от захвата.
- В Замке ставляю пять человек. Но ты на них не рассчитывай. В случае штурма обходись своими силами. Держи Горотдел. Ополченцев тоже не привлекай, жертвы среди мирного населения нам совсем ни к чему. Патрули все снять на это время, все резервные силы сосредоточить на мосту. Связь с нами держать постоянно, посади на это специального человека. Рации у нас хреновенькие, но мы постараемся держаться от города в радиусе не более пятидесяти километров. Если что - рванем на помощь.
После совещания я задержал в кабинете участкового уполномоченного Хлопчика. Похвалил его. Пообещал, что, как только Правительство определится с выработкой новых форм наград и поощрений, представить его первого.
- Спасибо, товарищ полковник.
- И вообще, мне кажется, вам пора переходить на новый уровень работы. - Я повернулся к Волгину: - Как считаешь?
- Бесспорно.
- Нет, товарищ полковник, - отказался Хлопчик, - не сманивайте, не пойду.
- Что так? Обиделся?
- Дел много. Извините, некогда мне. У меня сейчас профилактическая беседа с подростками. А потом - с работниками ЖЭКов: выработка мер по сохранности жилого фонда. Ну там, лифты, подъезды, малые формы. Извините.
Во как! Может, если бы мы наше Российское правительство, к примеру, дворниками поставили, мы б через два дня чистотой захлебнулись, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51