Да шевелись, хохол ленивый!"
Девочки нежно порхали, парни лихо стучали берцами, Майор крутил ус (которого у него не было) и закладывал одну руку за борт куртки, другую за спину, звенел шпорами (которых у него тоже не было). Прибежала разбуженная весельем Алевтина, и в паре с Пилипюком они "оторвали" какую-то гремучую смесь гопака с "барыней".
Даже Филипок, которого девчонки все-таки перетащили в Замок, сидел у стеночки, подпрыгивал на стуле и постукивал костылями. Юлька долго сидела рядом с ним, а потом исполнила соло не то болеро, не то хабанеру. И под аплодисменты, лохматая, с блестящими черными глазами, снова устроилась около Филипка, взяла его за руку, стала нашептывать в ухо что-то озорное и веселое...
- Все, - сказал я, утомленный, - кончен бал. Отбой через пятнадцать минут.
Меня тут же окружили разгоряченные девицы и - откуда что взялось защебетали:
- Душечка полковник, еще один вальс. Ну пуркуа так рано? Мы не проспим завтра - пароле де онер.
- Музыканты устали, - ответил я по-русски. - Свечи догорели. А вам еще посуду убирать.
- Мы поможем, - прогудел Пилипюк. - Ось ще разочек гопачка сбацаем - и усе на кухню. Строем.
Вмешалась Лялька, завопив:
- Белый вальс! - и прилипла ко мне, как... ну, скажем, как желтый кленовый лист к мокрому от осеннего дождя стеклу... Никакому злому ветру не оторвать.
Утром я отобрал несколько человек - разрушать Горотдел изнутри.
Пилипюк вооружил бригаду кладоискателей ломами.
Юлька тоже выскочила во двор.
- И я с вами, ладно?
- Вот еще! - бестактно фыркнула Лялька. - Ты под арестом. Найдем клад, а ты своему Заике настучишь.
- Дура ты! - заорала Юлька и пошла к дому, обернулась.- И декольте у тебя в веснушках!
- Что ты врешь! - возмутилась вовсе не дура, а тонкий психолог Лялька. Догнала Юльку, обняла за плечи, вернула в строй...
Волгин отнесся к нашей затее с некоторым интересом, но без энтузиазма. Машина, которую я послал за княгиней, еще не пришла, и мы принялись освобождать подвал от хлама. Собственно, не освобождать, а перекантовывать его от стен к центру, чтобы можно было до них добраться. И простучать глубокую нишу, в которой ждут нас несметные сокровища.
Очень скоро все начали чихать от пыли, а Лялька с Юлькой еще и взвизгивать от пауков и мышей. Нелегка работка у кладоискателей. Да и горек их хлеб, я думаю.
- Вот что, старшина, - сказал я Пилипюку, - что мы этот старый хлам с места на место перекладываем? Чиститься - так уж по полной программе. Гони сюда самосвал.
Мы вычистили весь подвал, освободили его от безногих стульев, от продавленных начальственными задами кресел, от пыльных, давно не нужных бумаг. Все это ушло на свалку истории. На чистом месте легче ее продолжать...
Едва закончили вывоз мусора, приехала княгиня, достала из ридикюльчика бумажку - план подвала с пометкой крестиком возле западной стены. Спустилась вниз.
- Наверное, ваше сердце сейчас... - начал было Майор тактично выражать сочувствие изгнаннице, вернувшейся под родимый кров.
- Вот еще! - по-лялькиному дернула плечом старушка. - Я в этом доме и не была никогда. В нем жил наш управляющий с семьей. А я родилась в другом доме. В том, который захватил ваш нынешний губернатор.
Повертев в руках бумажку, княгиня, как смогла, сориентировала ее по сторонам света, указала величественным жестом:
- Здесь! - будто мановением руки послала свои войска на прорыв обороны противника. В самом слабом ее месте.
Пилипюк поднял лом и, крякнув, вонзил его в стену. Кладка была хорошая, вековая. С такой спорить - не гопака плясать. Пилипюк долго и не спорил - передал лом в другие руки. И так- смена за сменой, дыра в стене росла, а нужная ниша себя не обнаруживала.
- Не здесь! - решила княгиня, повернув листок вверх ногами. - Здесь!
Ребята работали азартно, весело - не каждый ведь день за кладом охотишься. Старались так, будто для себя эти сокровища выламывали из неподатливых стен.
Время незаметно к обеду подтянулось. И сделано было уже немало: стены подвала напоминали картину массированного артобстрела, прямой наводкой.
- Ну, - сказала княгиня, в очередной раз поворачивая бумажку. Уже изнанкой. - Наверняка здесь.
Наверняка. Потому что уже больше негде было. Единственный целый кусочек остался. От четырех стен.
В дверь просунул голову реалист Волгин и сказал:
- Может, хватит? А то здание сейчас рухнет.
Клада мы не нашли. Может, его нашел кто-нибудь до нас, в восемнадцатом году. А может, и в прошлом.
- А мне так хотелось быть вам полезной, - удрученно сказала княгиня, когда мы выбрались на свет, отряхиваясь от кирпичной пыли и паутины.
- Зато как интересно, - сказала Юлька. - Может, еще где подолбим? Вон тот дом тоже старинный. Пошли?
- Как? - спросил я Пилипюка.
- Тогда уж по порядку, - ответил за него Майор. - Начнем с крайнего по этой улице, по нечетной стороне. А потом обратно пойдем, по четной.
- Вот здорово! - Юлька аж подпрыгнула от такого щедрого счастья, раскидав волосы по плечам. - А потом на Чеховскую перейдем. До зимы хватит.
- Договорились, - согласился, улыбаясь, Майор. - После обеда и начнем.
- А мне так хотелось быть вам полезной, - еще печальнее повторила княгиня Лиговская, не приняв разочарованными чувствами общего веселья.
- Еще успеете. Я как раз хотел просить вас об одном важном деле, сказал я. - От него будет гораздо больше пользы, чем от всяких сокровищ.
- Как мило! - по-юному расцвела старушка и едва не захлопала в ладоши.
Что-то они сегодня все у меня прыгают - и старые, и малые.
- Тогда, если вас не затруднит, вечером зайдите ко мне. Кто-нибудь из ребят заедет за вами.
- Вы заинтриговали меня, полковник.
- Товарищ полковник, - подбежал сержант из Горотдела,- вас Волгин к себе просит, ЧП у нас. Крайнее.
- Извините, княгиня...
- Что вы, голубчик, я понимаю: первым делом, как у вас поется, самолеты, а уж девушки потом. Бегите, голубчик, бегите.
Часть 3
ВОЙНА НАРОДНАЯ.
НЕ МЫ ЕЕ НАЧАЛИ. НЕ НАМ ЕЕ И КОНЧАТЬ...
Расправа
- Жуть, Алексей Дмитриевич, - высказался Волгин. - В Лебяжьем логу, недалеко от села, в лесу, обнаружены разбросанные останки человеческого тела.
- Опять расчлененка?
- Не похоже. Местный участковый сообщает, будто медведь или тигр в клочья кого-то разорвал. Поедете? Группа готова.
- Лебяжий лог - это уже не наша территория?
- Еще не наша, - с улыбкой поправил Волгин.
Я послал Ляльку в Замок за автоматом и сел в милицейский "уазик".
- Какие подробности, ребята?
- Да никаких, товарищ полковник. На месте разберемся, - ответил эксперт-медик. - Нашли там ногу оторванную, в штанине и ботинке, на лодыжке - обрывок веревки.
- Фрагмент мужского полового органа, - добавил еще кто-то. - И кисть правой руки.
- Похоже - пытали кого-то. Может, к трактору вязали.
- Совсем на другое это похоже, - проворчал я, принимая у Ляльки автомат. - Поехали. Это на уроки истории больше всего похоже.
Почувствовал, как за спиной недоуменно переглянулись, но ничего не спросили.
За городом свернули на узкую, однорядную бетонку, а километров через двадцать машина шмыгнула в лесной проселок, пошла, задевая бортами и крышей ветви кустарника, раскачиваясь в колдобинах, полных настоянной на прелом листе воды. Запахло лесной свежестью, грибной сыростью.
- А вообще, - заметил водитель, машинально пригибая голову, когда "уазик" нырнул под низкую ветку, - всякое может быть. Леса у нас за последние годы одичали. Как в войну стало, старики говорят. Волки появились, рысь однажды кто-то видал.
- Что гадать? - сказал эксперт. - Доехали почти.
И впрямь - выехали из чащи на широкую веселую поляну, окруженную молодыми, высокими и стройными, березами, заросшую густыми травами.
Откуда-то вынырнул молодой капитан милиции, подошел к машине, представился:
- Старший участковый инспектор Зайцев. - он подвел группу к куску полиэтилена, на котором лежали рваные, окровавленные останки. - Я еще одну руку нашел. На дереве, - удивленно добавил.
- Как же ты догадался на деревьях искать? - спросил я.
- Птицы подсказали. Вороны скандалили.
- Пошли посмотрим.
На краю поляны стояли рядышком, подрагивая листвой, две березки.
- Вон, пониже кривой ветки, видите?
Видим. Близко к вершине висела привязанная за кисть, оборванная рука в лохмотьях.
- Рассыпались, ребята, - скомандовал руководитель группы. - Смотрим и вверх, и вниз.
Эксперт, натянув резиновые перчатки, складывал находки на пленку, формируя человеческое тело.
- Вроде все, - оценил взглядом, когда уложил голову с куском левого плеча. И кишочки подровнял.
- Руку с березы надо снять, - сказал водитель. - Рубить, что ли?
- Не надо, - остановил участковый. - Я ее нагну.
- Не пукни смотри, - усмехнулся водитель. - Согнет он...
Капитан Зайцев не ответил, ловко, как деревенский пацан, полез на дерево. Он поднимался, а береза гибко гнулась к земле, и скоро эксперт сумел обрезать веревку, обхватившую кисть руки.
Участковый выпустил конец ствола - дерево с шумом рванулось верхушкой вверх и выпрямилось, подрагивая, тряся ветками, шелестя листвой.
Да, вот так оно и было - склонили встречь две березы, а потом разом выпустили. Причем, похоже, привязали человека вниз головой за руки и за лодыжки. Судя по тому, на какие части его разорвало. Даже кишки по лесу разметало.
- Во жлобы, - эксперт приложил руку куда следует. - Додумались.
А у меня в голове прозвучал укоряющий голос Алевтины: "Ведь говорила я тебе, Серый, предупреждала".
- Кто ж такой? - морщась, пробормотал эксперт, роясь пальцами в заскорузлых от крови лохмотьях, искал документы.
- Это Цыплаков, - уверенно сказал участковый, вглядевшись в мертвую, с широко раскрытыми глазами, голову. - Под Качком ходил. Судимый.
- Что за Качок? - спросил я.
- Мелкий такой сельский рэкетмен.
Ну вот и разобрались. Почти. Немного осталось. Предел терпимости преодолен, стало быть.
- Какие сигналы поступали в последнее время?
- В этом смысле - никаких.
- Состоятельные земледельцы у тебя на участке есть?
- Да где взять? Колхоз власти развалили, все только на себя работают что собрали, тем и живы. Только на прокорм концы сводят.
- А фермеры?
- Есть одно семейство, недалеко отсюда, в Лебяжьем. Хозяин - Горшеня по фамилии. Только он разорился. Чтобы с кредитами рассчитаться, все хозяйство на корню продал. Дом у него остался да корова.
- А сколько выручил продажей?
- Не докладывал, - усмехнулся участковый. - На селе говорят прилично. Но эти деньги не его, все отдать должен.
Кому? Вот в чем вопрос.
- Поехали в Лебяжье, - распорядился я. - Садитесь с нами.
- А с останками что? - спросил эксперт.
- Сделайте заключение и закопайте здесь.
Лучше всего, конечно, было бы доставить эти "фрагменты" Качку и его ребятам. В назидание.
- Когда эта казнь совершена? Примерно можете сказать? - вопрос эксперту.
- Сутки, не больше.
- Ладно, мы на обратном пути за вами заедем.
Водитель, участковый да я. Два автомата, три пистолета.
- Сколько у Качка людей? - спросил я Зайцева.
- Пятеро, по моим данным.
- Вооружены?
- Конечно. Кто чем - железки, ножи, ружья. Это - что я знаю.
Машина выскочила из леса, пошла ухабами вдоль заброшенного поля, по краям которого попадались останки то сеялки, то косилки, даже почти целый плуг в заросшей борозде закопался.
- Во разор-то, - покачал головой водитель. - Как в гражданку.
Так оно и есть. Война против нас давно ведется. А мы все ждем чего-то.
Дорога пошла вверх, машина взобралась на пригорок, а за ним среди лип показалась белая колокольня церкви.
- Лебяжий?
- Он самый. Сначала куда?
- Сначала к фермеру.
- Это на другом конце села, я покажу.
Проскочили, пыля, селом, свернули, мимо заброшенной мастерской, мимо заросшего пруда, глубокими колеями выехали к ферме Горшени, стоящей на далеком отшибе.
Остановились. Слева - пустой коровник, пустой навес для техники, пустой, с распахнутыми воротами, гараж; справа - добротный дом с двумя террасками, почти не видными из-за кустов сирени, за домом - огород, на краю его, у прудика - рубленая банька.
Двери в дом закрыты, за окнами никто не мелькает бледными лицами. Тишина. Настороженная. Тревожная. Которая вот-вот может оборваться. Криком. Выстрелом.
Не сводя глаз с дома, мы вышли из машины. С оружием.
Приблизились к крыльцу. Участковый легонько постучал в окошко.
- Кто? - послышался за дверью (давно там стоит) напряжен ный голос.
- Никитич, это я, участковый.
- А с тобой?
- Свои, Никитич, милиция из города.
Загремели засовы, открылась дверь. На пороге появился высокий мужик, загорелый, ладони - лопатами. За его спиной - двое добрых молодцев. Косая сажень, кулаки - арбузы.
- Кто такие? - не входя, спросил Зайцев.
- Племяши мои, погостить заехали. - Горшеня посторонился, давая нам дорогу, парни тоже раздвинулись - как два шкафа, двухдверной конструкции каждый.
Через опрятные сени прошли в комнату. Зайцев побегал глазами туда-сюда, шагнул к печке, вытащил из-за нее двустволку.
Переломил стволы, извлек патроны.
- Картечь, да, Никитич?
- Она самая, - согласился Никитич.
А парни промолчали.
Зайцев заглянул за занавеску, не поленился нагнуться до пола- выудил из-под лежанки еще одно ружье.
- А третье небось в шкафу, да?
Горшеня молча кивнул.
- Вооружились, стало быть? - спросил я. - Молодцы. Одобряю ваши действия.
В ответ угрюмое молчание.
- А хозяйки твои где? - поинтересовался Зайцев.
Горшеня трудно сглотнул комок в горле:
- Там, в дальней горнице.
- Позови-ка.
Горшеня отрицательно покачал головой.
- Не надо на них смотреть. У них вид плохой.
- Рассказывай. И ничего не бойся. Мы с добром к тебе пришли. Это полковник Сергеев, начальник городского Штаба по борьбе с преступностью.
Мне на гордость и радость блеснул наконец-то в глазах Горшени огонек. И у его парней облегченно как-то плечи опустились, отмякли ребята.
- Да что особо рассказывать? Они и раньше наезжали, когда я еще в силе был. Платил, конечно, что сделаешь? А нынче дела совсем угасли. Кредиты пришла пора возвращать, пеня набежала. Ну, выход один - сворачивать дела. Все распродал, даже легковушку - в общем, для банков деньги собрал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51