- громко сказал Арне.
На поверхности стола я заметил какие-то ржавые пятна и спросил:
- Скажите, а это что?
- Скорее всего, кровь. Сюда укладывали обнаженную женщину и поливали
кровью, чтобы она напиталась магическими силами. Их содержат все живые соки
- Парацельс называл это силами мумий. И вполне вероятно, это была
человеческая кровь. Ее считали особенно сильной. В восемнадцатом веке
французские ведьмы специально покупали или выкрадывали маленьких детей...
Была одна ведьма, которая таким вот образом принесла в жертву сатане две
тысячи пятьсот младенцев, пока ее не схватили. Зная об этом, можно, пожалуй,
несколько иначе взглянуть на суды инквизиции, не правда ли?
Я почувствовал, как Монику бьет озноб. Ее лицо стало белым как мел. Я и
сам ощущал тошнотворное отвращение, хотелось уйти из этого мерзкого места. Я
сказал:
- Спасибо, но кажется, на сегодня с нас хватит.
Пале улыбнулся и кивнул:
- Конечно, конечно... Пойдемте наверх. Оказавшись в гостиной, мы сменили
тему и больше уже не касались оккультизма. Весь остаток дня Пале был
очарователен и радушен, и когда ранним вечером мы собрались домой,
впечатление было самое благоприятное. Тем не менее, выйдя на воздух, я
вздохнул с облегчением.
Дождь прошел. Мы ехали в повозке. Лошадь бежала ровно, а мы обсуждали
прошедший визит. Йерн восхищался познаниями Пале в науках, его поразительно
широким кругозором, Арне отдал должное прекрасной постановке домашнего
хозяйства и кухне фру Пале, а Моника вдруг заявила, что Пале ей не
понравился.
- Такого ужасного тирана я ещё не встречала! - воскликнула она. - И
вообще, отвратительный тип. Его жену можно только пожалеть. Она живет как во
сне, словно под гипнозом!..
В этом я согласился с Моникой. Впрочем, подумалось мне, все мы так или
иначе оказались под воздействием этой яркой и, бесспорно, незаурядной
личности. И еще я подумал: какую же сильную, и впрямь гипнотическую власть
над некоторыми женщинами имеет мощный мужской интеллект!
Считанные сотни метров оставались до нашего дома, когда новое
происшествие, в высшей степени неожиданное, прервало нашу приятную беседу.
До сих пор я лишь слышал от других, будто в "пиратском гнезде" творятся
странные вещи, однако, нам, юристам, хорошо известно, сколь ненадежны бывают
свидетельские показания. Но теперь я увидел кое-что собственными глазами.
Навстречу нам бежала женщина, она мчалась так, будто спасалась от погони.
Скоро мы узнали Мари. Заметив нашу повозку, она побежала чуть медленнее, но
не остановилась. Бедняжка едва дышала - по своим физическим данным она
отнюдь не годилась для бега на длинные дистанции. Я бросил Арне вожжи и
побежал ей навстречу, она рухнула на меня, словно раненый зверь.
Губы ее были синими, глаза полны дикого ужаса, она бормотала:
- Собака!.. Мой песик!.. Тасс!.. Боже мой!..
Повозка подъехала к нам. Арне помог усадить Мари. Она зарыдала и припала
к Монике. Энергичные реанимационные меры, предпринятые нами, привели ее в
чувство настолько, что она смогла говорить. Мы узнали, что Тасс сначала
бегал вокруг дома, а полчаса назад явился на кухню, где Мари готовила ему
корм. Впуская собаку, она, разумеется, снова заперла дверь. Но вдруг пес
забеспокоился. Он принюхивался и лаял, будто чуял чужих, потом злобно
зарычал и стал бросаться на дверь, ведущую на лестницу. Мари, едва не падая
в обморок от страха, отворила ему, и он стрелой понесся вверх к желтой
комнате. Он страшно рычал и лаял. Мари услышала, как дверь желтой комнаты
открылась, и тут раздался раздирающий душу собачий визг - это был короткий,
полный смертельной муки вопль. Мари уронила миску. Наступила мертвая тишина.
Тогда бедняжка все бросила и побежала прочь.
Пока Мари плакала и рассказывала, лошадь привезла нас к дому. Мы с Арне и
Карстеном, обгоняя друг друга, помчались наверх. Перед желтой комнатой - она
была закрыта - мы заколебались. Я невольно взглянул па Арне. Его правая рука
машинально сжималась и разжималась, точно так же, как в Осло, когда он ломал
спички - молниеносно пронеслось у меня в голове. И все же хозяин дома взял
инициативу на себя. Он положил два пальца на дверную ручку и повернул ее. Мы
вошли в комнату.
Картина, открывшаяся нам, поразила меня. На полу в луже крови лежал
бедный пес. Он был мертв. На его мохнатой груди зияла огромная рваная рана.
Вся его морда была ужасно изодрана. Да, в самом деле, это было похоже на
когти огромной кошки...
Несколько секунд я слышал только собственное дыхание. Потом голос Йерна
произнес:
- Ну, вот... И это только начало, скажу я вам.
Глава пятая. ЭКСПЕРИМЕНТ СО СТАРЫМ КОМОДОМ
- А ведь я хотел завтра уехать в Осло, - проговорил Арне после того, как
мы осмотрели мертвого пса. - Послезавтра я рассчитывал уже заняться
делами... Нет, Пауль, видно, придется мне задержаться, не могу я все бросить
на тебя. Пока все не выяснится, я не уеду.
Йерн торжествующе усмехнулся. Как тут не вспомнить отвергнутых пророков,
которые злорадствовали видя, как сбываются их ужасные предсказания! Впрочем,
он не стал упрекать нас в неверии, а мягко спросил:
- Ну, что думаешь? Давайте попытаемся спокойно разобраться. Войти сюда
никто не мог. Входную дверь ты сам запирал перед отъездом. Значит,
оставалась только кухонная дверь. Но там постоянно находилась Мари...
- Она могла на минутку выйти! - вмешался я. - В подвал, в комнату, еще
куда-то... Вполне достаточно, чтобы забраться в дом.
- Тогда пес заметил бы это.
- Он и заметил!
- Правильно, - возразил Йерн. - Но когда он забеспокоился? Помнишь?
Только чуть позже, когда неизвестный уже находился здесь, на втором этаже, в
желтой комнате. Не странно ли? Кстати, собаки, как и другие животные,
прекрасно чувствуют такие вещи, о которых люди и не подозревают.
Арне вымученно усмехнулся:
- Ты стало быть, полагаешь что этот, назовем его "собакоубийца", возник
тут чудом? Материализовался? Прошел сквозь стену?
- Именно так, - сказал Йерн и с важным видом уселся на стул в стиле
ампир.
- И ты еще называешь себя автором детективов? А я-то думал, грешным
делом, что твое ремесло предполагает умение анализировать ситуации. Хотя бы
столь несложные! Неужто, в самом деле, так трудно понять? В доме есть окна!
В любое окошко можно залезть. Да, наконец, можно взять отмычку, или там
фомку, и войти через запертую дверь. Тоже мне, ребус!
- Но что за нужда убивать бедную собаку?.. - спросила Моника. Я не
заметил, когда она поднялась к нам. Губы ее дрожали, в глазах стояли слезы.
Еле слышно она прошептала:
- Кому это нужно?..
Арне ответил, как мне показалось, с нарочитой деловитостью:
- Видимо, это нужно тому, кто что-то ищет здесь, в доме. Собака помешала
ему. И могла помешать в дальнейшем. Поэтому первым делом он убрал с дороги
собаку. Если предположить, что это тот самый человек, который "являлся" сюда
раньше, то наиболее вероятно, что он проникает в дом через окно, которое
ведет в какое-то помещение, где мы не бываем. Дом очень большой. И ничего
удивительного, если тут есть какие-то уголки, которых я попросту не заметил.
В таком случае не исключено, что кто-то может, торчать тут подолгу,
оставаясь незамеченным. Он может даже тут ночевать. И время от времени
предпринимать свои вылазки. Что он ищет, я не знаю. Но я не исключаю, что он
и сейчас находится тут, в доме. Так что я предлагаю: давайте внимательно
обыщем весь дом. Так, чтобы не оставалось никаких сомнений!
Пожалуй, это действительно было самым разумным в нашем положении. Мы
вооружились фонариками и обследовали весь дом - от огромного пыльного
чердака и до холодных подземелий большого подвала. Повсюду, где не успели
побывать мы сами или слуги Арне, лежал толстый слой пыли и вид был такой
заброшенный, будто туда сотню лет не ступала нога человека. Мы набрели на
комнату, которую Арне забыл показать накануне. Наши фонарики осветили стол,
стулья, разную мебель - девственный пыльный покров в палец толщиной
свидетельствовал о том, что и этой комнатой вряд ли в недавние времена
пользовались существа из плоти и крови. Двери были заперты, окна закрыты
изнутри.
- Ну что ж, может быть, это просто опытный взломщик, - сказал Арне. - Он
мог сделать копию ключа от входной двери, спокойно войти и запереть за собой
дверь. А потом, когда Мари убежала, он мог уйти. Как угодно - хоть через
распахнутую дверь кухни. Если так, то он уже был в желтой комнате, когда его
вдруг почуял пес. Для него собака явилась полной неожиданностью, и ему
пришлось убить ее. Впрочем, отнюдь не исключено, что пса, в самом деле,
задрала большая черная кошка, которую наш взломщик таскает за собой.
- И все-таки, - сказал я, - непонятно, каковы же мотивы? Ради чего этот
тип со своей кошкой является в дом? Что он тут ищет? Сокровища старого
пирата? Клад? Если это нормальный грабитель, как он не видит, что сокровища
- на каждой стене? Бери любую картину - и ты богат, как Крез. Почему он не
зарится на картины?
- Откуда мне знать?! - огрызнулся Арне. - Может, он сумасшедший! Только
нам от этого не легче.
Мы покончили с обыском и стояли внизу, в прихожей. Фонарики погасили,
чтобы не сели батарейки. В кухню идти не хотелось, чтобы не говорить при
Мари. Я достал сигарету и чиркнул спичкой. Огонек осветил лицо Йерна, он
насмешливо улыбался.
- Карстен, что ты скажешь? - спросила Моника.
- Моя теория еще полностью не оформилась, - изрек Йерн. - Но я вынужден
напомнить: еще зимой, когда Арне сообщил о покупке "пиратского гнезда", я
предупреждал, что в этом доме действуют определенные силы... Помнишь, Арне,
как ты тогда смеялся? Особенно тебя забавляла возможность мести со стороны
мертвого пирата, Йонаса Корпа. Пока эта месть постигла только несчастного
пса. Но никто не знает, что случится дальше. На твоем месте, Арне, я бы
сейчас, немедленно, отказался от всяких попыток переоборудовать этот дом.
- Но это же чистое безумие!
Арне ходил взад-вперед, засунув руки в карманы. Потом он встал перед
Йерном и, вызывающе глядя ему в лицо, сказал:
- Может быть, ты боишься, что "месть" падет и на твою голову? Может, ты
полагаешь теперь, что и тебе самому лучше держаться от этого дома подальше?
- Нет, отчего же? Наоборот! Если, конечно, меня тут желают видеть. Как
писатель и как человек, которому все это далеко не безразлично, я не хотел
бы упустить шанс. Такая возможность выпадает нечасто. И кроме того, я
уверен: лично я - вне опасности. Полностью вне опасности. Опасаться надо
тебе, Арне. Я еще раз предупреждаю тебя.
Кроме Карстена Йерна, как выяснилось, был и еще один человек,
относившийся к мести Йонаса Корпа с глубочайшей серьезностью. Наша милая
Мари больше и слышать не хотела о том, чтоб остаться в доме, где творятся
такие дела. Явившись на кухню, мы нашли ее полностью одетой, среди сумок и
чемоданов. На все наши просьбы и уговоры она категорически отвечала одно:
"Не то что ночь - ни одной минуты больше в этом доме!" Мы должны были
позаботиться о том, чтобы немедленно увезти ее. Она жила в шести километрах.
К нашей радости, Йерн предложил свои услуги в качестве возницы. Снова
запрягли лошадь, распрощались с Мари Миккельсен и пожелали ей доброго пути.
Мари укатила в сопровождении Йерна в ночную тьму. Моника пошла осмотреться
на кухне, а мы с Арне взяли лопаты и похоронили собаку под кустами за домом.
Арне сказал:
- Я попросил Мари пока не рассказывать Эйвинду Доруму про собаку. Хотя
конечно... С тем же успехом можно просить дождь перестать лить. Завтра вся
округа переполошится. А здешний пастор соберет своих прихожан в молельный
дом и еще нагонит на них страху. А этот Дорум... Знаешь, если бы это была не
его собака, а, скажем, моя, я бы подумал, что именно он бродит тут вокруг
дома. Он совсем ненормальный. Недаром он потомок капитана.
Думаю, я не сообщу ничего неожиданного, если скажу, что вторая ночь в
"пиратском гнезде" оказалась значительно более неприятной, чем первая.
Невелика мудрость - спокойно заснуть в доме, где бродит какая-то черная
кошка, тем более, если любишь животных. И совсем другое дело - ночевать при
незапертой двери, зная, что по ночам, возможно, в дом пробирается
сумасшедший.
Я снова достал Джерома и углубился в уже упомянутое исполненное прелести
путешествие в лодке с собакой. Добравшись до главы, где Харрис поет куплеты,
я наконец заснул. Но то был не легкий безмятежный сон, освежающий и
благотворный. Разумеется, меня мучили кошмары.
Мне приснилось, будто я снова сижу на козлах в повозке Арне, в руках у
меня вожжи, в повозку запряжена та же лошадь. Все было как днем, когда мы
ехали на обед к Пале. Но только в повозке я будто бы находился один, и
лошадь бежала не по дороге, под тенью деревьев, а прямо здесь, в доме, по
темному коридору. Коридор казался очень длинным и тянулся по всему верхнему
этажу.
Точно, как днем, лошадь вдруг останавливается и замирает, а я безуспешно
пытаюсь заставить ее сдвинуться с места. И вот мне передается весь ужас
дрожащей под кнутом лошади, меня охватывает гнетущее чувство надвигающейся
неизбежной опасности. Что-то страшное ждет меня. Вдруг дверь желтой комнаты
открывается, в конце коридора появляется человек. Медленно-медленно он
подходит ко мне. И я вижу: это тот самый человек, который встретился нам в
аллее, перед домом Пале и которого Пале называл рыбаком Рейном. Когда он
подходит ближе, я вижу, что он совершенно мокрый, с его брезентовой робы
стекает вода, и я знаю: это морская вода.
И вот, он стоит уже рядом с повозкой. Я не вижу его, я смотрю прямо
вперед, на уши лошади, странно прижатые к голове, но я знаю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28