глупо бояться природы, нашей доброй,
снисходительной матери... Нет, подставим-ка лучше живот теплому солнышку...
- Сюда кто-то идет! - сказала Эбба.
Я поднял голову. В самом деле, по скалистому берегу широким решительным
шагом шел человек. Без сомнения, он двигался к нам.
Он был одет в черное, как на похоронах. На голове у него была широкополая
плоская шляпа, тоже черная - такие шляпы в восьмидесятых годах прошлого века
носили художники. На запястьях виднелись длинные твердые манжеты, которые
ему приходилось периодически поправлять, что придавало комическую
неправильность его энергичному маршу. Когда он приблизился, я смог
разглядеть его лицо: очень узкое, заканчивающееся длинным, острым
подбородком, с близко посаженными темными глазками под насупленными бровями.
Нос незнакомца торчал, словно птичий клюв - тоже острый и длинный, а бледные
узкие губы то казались прямым карандашным штрихом, а то превращались в
сморщенный забавный кружочек, словно край воздушного шарика, схваченной
крепкой ниткой.
- Что это за пугало? - хихикнула Эбба.
- Местный Савонарола, спаситель Хайландета, - проговорил Арне, поправляя
темные очки. - Пастор Флателанд. Ну, сейчас он задаст нам перцу!
Пастор взобрался к нам на плато и выпрямился. Его тень накрыла лицо Арне
и длинные ноги Танкреда.
- Я слышал, что вы отказались вернуть имение за ту же сумму Эйвинду
Доруму? - заявил он, не здороваясь.
Пастор явно старался говорить литературным норвежским языком, но местный
выговор все же давал себя знать.
- Совершенно верно, - сказал Арне. - Состоявшаяся сделка не имеет
обратной силы - золотое правило бизнеса.
- Но я настоятельно... прошу вас в данном случае нарушить правило.
Обращаясь к вам, я действую от лица... да, от лица всего населения.
- Весьма сожалею, но вынужден вам отказать.
- Вы по-прежнему упорствуете в своем намерении устроить в этом доме
летний бордель?
- Вы, вероятно, хотите сказать "летний отель"? - с любезной улыбкой
осведомился Арне. - Ах, эти иностранные словечки, их так легко перепутать!
Да, господин Флателанд, я не отказался от своего намерения. А вы не
находите, что пора уже слегка проветрить это затхлое гнездышко?
- Вы упорствуете в своем намерении и не хотите прислушаться к взывающему
гласу?
- Будьте уверены, не хочу.
- Но ведь в таком случае вы навлечете проклятие на весь Хайландет, вы
накличете беду, способную пасть на голову невинных! Вы отдаете себе в этом
отчет? Неужели вы не видите, что превращаетесь в посланника дьявола, в
орудие Левиафана?
Голос его нарастал и обнаружил недюжие резервы. Можно было представить,
какой популярностью пользовался этот пастор. Его голос во время молитвы,
должно быть, звучал как могучий орган или большой оркестр с трубами и
барабанами. Медленным крещендо он продолжал:
- Я не только думаю о разврате, который расцветет в этом летнем отеле,
обо всех искушениях плоти, кои коренятся в подобного рода современных
курортах, где теряют стыд и обнажают свое тело. (Он одарил строгим взглядом
Эббу и Монику.) Я не только думаю о пьянстве, азартных играх и непотребной
брани, кои, несомненно, воспоследствуют. А возможно еще и танцы в обнимку и
богомерзкие кинофильмы? Я знаю, как опасны семена дьявола, как страшны они
даже для набожных кротких душ, какой дьявольской силой обладает соблазн
греха даже для моих бедных овечек - сестер и братьев нашей святой общины.
Вавилонская блудница возжелала осквернить наш Хайландет! Мы будем
обороняться! Мы выступим в крестовый поход против новой чумы! Но я думаю не
только об этом...
Господин Флателанд сделал паузу, чтобы поддернуть свои нелепые манжеты.
Он, разумеется, чувствовал у себя за плечами не только своих кротких овечек"
но и самого Господа Бога. Его правая рука поднялась к небесам драматическим
жестом и последовал, так сказать, завершающий аккорд - фортиссимо:
- Я думаю об иных сатанинских силах, кои будут тут неминуемо выпущены на
свободу, как только вы приступите к осуществлению своих богомерзких
корыстных планов. Нам известно, что в этом доме уже разбужены темные силы.
Сестра Мария свидетельствует о том, что творится за этими стенами. И скоро,
очень скоро вы восплачете, но ваш скрежет зубовный не сможет разжалобить
небо! Море вышвырнет на берег своих мертвецов, и живые позавидуют мертвым!
Нет, мы не станем смотреть, сложа руки, как неразумные, грешные люди играют
с огнем! Братья! Услышьте мой голос! Взгляните в свои бедные заблудшие души!
Одумайтесь! Это великий, опаснейший грех - искушать силы зла...
Арне удобно лежал на спине, положив на живот руки.
Во рту у него торчала сигарета.
- А позвольте спросить, господин Флателанд, сами-то вы не имеете тут
личных интересов? Похоже, вы с Дорумом организовали тайное акционерное
общество "Норвежский пиратский дом"?
Пастор умудрился скорчить еще более строгую гримасу.
- Ни в коем случае. Я лишь ссудил бедного Дорума деньгами, чтобы он смог
предложить вам полную сумму. Я в последний раз спрашиваю: Арне
Краг-Андерсен, вы готовы дать сделке обратный ход?
- Позвольте, господин пастор, и мне задать вам еще один, последний
вопрос! Господин Флателанд, ваше имя случайно не Александр?
- Да... Ну, и что?
- В таком случае, я хотел бы ответить, как Диоген:
Александр, будь так добр - отойди в сторону, не загораживай солнце! У
вас, милый Флателанд, особый дар отбрасывать черные тени!
Пастор непроизвольно сделал шаг в сторону - неловкое, очень смешное
движение, как у начинающего танцора. Наша смешливая Эбба не выдержала и
громко расхохоталась.
На бледных щеках Флателанда вспыхнули два темно-красных пятна. Его черные
глазки зажглись ветхозаветным гневом. В этот миг он выглядел просто
великолепно.
- Кто поносит слугу Господа, оскверняет и самого Всемогущего! - грянул
его необыкновенный голос. - И это не останется безнаказанным, нет, не
останется! И как сказано в Псалме Давида: Излей на них ярость Твою, и
пламень гнева Твоего да обымет их, жилище их да будет пусто, и в шатрах их
да не будет живущих! Псалом шестьдесят восемь, стих двадцать пять - двадцать
шесть! Он повернулся и двинулся восвояси. Но через несколько секунд снова
остановился и крикнул, тыча пальцем в небо:
- Господь не оставит нас! Он поможет мне найти пути и средства, чтобы
изгнать вас отсюда! Засим он продолжал свой путь. Танкред смотрел ему вслед
с живым интересом.
- Я думал, такие образы встречаются только в школьной литературе, -
сказал он серьезно и даже задумчиво. - А вот, живой человек... Я весьма
обеспокоен.
- Между тем, - вздохнув, подытожил Арне, - это было второе предупреждение
за двадцать четыре часа. Моя популярность в народе катастрофически падает...
Глава девятая. ТАЙНА СТАРОГО ЧЕРДАКА
Арне и Моника отправились с пляжа домой.
Я понимал, что им нужно побыть наедине - хотя бы затем, чтобы выяснить
отношения, однако, меня мучила неизвестность. Вдруг они помирятся? Арне
казался спокойным, но в его взгляде мне померещилась твердость, особая
собранность воли, как бывает, если решаешься на определенный шаг. А
Моника... она по-прежнему избегала моего взгляда. Я больше не мог спокойно
валяться и сел.
Эбба тоже сидела, задумчиво созерцая собственные ногти на ногах - они
были покрыты ярко-красным лаком.
- Карстен, скажи, этот Флателанд - состоятельный человек? - вдруг
спросила Эбба, как мне показалось, совсем невпопад.
"При чем тут Флателанд?", - подумал я и вздохнул.
Карстен ответил:
- Ну, я думаю, денежки у него есть. Он отнюдь не чужд и земных радостей,
насколько я могу судить... А что?
- Он сказал, что ссудил деньгами этого Дорума, чтобы тот выкупил дом. Но
мне что-то не верится, что этот пастор занимается чистой
благотворительностью. Очень уж он красноречив! И вообще, мне не верится,
будто человек в наши дни станет развивать такую бурную деятельность
исключительно из благочестивых побуждений. И держался он слишком нелепо...
Нет, по-моему, у этого пастора рыльце в пушку, Арне прав!
- Ну-ка, выкладывай, фру Шерлок Холмс! - Танкред обнял жену, подобравшись
к ней сзади, пока она рассуждала.
- Вот ты смеешься, - язвительно проговорила Эбба, тычась ему в щеку
очаровательным сморщенным носиком, - а почему? Сам растерялся, вот что! Не
отпирайся! Не то - укушу! И соблазню обнаженным телом!
Танкред расплылся в широкой и неожиданно глуповатой улыбке. Откровенно
говоря, я почувствовал к ним настоящую зависть: если бы Моника также сидела
со мной, и я мог свободно, при всех, ее обнимать и выслушивать эдакий милый
вздор! Да, я, пожалуй, впервые в жизни позавидовал женатому человеку. Я
взглянул на Карстена. Ха! Представитель богемы был тоже смущен, и не меньше
меня... Уж не влюбился ли он, в самом деле?
- Танкред! - нарочито громко сказал Йерн, - не мешай человеку! Уймись,
дай послушать!
- Правильно! - поддержал его я. - Нечего разводить тут Содом и Гоморру!
Он специально тебя отвлекает, Эбба, чтоб ты не подавила его интеллектом.
- Сейчас я подавлю его кулаками! - взвизгнула Эбба. - Он меня щекочет!
Негодяй!
Она дубасила Танкреда, а тот хохотал, завалившись на спину и брыкаясь.
Нет, это было решительно невыносимо! Мы с Карстеном отправились купаться.
Когда мы вернулись, они утихли, и Эбба возобновила свои рассуждения:
- Флателанд явно смутился, когда Арне спросил, а не сам ли он
заинтересован в этом деле. Значит, Дорум нужен пастору только как прикрытие,
как человек, имеющий моральные права на дом предков...
- Но послушай, - перебил ее я, - этот пастор не такой дурачок. Он же
должен понимать, что сумма-то слишком маленькая и Арне не вернет дом за
такие деньги!
- Вот тут-то и зарыта собака! Смотри; с одной стороны, пастору хочется
получить этот дом, он мог бы там прекрасно разместиться со своей общиной, но
с другой стороны, он скуп и не хочет тратить лишних денег. Что из этого
следует?
- Что?
- А то, что он придумал пугнуть Арне привидениями! Кому выгодно, чтобы
Арне отсюда уехал? Флателанду! Мотив ясен. Этот пастор в курсе всех местных
дел, и он придумал весьма недурной способ избавиться от конкурента - мы все
свидетели! Задействован, так сказать, местный колорит. И вот, если
предположить, что моя версия верна, наш пастор рассуждает так: я нагнал на
них страху, теперь попробую сам поговорить с ними... И он запускает пробный
шар. Но пастор недооценивает наши крепкие нервы!
- Милая моя! - покачал головой Карстен, - твоя версия имеет одно слабое
звено: в ней начисто отметается вопрос "как, каким образом?". Пастор -
нормальный человек из плоти и крови. Он при всем желании не смог бы пройти
сквозь стену. Как ты объяснишь вашу историю с комодом? Или то, что случилось
сегодня ночью?
- Нет, почему же... Я признаю/это выглядит довольно внушительно, можно
сказать, загадочно. Но знаешь ли, друг мой, я уже видела своими глазами, как
одну даму уложили в длинный черный ящик, потом распилили у всех на глазах, а
потом она оказалась целой и невредимой!
Сам понимаешь, это было в цирке. Но выглядело не менее загадочно!
- А к нам гостья! - сказал я.
На сей раз к нам шла Лиззи. На ней было коротенькое платье без рукавов с
узором из разноцветных бабочек. Она помахала нам тоненькой, детской рукой и
стала спускаться по тропинке. Карстен просиял. А я подумал, что все-таки
есть какая-то противоестественность в браке столь прелестного юного существа
со странным и неприятным стариком.
- Я так и думала, что вы тут купаетесь! - сказала Лиззи, забираясь к нам.
- Можно, я побуду с вами?
- Конечно! - ответил я. - Будете купаться? И не пора ли нам, кстати,
перейти на "ты"?
- С удовольствием, Пауль. Если никто не против...
- Никто! - заверила Эбба. - Во-первых, никто не хочет считать себя
старым, а во-вторых - мы всегда тебе рады!
- Правильно, - сказал Танкред. - Ну, как там твой муж?
- Он отправился в Лиллезунд. - Лиззи уселась рядом с Йерном. - А я не
люблю быть одна в доме. Он приедет нескоро, только вечером...
- Купаться будешь? - спросил Йерн. - Вода холодная.
- Нет, я так посижу... Вообще-то, я хотела с вами поговорить... сказать
одну вещь. Точнее, попросить... Я нашла ключ от чердака! И теперь вот
мучаюсь... Меня распирает от любопытства, и потом, я ведь имею право
знать... Я ведь тоже живу в этом доме! Я хочу знать... Но я... ужасная
трусиха. Как только представлю, что я войду туда одна... Нет, у меня просто
сердце останавливается!
- Хочешь, чтобы мы пошли с тобой? - Карстен внимательно посмотрел ей в
лицо.
- Обязательно! - быстро ответил ему Танкред и вскочил. - Непременно! Во
всяком случае, Лиззи, я с тобой, Я тоже умираю от любопытства и горю
желанием взглянуть на ваш чердак... Эбба, пойдешь?
- А как же? - Эбба уже собирала вещи. - Обожаю старые чердаки...
Мне показалось, в своем рвении они готовы на все, и я, не слишком,
впрочем, уверенно, проговорил:
- А вам не кажется, что это как-то некрасиво? И с юридической точки
зрения... А если хозяин вернется?
- Нет, нет! - перебила меня Лиззи. - Я же говорю: он придет только
вечером! И потом, это же я вас прошу мне помочь! А я ведь, в конце концов,
тоже хозяйка... Пауль, пойми меня правильно! У меня нет никакого недоверия к
мужу, наоборот, я его очень уважаю! Может быть, даже слишком сильно уважаю!
Но меня беспокоит: почему такие тайны? Я буду вам очень благодарна! Карстен,
я плохо поступаю?
- Нет, я не вижу тут ничего плохого, - отвечал Йерн, натягивая брюки. -
На твоем месте я поступил бы также. А на своем месте я скажу тебе вот что: я
тоже хочу знать, что он от тебя прячет.
Что мне оставалось? Да и впрямь было любопытно взглянуть на этот
таинственный чердак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28