Он начертил две огромные концентрические
окружности, одна внутри другой, так что кровать оказалась примерно в центре.
На обе окружности накладывалась большущая, правильная пятиконечная звезда,
ее лучи немного выступали за пределы внешнего круга, а центром, опять-таки,
оставалась кровать. То есть, в плане это выглядело так:
Справившись с основным чертежом, Карстен принялся выводить какие-то
знаки, цифры и буквы в кольце, получившемся между кругами. Он игнорировал
наше появление и продолжал свои занятия с самым серьезным, сосредоточенным и
важным видом.
- Вроде, сегодня и не было очень жарко? Но, видно, наш Карстен
необыкновенно чувствителен к перегреву... - Танкред скорчил озабоченную
мину.
- Ради всего святого, что ты делаешь? - поддержал его я. - Не надо нас
так пугать!
- Это пентакль, - холодно ответствовал Йерн.
- Что... что?
Положив мел, Йерн поднялся. Он одарил нас снисходительной улыбкой
специалиста, столкнувшегося с вопиющим невежеством.
- Трудно было бы ожидать от людей, отрицающих элементарные истины, чтобы
они сподобились уразуметь, что означает великое слово: "МАГИЯ".
Карстен вытер ладони платком и отряхнулся. Мы покорно ожидали дальнейших
разъяснений и удостоились следующей лекции:
- Вы, разумеется, не знаете, что некоторые цифры, буквы и геометрические
фигуры, расположенные в определенном порядке, обладают могучей силой. В наши
дни на геометрию принято смотреть как на пошлый инструментарий, которым
пользуются в своих прозаических целях землемеры и инженерная братия. О
цифрах вы знаете только то, что ими оперируют в банке или на бирже. А уж
буквы и вовсе потеряли для вас всякий смысл, и чтобы в этом убедиться,
достаточно взять наугад любую статейку в любой газетенке. Но в прежние,
более мудрые времена люди видели глубже. Они знали: определенные слова,
комбинации цифр и фигур имеют магические свойства? Ученые древнего
Вавилона...
- Глубокоуважаемый господин профессор! - прервал его Танкред. -
Пожалуйста, опустите вводную часть! Перелистните страницу вашего
достопочтенного манускрипта и скажите нам в двух словах, коротко и ясно,
чего ради ты изгадил тут пол красным мелом и ввел в дополнительный расход
нашего хозяина, который теперь будет вынужден потратиться на уборщицу,
специально, чтобы это отскрести?
Йерн опустился на описанный выше стул в стиле благородного ампира,
скрестил на груди руки и горделиво вскинул голову:
- А я уже вам сказал: это пентакль. Не смей на него наступать! - крикнул
он Танкреду, который намеревался пересечь комнату, чтобы подойти к окну.
Тот послушно обогнул луч звезды и уселся на подоконник, поглядывая то в
окно, то на нас. Я сел на стул у стены.
- Пентакль, - объяснил Карстен, - своего рода магическое укрепление,
преграда на пути всевозможных злых сил, он обеспечивает защиту ото всех
темных духов, от всякой нечисти, которой кишат параллельные или нижние миры.
А точнее, почти ото всех. Это очень известный, хорошо проверенный, верный
способ самозащиты. Маги и вообще оккультисты всегда им пользовались,
защищаясь, скажем, от привидений. Об этом написано во многих старых и не
очень старых книгах. И, хотите верьте, хотите - нет, а этот вот внешний
контуру укрепленный мною соответствующим образом, представляет собой крепкую
стену, сквозь которую не может проникнуть ни одно демоническое существо.
- Значит, под защитой этих "стен" ты сможешь спокойно лежать в теплой
постельке и изучать материал, в то время как вокруг будут толпиться
пиратские капитаны, сатанинские пасторы и черные кошки?
Но ирония Танкреда совершенно не трогала нашего лектора. Он отвечал со
спокойной уверенностью:
- Именно так. На это я и рассчитываю.
* * *
Моника явно меня избегала. Она, словно раковина, захлопнула свои створки,
и я тщетно пытался в течении вечера хотя бы поймать ее взгляд. Впрочем,
после визита Дорума она совсем притихла и, кажется, не общалась ни с кем,
кроме Эббы.
Откровенно говоря, меня поразила наблюдательность Танкреда. Я никак не
ожидал, что мои чувства заметны постороннему взгляду, а если уж Танкред мог
читать во мне, словно по писанному, то Арне... Я старался внимательно
присмотреться к нему, но ничего подозрительного не увидел, ровно ничего. Его
отношение ко мне никак не изменилось. Во всяком случае, внешне.
Около десяти Эбба сказала, что устала и хочет спать. Моника тут же
поднялась, и они отправились наверх. Мы вчетвером остались внизу. Пили
виски.
После первой же порции в моем воображении вновь возникла Моника в белом
мокром платье, на рваных сетях. В душе запела виолончель... Я встал и
прошелся к камину и обратно. Надо было держать себя в руках. Алкоголь,
как-известно, обладает способностью отключать сдерживающие центры. А я не
хотел распускаться: пока не пройдет моя очередь - моя ночная вахта в желтой
комнате - нельзя начинать никаких объяснений.
Беседа не клеилась. Йерн скоро стал клевать носом. Наконец, он зевнул и
произнес:
- Что-то я устал... Ужасно спать хочется! Пойду-ка я в коечку...
Спокойной ночи всей честной компании... Да! Мне нужна ваша помощь.
Он вытащил из нагрудного кармана маленький конверт и осторожно достал из
него что-то невидимое: как оказалось - три человеческих волоса. Затем из
конверта было извлечено несколько полосок бумаги, с одной стороны на них был
слой клея.
- Я попрошу вас, когда я запру дверь, сделать вот что: эти три волоса
надо приклеить бумажками так, чтоб они как бы опечатали дверь снаружи. Один
под другим, с промежутком в один сантиметр. Понятно?
Карстен в своих чудачествах становился смешон. Арне иронически
усмехнулся, а я спросил:
- А это-то зачем?
- Не будь наивным, - ответил вместо него Танкред, - Элементарная магия.
Ученые древнего Вавилона всегда опечатывали двери человеческими волосами,
правда, Карстен? И что вам, в конце концов, не нравится? Мы сможем
проверить, не удрал ли наш ученый друг со своего поста. А если кто-то
Проникнет к нему через дверь, наша печать это покажет. Отличная идея.
Короче, мы проводили Карстена наверх. Его так разбирал сон, что он с
трудом разделся и рухнул в постель, как подкошенный, и когда мы закончили
"опечатывать" дверь, из комнаты уже доносился громовой храп.
* * *
Той ночью меня опять мучил кошмарный сон. Сначала все было прекрасно, мне
снилось, что мы с Моникой снова одни на острове. Была ночь, на море полный
штиль, вода серебрилась и мерцала в ясном лунном свете. Мы сидели,
обнявшись, и шептали друг другу разные слова. Я увидел у нее на шее
маленький золотой медальон на цепочке. Я открыл медальон, надеясь найти там
свой портрет, но там почему-то было изображение вставшей на дыбы лошади. Я
спросил:
- Почему у тебя в медальоне лошадь? В глазах у нее появился испуг.
- Лошадь? - недоуменно прошептала Моника. И вдруг раздалось громкое
ржание, очень громкое, заполнившее собой все ночное пространство. Моника
тоже ужасно закричала. - Пауль! Смотри! Как это?! Она вцепилась в меня
обеими руками и кричала во весь голос. Я обернулся и увидел за своей спиной
Пале.
Его лицо в лунном свете блестело, как металлическое.
- Я не помешал? - спросил он мягко, но голос его раздавался гулко, словно
в пещере. - Вы слышали лошадь? Необыкновенное нервное животное. Взгляните
вон туда!
- И он указал на море. Там по яркой морской глади прямо на наш остров
несло лошадиный труп. Морда коня с разинутой пастью торчала кверху, оскалив
огромные зубы - отвратительное, ужасное зрелище!
- Вам не кажется, что они как-то связаны с самим сатаной? - гулко и
страшно звучал голос Пале. - Почему в народных повериях у черта обязательно
есть лошадиные копыта?..
Я проснулся. Зажег спичку и взглянул на часы: половина второго. Я
попытался успокоиться и повернулся на другой бок. Но нет! Этот абсурдный сон
вспоминался во всех деталях. Тогда я попробовал сосредоточиться и объяснить
себе, что это было. Ясно, мне приснились обрывки того, что случилось в
реальности за этот день, грубая мешанина кадров из кинопленки, безумный
монтаж эпизодов, вырванных из естественного контекста и приправленных
собственной фантазией. Кстати, я вспомнил: у Моники в самом деле был золотой
медальон, маленький медальон на цепочке. Кажется, я целовал его - мои губы
запомнили его лучше, чем глаза. Ну, и что, это значит?
Беспокойство не покидало меня. Я дышал тяжело и неровно. Окно было
распахнуто, и в комнате, в общем-то, хватало воздуха. Но спать решительно не
хотелось. Я встал, накинул халат, подошел к окну. Была тихая, звездна",
очень спокойная и красивая ночь, кусты крыжовника под окном слегка шуршали,
покачиваясь, как пожилые сплетницы.
И тут - как продолжение сна - послышалось конское ржание: резкий,
звонкий, тревожный звук. "Вот, чертова скотина!" - мысленно выругался я.
Конюшня была видна из моего окна, я хорошо видел ее дверь и стену с окошком
- там не было ни души. Может, старой лошадке тоже снятся кошмары? Во всяком
случае, я подумал, что весь мой сон мог накрутиться на этот реальный звук.
Успокоенный, я вернулся в постель. Потом я уснул и проспал до утра без
всяких сновидений.
Утром, когда я еще брился, вошел Танкред.
- Пойдем взглянуть, как там наш вавилонский мудрец? - спросил он. Я
ополоснул лицо и отправился вместе с ним по коридору.
Перед дверью в желтую комнату мы остановились. Танкред внимательно
осмотрел три волоска.
- Магическая печать в порядке, - констатировал он. - Стало быть, ночью
дверь не открывали. Эй, Карстен! Ты там живой?
Нам никто не ответил. Сердце мое от ужаса дернулось и заколотилось прямо
в ушах: неужели Танкред нажал на ручку. Мы вошли.
Йерн неподвижно лежал на спине, глаза его были закрыты, Я бросился к
кровати и схватил его за плечо, он что-то буркнул, повернул голову - Слава
Богу! Мои ужасные подозрения не оправдались! Я слегка потряс его.
Он приоткрыл глаза.
- А, это вы!.. - проворчал он, с трудом шевеля языком. - Уже утро?.. Вы
что?..
Ни Танкред, ни я не ответили. Остолбенев, мы стояли рядом с кроватью, не
отрывая изумленных глаз от пола. Потом я услышал, как Танкред произнес:
- Ты все проспал, соня! Ты упустил главное событие в твоей жизни! Протри
глаза и смотри, бестолочь!
Йерн уселся и посмотрел на пол. "Он не мог сдержать изумленного
возгласа!" - как выразился бы сам Карстен Йерн, описывая эту сцену в своем
романе.
На полу, вокруг кровати ясно виднелась цепочка следов, грязных следов от
довольно больших подошв.
Несколько раз огибали они начерченный красным пентакль и вели к окну. А у
окна стояли в полуметре друг от друга тяжелые сапоги капитана Корпа -
носками к стене, будто там, у окна, широко расставив ноги, стоял невидимый
старый пират и смотрел на море.
Танкред подошел к окну, внимательно осмотрел сапоги, сравнил их подошвы
со следами по полу. Разумеется, они в точности совпадали. Потом он потрогал
пальцем кожу и лизнул свой палец.
- Они совсем мокрые! - сообщил он. - И соленые. Кажется, эти сапожки
самостоятельно прогулялись, хлебнули морской воды, а потом вернулись и
топали тут, вокруг тебя...
- Однако обратите внимание: ни одного отпечатка внутри пентакля? -
радостно провозгласил Карстен. - Он бродил вокруг, но не смог войти внутрь
пентакля. Он не смог пройти сквозь магическую стену! Вот что такое старые
добрые заклинания! Эх, если бы вы что-нибудь понимали. Ах, я болван! Как же
я мог проспать?! Нет, это непостижимо... Такое бывает раз в жизни - и все
проспал!
Мы подождали, пока он оделся, и позвали остальных. В очередной раз
придирчиво осмотрели всю комнату, и снова безрезультатно. Арне потащил меня
в соседнюю коморку:
- Как ты думаешь, - спросил он тихо, - Йерн не мог сам это подстроить?
Чтобы продемонстрировать нам свои "старые добрые заклинания" в деле?..
Своего рода - ложь во спасение?..
- А как он мог это сделать? Наша "печать" на двери была в целости и
сохранности, я гарантирую. Окно тоже было закрыто...
- Я как раз про окно и подумал. Если он вылез в окно с этими сапогами,
окунул их там в море и забрался обратно? Закрыл за собой окно... Не забудь,
он все-таки писатель! Голова у него работает...
- Если бы он был акробатом, а не писателем! От окна до земли чуть ли не
шесть метров! Он что, умеет ходить по вертикальной стене?
- А по канату?
- Он что, - скалолаз? И где он, по-твоему, спрятал свои канаты, крючья,
что там еще? Арне вздохнул:
- Ну, не знаю... Придется мне капитулировать. Вступаю в Общество
парапсихологов. Завтра поеду и вступлю.
За завтраком разгорелся жаркий спор, в котором, к сожалению, не родилось
истины. Танкред и Эбба безуспешно пытались пробиться сквозь частокол
вопросов, их "кто, что, как и почему" повисали в воздухе. Йерн погряз в
унылых самобичеваниях и недоумении по поводу своей непростительной
сонливости, а я от души обрадовался, когда Арне сумел положить конец
переливанию из пустого в порожнее, предложив пойти купаться. Погода с утра
была превосходная, и морские ванны, бесспорно, пошли бы нам на пользу.
Предложение было встречено общими рукоплесканиями.
Мы улеглись на согретое солнцем скальное плато и расслабились. В ласковом
лазурном море даже рифы не производили впечатления чего-то опасного,
угрожающего, они сверкали в воде как косяк селедок. Природа казалась
довольной и благостной, словно Господь Бог в день седьмой. Прелестные
маленькие волны ласково лизали берег. Ночь хитра и обманчива, подумалось
мне, день - открыт, он правдив и искренен. Все эти ночные страхи - обычная
человеческая глупость, честное слово:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28