- сказала она и выпрямилась, теперь
она говорила, как примерная ученица. - Благодаря моему мужу, благодаря его
помощи я стала самостоятельным человеком. Я... Но мне кажется, он от меня
что-то скрывает. Это трудно объяснить, наверное, он считает, что я еще
слишком молода, чтобы понять его мысли... Но мне неприятно знать, что он мне
не доверяет. Он что-то от меня прячет...
Лиззи опустошила бокал. Мое любопытство было крайне возбуждено, но я
колебался: удобно ли ее расспрашивать? Танкред тоже молчал, он глядел
заинтересованно и явно ждал продолжения. И Лиззи стала рассказывать:
- У нас в доме, наверху, есть небольшая комната, в которую я ни разу не
входила. Муж сказал, что там совершенно прогнили половицы, можно ступить на
гнилую доску, и все обрушится. В общем, он запретил мне туда входить. Но
странно, что сам он туда ходит и, главное, всегда запирает дверь. А мне
почему-то нельзя туда даже заглянуть. Я его очень уважаю, я прекрасно
понимаю: кто он - и кто я... И я стесняюсь его расспрашивать. Он говорит:
"Из всех женских пороков самый невыносимый - это любопытство"... Карстен,
можно мне еще немножко вина?
Карстен наполнил ее бокал, она сделала еще глоток, и мне бросилось в
глаза, какие у нее тонкие, худые и бледные руки. Если бы я был художником, я
бы взял эти руки как образ человеческой слабости. Исполненный жалости и
сочувствия, я отвел глаза. Она продолжала:
- Дело в том, что он ходит туда ночью. И этого я тоже не понимаю, но
боюсь спрашивать... Я как-то не спала - я вообще очень плохо сплю - и
впервые услышала... У нас спальни рядом, и я услышала, что муж поднялся и
куда-то пошел. Ключи звякали. Было около двух часов. Муж пошел наверх,
открывал дверь ключом, значит: это была именно та дверь. Остальные не
заперты... И потом очень долго было тихо. Я лежала и думала: может, ему не
спится и он решил поработать, почитать, просто подумать в тишине? Но почему
не в кабинете? Ну, пусть - просто так, ничего... В кабинете он работает
днем, а сейчас ему захотелось побыть именно там. Мне совсем расхотелось
спать, я ждала очень долго, часов в пять я уснула. Утром я хотела его
спросить, но подумала: как-то неловко... Не дай Бог, он решит, будто я за
ним шпионила. Он такой внимательный, заботливый - а я отвечу ему черной
неблагодарностью? Пусть поступает, как считает нужным, а я не должна совать
нос, как... Но мне все равно очень больно и обидно. Тем более, что,
оказывается, он довольно часто там сидит по ночам. И ни разу мне ни словом
не обмолвился - а меня это просто терзает...
Лиззи сделала еще глоток. Она раскраснелась и замечательно похорошела.
Видно, ей было полезно поделиться своей тайной заботой. Она вздохнула и с
улыбкой произнесла:
- Какая же я эгоистка! Простите меня, пожалуйста... Все мои проблемы не
стоят выеденного яйца, и вообще, я так разоткровенничалась... Это очень
нехорошо с моей стороны. Карстен, я кажется опьянела!..
* * *
Через час мы собрались уходить, а Лиззи осталась. Карстен был трогательно
нежен и, думаю, ей хотелось поговорить с ним наедине.
- Кажется, наш писатель весьма заинтересован рассказами милой малютки, -
снисходительно улыбаясь, заметил Танкред по дороге домой. - По-видимому, он
надеется на интересный материал. Этот Пале, должно быть, и впрямь редкий
зверь. На месте Йерна я назвал бы рассказ "Тайна старого чердака".
Эбба взглянула на Монику, и обе женщины расхохотались.
- Танкред! - воскликнула Эбба. - Какой же ты все-таки милый! Нет,
дорогой, новое произведение нашего писателя будет называться "Треугольник" I
А Моника добавила:
- И это будет не рассказ, а роман!
Надо признать, для меня это дамское наблюдение оказалось не меньшей
неожиданностью, чем для Танкреда. Мы переглянулись, пожали плечами и, как
мне кажется, подумали об одном и том же: "Ах, эти женщины! Вечно им
мерещится любовь..." Через некоторое время Танкред сказал:
- Наверное, я плохой психолог, но не в том суть... По правде говоря, мне
бы очень хотелось познакомиться с господином Пале. Его ночные бдения на
чердаке выглядят весьма интригующе.
- Возможно, он предается там юношескому пороку, - проговорила Эбба с
серьезным видом.
- Да! И держит там самую большую порнографическую библиотеку Норвегии! -
весело поддержала Моника, - Я же говорю: он противный!
Танкред сорвал травинку и, пожевав ее, выбросил:
- Нет, этот таинственный иностранец меня определенно интересует. Бог его
знает, не связан ли он каким-то образом с тем, что происходит в "пиратском
гнезде"? Арне купил дом в феврале, а Пале появился весной... Да, непременно
нужно как-то проникнуть на этот чердачок. Непременно! Но как? Вот
премудрость, которая не снилась гамлетовским мудрецам...
* * *
Вечером мы все собрались в гостиной. Йерн пришел к нам, отвечая визитом
на визит, и Арне возвратился из Лиллезунда. После ужина мы решили сыграть в
карты. Остановились на покере. Хозяин дома принес виски и содовую, и мы
углубились в благородную азартную игру.
О лимите не договаривались, но поначалу ставки были маленькие, и все
играли осторожно. Потом Арне попытался пару раз вздуть ставки, но, как
выяснилось, он блефовал. Выигрывал Йерн, он сгребал свои выигрыши с важной
ухмылкой всезнайки.
Арне продолжал проигрывать. Ему постоянно не везло, но он не бросал игры.
И блефовал все грубее и заметнее. "Забавно, - подумалось мне, - как он слаб
в покере. Я бы скорее предположил обратное..."
Снова сдали карты. На этот раз у меня было два короля. Я прикупил три
карты и получил еще короля.
- Сколько тебе карт, Арне?
- Ни одной.
Арне глядел на нас сфинксом. Боже, неужели он думает нас убедить, будто у
него эдак сразу "стрит" или "флеш"? Знаем мы эти штучки! Я сказал, что готов
открыть карты, предложив десять крон. Эта партия должна была стать моей.
- Ставлю на пятьдесят больше, - твердо сказал Арне и подвинул через стол
кучу жетонов. Остальные спасовали.
- Ты у нас человек богатый, - сказал я. - Что тебе стоит потерять
пару-другую зелененьких... Еще пятьдесят, господин директор!
- И еще сто.
Его ответ последовал незамедлительно. Кучка жетонов на столе превратилась
в пирамиду Хеопса.
- Я хочу посмотреть! - категорически потребовал я. - Я абсолютно уверен:
двух "двоек" у тебя нет! Если опять блефуешь, я тебя заранее прощаю. Можешь
тогда не "вскрываться". Капитулируй, мой дорогой, и получишь пять крон в
утешение!
Исполненным достоинства жестом Арне выложил на стол четыре карты. Это
были валет, девятка, восьмерка и семерка бубен.
- Удвоим? - спросил он.
Я посмотрел ему в глаза. По-моему, он судорожно пытался сохранить хорошую
мину, как неуклюжий "медвежатник" пытается изображать элегантного Арсена
Люпена, когда его застукали перед вскрытым сейфом. Подобные предложения,
кстати, почти всегда свидетельствуют о слабости игрока.
- Удвоим! - заявил я. - Ну, Арне, теперь держись! Выкладывай последнюю. У
меня три короля.
С широчайшей ласковой улыбкой он выложил на стол десятку треф.
Да! Это был блистательный разгром! Мастерски проведенный удар -
психологически подготовленный и подогретый целой серией обманных маневров.
Директор компании "Мексикан Ойл лимитед", без сомнения, умел играть в покер.
А мне, дураку, надо впредь серьезнее относиться к безобидной игре для
малолеток. За несколько минут я проиграл сумму, которую средний норвежский
служащий получает за два месяца работы.
Арне собрал карты.
- Ну что ж, - сказал он, - а теперь предлагаю новую игру! Новую азартную
игру! И ставкой будут не деньги, а... нервы!
- Арне, это нечестно! - возразил я. - Ты меня разорил и отказываешь мне в
реванше...
- Насчет своих финансов можешь не волноваться! - Арне взял новую бутылку
виски, налил всем и сделал большой, полновесный глоток, - Твой проигрыш
будем считать скромным авансом, а остальное за мной, в день получки... Нет,
сейчас мы с вами сыграем в другую игру. Только вот нашим дамам я, к
сожалению, вынужден заявить: на сей раз мы играем без вас. Я не противник
эмансипации, как вы знаете, но есть еще на нашей старушке-Земле белые пятна,
есть еще заповедные уголки, где мужчины остаются мужчинами и где ценится
воинская доблесть!.. Пью за Джека Лондона!
Он выражался высокопарно - верный знак того, что алкоголь прибрал его к
рукам. В подобном шекспировском настроении он обычно приступал к сценическим
эффектам. Я насторожился. Выдерживая актерскую паузу, Арне встал и подошел к
камину; камин, кстати, был облицован чудесными голландскими изразцами с
изображением маленьких ветряных мельниц.
- Ну, скажи толком, что за игра? - не вытерпела Эбба. - И почему это нам,
девочкам, нельзя в нее играть?
Арне повернулся к нам лицом, теперь он оперся спиной о каминную полку и
засунул руки в карманы:
- Вам, девочкам, нельзя потому, что это опасно. Тут надо иметь стальные
мускулы и железные нервы... Нас четверо здоровых мужиков, наши нервы и
мускулы, по-моему, в полном порядке. И вот, я предлагаю: пусть каждый
получит свой шанс разобраться, что же происходит в этом доме. Нам известно,
что призрак предпочитает желтую комнату. Предлагаю: пусть каждый проведет в
этой комнате одну ночь. Поодиночке.
- Зачем поодиночке? - воскликнул я. - Можно устроиться там всем вместе!
Это же было бы...
- Безопаснее, да? Разумеется, друг мой Пауль, разумеется. Однако вряд ли
мы тогда что-нибудь увидим. Насколько я знаю, привидения не любят больших
сборищ. Они боятся, что кто-то, смеху ради, пощупает саван или сунет им
палец в глаз, да мало ли что? Короче, я считаю: лишь действуя поодиночке, мы
действительно имеем шанс схватить врага за хвост. Ну и к тому же чисто
спортивный интерес. Я ведь сказал: предлагаю игру, состязание нервов!
- По-моему, идея превосходная! - поддержал его Йерн. - Пора уже подойти к
делу серьезно. И вам, материалистам, пора бы сокрушить ваши железобетонные
устои.
- Ты полагаешь, Арне, мы должны вступить в схватку с пиратским капитаном
безоружными? - спросил Танкред. - Вооружив, так сказать, сердце мужеством?
Или ты намерен экипировать нас святым распятием?
- Нет, я думаю, небольшой "браунинг" окажется уместнее. У меня есть
пистолет. Можно его положить на тумбочку или под подушку. Годится? Ну, что,
играем? Тогда, господа, предлагаю определить очередность.
Но тут запротестовала Эбба:
- Нет, я совершенно не понимаю, почему вы тогда исключаете меня? Я
стреляю не хуже вас, у меня призы по стрельбе из пистолета, и уж во всяком
случае я не боюсь никаких пиратов! Я категорически настаиваю...
- А я категорически запрещаю, - прервал ее Арне. Он снова уселся за стол
и стасовал карты. - Это будет чисто мужская игра.
Он разложил карты веером и сказал:
- Будем тащить по одной. Самые сильные - пики, потом пойдут бубны, черви
и соответственно... Кто вытащит самую слабую карту, ночует сегодня. И так
далее. Пауль, начинай!
Видно, я был здорово навеселе: затея показалась мне очень забавной.
Просто уму непостижимо, как можно расхрабриться в подпитии. Самый трусливый
червяк после тройного виски становится Цезарем и готов перейти любой
Рубикон.
И все же я ощутил несомненную радость, удостоверившись, что вытащил
короля пик. Арне перевернул карту. Это была двойка треф.
- Ну, ниже некуда! - вздохнул он. - Стало быть, право первой ночи за
мной.
Йерну досталась четверка бубен, а Танкреду - валет той же масти, и Арне
подытожил результат:
- Иными словами, я справляю новоселье сегодня, Йерн ставит оккультные
эксперименты завтра, Каппелен-Йенсен послезавтра изучает оставленные всеми
нами следы, а Рикерт завершает экспедицию. Таким образом, Пауль, завещаю
тебе устроить нам пышные похороны, если каждый из нас, в свою очередь, будет
найден в постели испустившим дух от страха.
После продолжительного молчания - а она промолчала почти весь вечер -
вдруг вмешалась Моника, и голос ее прозвучал встревоженно и трезво:
- Ваша затея мне совершенно не нравится. Эти детские игры могут
закончиться весьма плачевно. Никто не поручится. - Значит, два голоса
"против" и четыре - "за"! - перебил ее Арне. Наш план принят, господа.
Танкред его поддержал:
- Я полностью солидарен с нашим гостеприимным хозяином. У нас, как во
всех европейских парламентах, голоса оппозиции в расчет не принимаются. Нас
ждет увлекательная игра и я надеюсь, за эти четыре ночи мы значительно
продвинемся к разрешению задачи.
- Вы продвинетесь, - кивнул Йерн, - и к решению задачи, и к сумасшедшему
дому.
Глава седьмая. ДРУГАЯ ИГРА - ПОД ДОЖДЕМ
На другое утро, когда я примерно в половине десятого спустился вниз, в
гостиной царила милая атмосфера подготовки к завтраку. Эбба и Моника, обе
хорошенькие и деловитые, накрывали на стол, утренние лучи августовского
солнца ласкали ломти холодной телятины, скользили по масляным спинкам сардин
и зажигали золотистые огоньки в вазочке с абрикосовым конфитюром. Танкред
устроился в кресле у камина со старым номером какой-то американской газеты в
руках.
- Бог в помощь! - произнес я. - Как я вижу, наш хозяин еще не появился.
Кто-нибудь скажет мне: он еще жив?
- О да, дорогой, - ответила Эбба. - Я собственными ушами слышала, как он
возится в своей комнате ужасов. Он там заперся. Я постучала, спросила, как
дела? Он сказал, скоро придет. Значит, он жив. Правда, голосок у него
немножко сиплый.
- Пить надо меньше, - проговорила Моника, - и курить тоже. И не
выдумывать всякой ерунды. А вообще, он у нас очень заботится о своей
внешности, не меньше парижских кокоток. И ни за что не покажется на людях,
пока его физиономия не обработана лавандой... А вот и он!
Дверь распахнулась и появился Арне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28