– В этом году мне дали главную роль… Но сегодня утром на репетиции меня столкнули со сцены в заросли ежевики… Представьте, как я разозлился!
– Гм, еще бы, – отозвался портной, подозрительно разглядывая красно-коричневые пятна на ткани. Сэм небрежно махнул рукой.
– Бутафорская кровь, – коротко объяснил он. – Не успел постирать. Так возьметесь за мой костюм, хорошо? Он нужен мне к вечеру. Вот аванс, – добавил он, со звоном бросив на прилавок золотой теллин. – Если сделаете быстро, получите еще.
Портной с довольно презрительным видом взял деньги.
– Хорошо, сударь, – сказал он. – Приходите часам к пяти. Все будет готово.
С тяжелым сердцем Сэм отправился в гостиницу, чтобы поесть и немного поспать. Талисман Валери, спрятанный в мешочек, висел у него на шее. Все было хорошо – но его почему-то томило беспокойство.

Сэм проснулся ровно в половине шестого и, встав с постели, выглянул в окно. Смеркалось. Прохладный ветер пошевелил его волосы, и Сэм улыбнулся. В крови плясали колючие искры. После пяти часов сна он чувствовал себя полностью отдохнувшим и был готов ко всему. Дикая природа, что ни говори, внушала ему некоторую неуверенность. Другое дело – город. Дома, среди которых так удобно прятаться, люди, которых так легко избегать… И убивать. Он вырос в этой атмосфере, и она всегда была источником его существования. Как хорошо вернуться сюда хоть ненадолго! Сердце его пело. Сегодня будет прекрасная ночь, пусть даже не слишком темная. У него по спине пробежали мурашки, настроение было великолепное. Ночь… И он будет наслаждаться ею в одиночестве. Наконец-то!
Впрочем, сначала надо было покончить с делами. Сэм достал из-под подушки кошелек, облачился в дурацкий зелено-коричневый костюм и, бесшумно спустившись по лестнице, вышел из гостиницы. Очень трудно было заставить себя идти нормальным шагом.
Входя в портновскую лавку, Сэм почувствовал беспокойство. А вдруг этот тип испортил его одежду? Неужели придется бродить по улицам в обличье крестьянина-неудачника? Не обращая внимания на табличку «закрыто», он вошел в мастерскую. Портной оторвался от зеленого платья, на котором подшивал подол, и, узнав посетителя, задергал носом.
– А, это опять вы. Я же сказал – в пять. Вы опоздали. Сэм был в слишком хорошем настроении, чтобы обращать внимание на нахальный тон.
– Я был занят другими делами… Костюм готов? Портной фыркнул.
– Да, вот… – Порывшись под прилавком, он швырнул Сэму сверток. – Пришлось кое-где заменить куски тем, что у меня нашлось. Не думаю, чтобы зрители заметили.
Сэм стремительно разорвал бумагу и развернул черную ткань – да, слегка порыжевшую, но зато чистую и выглаженную. И, с ужасом увидел он, всю в разноцветных заплатах: темно-серых, темно-синих, темно-зеленых, темно-фиолетовых, темно-коричневых, а в одном месте красовался даже темно-красный лоскут. Он раздраженно прищелкнул языком.
– Что за глупость! – воскликнул он. – В этом наряде я буду похож на настоящего шута! Портной пожал плечами:
– Я сделал все, что мог. Поищите у себя чернил или бутафорской крови демонов да покрасьте.
– Неплохая мысль, – отозвался Сэм. – Тогда вот тебе за работу… – Он швырнул на прилавок горсть серебра. Портной начал было возражать, но Сэм ледяным тоном сказал, что он плохо старался, и добавил, указав на темно-коричневые перчатки и длинный темно-синий шарф: – Это я тоже беру.

Арси наслаждался хорошим обедом – как ему казалось, первым за много лет – и как раз приступил ко второй порции жареной свинины с грибами, когда мимо как ураган пронесся Сэм и стремительно взлетел по лестнице, ведущей к комнатам. Арси был заинтригован и, съев еще тарелку картофельного пюре, два пудинга и кусок шоколадного торта, отправился выяснять, в чем дело. Остановившись перед комнатой Сэма, он постучал и громко спросил:
– Эй, паренек? Чем это ты занят? Из-за двери ответили:
– Не мешай, Арси. Я крашу.
– Что? – хмыкнул Арси и открыл дверь. Сэм, этот бука, конечно, ее запер, но Арси не зря был главой своей гильдии. Он заглянул в комнату и при виде представшего перед ним зрелища весело рассмеялся.
Сэм в одних трусах сидел на полу, разложив вокруг детали своей униформы. Перед ним стояла миска с черной жидкостью, и повсюду валялись склянки из-под чернил. Сэм взглянул на Арси и вздохнул.
– Ну, тогда хотя бы закрой за собой дверь, – недовольно буркнул он.
Волосы у него были измазаны чернилами и торчали во все стороны, отчего казалось, что на голове у него примостился большой еж.
– Так чем это ты все-таки занят, Сэм? – спросил Арси, с любопытством разглядывая родинку на плече у убийцы. Она была размером с монетку и формой напоминала звезду. Больше всего Арси удивило то, что родинку не пересекал ни один из бесчисленных шрамов, покрывающих Сэма с головы до ног.
– По-моему, это и так ясно. Я крашу одежду, – заявил Сэм, окуная в миску синий шарф. Потом он тщательно его отжал и положил сушиться рядом с парой кожаных перчаток. Приглядевшись, Арси заметил, что его одежда залатана, и все заплаты мокрые. Многострадальный черный плащ был теперь аккуратно подшит и смахивал на лоскутное одеяло. Арси с улыбкой покачал головой.
– Ну-ну, развлекайся, – сказал он и вышел из комнаты, предоставив Сэму заниматься своим делом.
Еще несколько клякс – и Сэм закончил. Он расстелил одежду перед открытым окном, чтобы поскорее просохла, и, достав из сумки небольшое зеркальце, предназначенное для подачи сигналов другим убийцам, внимательно изучил свое отражение. Действительно, надо бы побриться. В дороге он старался, насколько возможно, следить за собой – из-за Кайланы, разумеется, – но в спешке и с одной лишь холодной водой много не сделаешь. Отпустить бороду он не решался: еще в юности он предпринял такую попытку, намереваясь прятать в бороде иглы для духовой трубки, но через неделю с ужасом обнаружил, что борода получается ослепительно-рыжая, клочковатая и мягкая, словно пух. Он попробовал обработать ее той же смесью, что и волосы на голове, но в результате все, что он ел, приобретало привкус прогорклого масла и сажи. Кончилось тем, что Сэм сбрил ее кинжалом.
Волосы у него тоже были в отвратительном состоянии. Сэм схватил с тумбочки кинжал и укоротил торчащие пряди. Потом он надолго задумался, глядя на миску с чернилами и по привычке потирая родинку на плече. Это родимое пятно всегда его раздражало, потому что было слишком запоминающимся, а хороший убийца не должен иметь особых примет. Поэтому он и тер ее постоянно, видимо, подсознательно надеясь стереть совсем. В конце концов Сэм решился, и через пару минут из зеркала на него глядел темноволосый убийца. Потом Сэм нагрел воды, с наслаждением вымылся, тщательно побрился и, надев уже успевшую высохнуть одежду, прошелся по комнате. Черные брюки заправлены в черные кожаные сапоги, мягкая черная шелковая рубашка, черная куртка… Через плечо щегольски перекинут черный плащ, сколотый черной булавкой. На руках – удобные черные кожаные перчатки, лицо умело обмотано черным шарфом, из-под которого видны только зеленовато-коричневые глаза. В рукава – разобранную духовую трубку, кинжал – в петлю под правой рукой, кинжал – в левый задний карман, кинжал – во внутреннюю петлю на правой ляжке, сложенные тигровые когти – за спину на ремень, удавку – в нагрудный карман, набор игл – за воротник, другой набор – в правую манжету, флакончик яда – в складку шарфа за ухом, ну и всякие мелочи… Когда на Мартогон опустилась ночь, темная фигура выскользнула из окна второго этажа и бесшумно спустилась по стене, словно большая черная дождевая капля.
Сэм не собирался охотиться. Он просто наслаждался тем, что вновь стал самим собой: хищником, чья территория – ночной город. Бесшумно скользя от тени к тени, он радовался тому, что люди проходят так близко, что слышно биение их сердец, и при этом его не замечают.
У зеркальной витрины большого магазина он задержался, чтобы полюбоваться собой – стройным, подтянутым, смертоносным. И все же в его облике чего-то недоставало. Завершающего штриха, небольшой роскоши, оттеняющей функциональность. Сэм сунул руку под рубашку и нащупал талисман Валери, взвешивая его на ладони, он задумался, но в конце концов озорство победило осторожность, и, выудив из мешочка золотую цепь с тяжелым камнем, он повесил ее себе на шею. Талисман лег на грудь, словно глубокий черный глаз, словно дыра в пространстве. Сэм с восхищением отметил удачное сочетание полной черноты камня с тусклым блеском цепи и снова заскользил по ночному городу.
Он взлетел на чердак высокого дома и побежал по крышам легко, словно кот. Радость переполняла его. Он вновь обрел свободу поступать как вздумается, свободу убивать, свободу жить, свободу охотиться – одним словом, делать то, для чего он рожден, о чем поет яркий огонь в его крови. И поскольку все было дозволено – он ничего не хотел. Он бесшумно подкрадывался к прохожим, спешащим по своим делам, заглядывал в окна, стоял за спиной у торговцев, которые, весело пересмеиваясь, складывали свои лотки на базарчике… Он выслеживал – и не более того, он подкрадывался так близко, что следующее его движение могло принести человеку смерть, – и сразу же убегал, незамеченный. Никогда еще Сэм не испытывал такого сродства с темнотой, никогда еще тени не встречали его с таким радушием.
Нырнув за угол, он остановился, чтобы перевести дух, и тут до него донеслись возгласы, убившие его наслаждение:
– Пожалуйста, не надо, я хочу домой! Голос был незнакомый, девичий, умоляющий. А ответил ему мужской – пьяный и грубый, безжалостный и тяжелый:
– Конечно, мы отпустим тебя домой – когда немного поразвлечемся… Ты любишь немного поразвлечься, девка? Грубый хохот.
– Нет! Перестаньте! Пустите! Шум борьбы.
– Прекрати, девка, ты же хочешь! – рявкнул голос. Звук пощечины, мужское рычание – и еще одна пощечина, гораздо сильнее. Женский крик испуга и боли.
– Перестаньте! Нет! Помогите!
Там, где только что стоял Сэм, только ночной ветер взметнул пыль. Убийца, словно кошка, прыгнул вверх и встал на подоконник. Здесь, видимо, размещалась городская стража, разъевшаяся и обленившаяся с победой Света… Сэм хорошо знал такой тип людей. Его мозг был полон холодного гнева, но в крови полыхал огонь, по сравнению с которым знакомое Сэму пламя показалось бы струйкой дыма. Окно было открыто. Он беззвучно нырнул в него и понесся по коридору, на бегу заглядывая в комнаты. Пустая, пустая, казарма, столовая, кладовая… А в следующей – шесть крепких мужиков в форме городской стражи, допившиеся до скотского состояния. Они не заметили Сэма – он двигался слишком быстро. Последняя в конце коридора дверь закрыта, за ней – возня и рыдания. Не останавливаясь, Сэм влетел в дверь и врезался в толстого стражника, от которого разило потом и перегаром. Стражник взревел. В дверь с испуганным криком метнулась фигурка в голубом платье, а убийца и стражник покатились по полу. Лампа упала со стола и погасла; в наступившей темноте блеснул кинжал – белый, как оскаленные зубы Сэма. Фонтаном брызнула кровь. Стражник забился в предсмертных судорогах, а по коридору уже стучали сапоги. Сэм вскочил на ноги и огляделся. Окна слишком узкие, единственная дверь ведет прямо навстречу разъяренным коллегам убитого… Остается одно: спрятаться под кроватью. Сэм пригнулся и скользнул под кровать, словно лис, ныряющий в нору.
Под кроватью было душно, тесно и пыльно… И темно – хоть глаз коли. Все еще клокоча от ярости, Сэм съежился там и попытался стать невидимым.
Любой убийца, как и почти любой вор, пользуется специальными навыками, которые значительно упрощают работу. Темная одежда, особая походка, особый метод дыхания и даже особый настрой мысли помогают ему раствориться в тени, стать не столько невидимым, сколько незаметным. Этот вид камуфляжа гораздо древнее и гораздо загадочнее, чем думают многие. Сегодняшней ночью Сэм частенько его использовал – но ради забавы, а теперь от этого зависела его жизнь.
В темноте он почувствовал на коже прохладное прикосновение. «Талисман Валери», – подумал Сэм и тут же забыл об этом, целиком сосредоточившись на том, чтобы ощутить глубину окружающей тени, стать таким же неподвижным и тихим, как она… Стражники, чертыхаясь, уже обшаривали комнату, кто-то стучал кресалом, пытаясь зажечь лампу. Сэм не двигался, дыша тихо и медленно. Ярость и возбуждение улеглись, он все глубже и глубже уходил в тени. Один на один убийца способен одолеть любого бойца. Сэм считал, что при удачном раскладе мог бы справиться и с тремя-четырьмя, но шесть противников в комнате с одним выходом – это самоубийство. Его воля устремлялась в темноту – и внезапно он ощутил странное холодное покалывание в груди. Тени вдруг стали послушными и мягкими, они обволакивали его все плотнее и плотнее. Он стал одним целым с темнотой под кроватью… Инстинкты, о существовании которых он даже не подозревал, воспользовались магией и древними знаниями… Мысли приняли странное направление и словно бы слились с тенями, делая их глубже и гуще… А потом вдруг пришло понимание, что тень – это путь, и он не раздумывая пошел по нему – словно нырнул в холодную воду. Это произошло в тот самый момент, когда наконец вспыхнула лампа и сильные руки взялись за край кровати…
Кровать с грохотом опрокинулась, и шестеро стражников разразились победными криками. Впрочем, крики эти тут же затихли: посреди комнаты валялся окровавленный труп их товарища с вырванным сердцем, а еще… На четырехугольнике пыли под перевернутой кроватью отчетливо отпечатался человеческий силуэт. Но тот, кто оставил его, исчез.
Сэм скользнул в тени.
Он упал вверх, но легко приземлился на ноги, и темнота сразу исчезла, сменившись ровными серыми сумерками. С отчаянно бьющимся сердцем Сэм поднял голову и осмотрелся. У него перехватило дыхание.
Он стоял в нежно-сером ничто, испещренном пятнами темноты с неправильными очертаниями. Одни лежали на земле, другие стояли, словно руины диковинных стен, а некоторые, как с опаской и изумлением отметил Сэм, двигались, то приближаясь к нему, то отдаляясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67