И еще никогда не участвовала в соревнованиях.
— Вы должны верить тренеру, — заметил Хуго.
— Да, конечно, — в ее глазах загорелась искорка надежды. — Так хочется верить Эрнесту, — просто добавила она. — Все станет ясно через три дня, когда я выступлю на чемпионате Швейцарии.
— Он будет первым?
— Да, милорд, — ответил Эрнест. — Швейцарский чемпионат среди любителей проводится в этом году здесь. Спортсмены съедутся со всех городов, но фигуристку от Санкт-Морица выбирал я. Победительница будет представлять нашу страну на международных соревнованиях, которые вскоре начнутся. Они тоже пройдут здесь, это облегчает задачу Уте и мне.
— Сколько она тренируется?
— Около года, — ответил Эрнест. — Ута предпочитает лыжи, но я увидел, как она катается на коньках, и больше не сомневался, что у нашей малышки все задатки чемпионки.
— Ваш дедушка, наверное, рад? — заметил Хуго. Ута заволновалась.
— Ради Бога, не говорите об этом, — умоляла она. — Дедушка ничего не знает. Он будет страшно зол на меня, на Эрнеста и на бабушку, которая позволила мне тренироваться. Видите ли, он не любит попадаться на глаза. Мы живем очень тихо. Он категорически против... Как называется это слово? — Ута повернулась к Зипперту.
— Рекламы, — помог он.
— Вот именно, — сказала девушка, — рекламы! Дедушка считает ее... порочной. Газеты имеют право писать о человеке только тогда, когда он родился или умирает.
— А что он скажет, если вы выиграете чемпионат? — недоумевал Хуго.
— Не знаю, — ответила Ута. — Боюсь даже подумать об этом, хотя Эрнест уверяет, что все будет хорошо, если я выиграю. Но мне кажется, что дедушка страшно разозлится.
— Тогда будет поздно вмешиваться, — сказал Эрнест и потянулся за кофейником.
Ута тяжело вздохнула.
— Я очень беспокоюсь, — сказала она. — Иногда хочется, чтобы скорее все раскрылось. Если бы мы сразу попросили разрешения у дедушки, может, он бы и согласился.
— Скорее всего, нет! — заметил Эрнест.
— Это напоминает викторианские нравы, —сказал Хуго, наблюдая, как меняется выражение лица Уты.
Она казалась ему очень утонченной. Изумительное лицо, артистичные руки, гордая посадка головы, аккуратные коленки, плавные, грациозные движения. Неудивительно, что Эрнест Зипперт выбрал ее и надеется на победу в чемпионате! И вполне понятно, почему прячет свое открытие от вездесущих глаз. Многие хотели бы иметь такую ученицу!
Хуго чуть наклонился вперед.
— Вы во всем подчиняетесь дедушке? — спросил он. — Или это касается только тренировок? Вы что, никогда не удираете, чтобы повеселиться?
Он, конечно, намеренно провоцировал ее, но девушка ответила совершенно серьезно:
— Это Эрнест сделал меня непослушной. Я, вообще-то, хорошая и очень люблю дедушку. Я так счастлива с ним и бабулей. И всегда слушаюсь, потому что люблю их.
— Весьма похвально!
В словах Хуго прозвучала скрытая насмешка. Ута интуитивно почувствовала его недоверие и слегка растерялась. Она была слишком молода. И Роксбертон решил, что нельзя относиться к этой девушке как к ровне и человеку своего круга.
Однако высокомерный лорд все же сомневался в искренности тренера и ученицы. Славная мордашка и наивность, что-то в этом не то. В Санкт-Морице собираются повесы со всего мира. У этой девчушки, наверное, полно знакомых мужчин. Не может быть, чтобы ей не говорили комплиментов, ее сверстницы отлично понимают, что такое быть красивой и желанной.
За завтраком Ута почти не ела. И теперь она держала чашечку с дымящимся кофе и внимательно смотрела на Хуго. Что-то во взгляде ее глубоких синих глаз, обрамленных длинными темными ресницами, заставило лорда устыдиться своих мыслей... А может, напрасно? Женщины всегда остаются женщинами и постоянно притворяются, чтобы добиться своего. Им выгодно выглядеть неприступными. Так эти существа пытаются убедить нас в своей неотразимости.
— Желаю вам удачи, — сказал Хуго, но в его голосе не чувствовалось дружелюбия.
Эти нотки не ускользнули от Уты, и она торопливо посмотрела на каминные часы.
— Уже половина восьмого, Эрнест! Мне пора. Давай собираться. Если я опоздаю к дедушке, он непременно спросит, где я была.
— А где вы должны находиться в это время? — поинтересовался Хуго.
— На лыжной прогулке, — ответила девушка. — Я катаюсь перед завтраком по часу и должна уезжать на север, туда, где никого нет.
— Похоже, вы не любите общаться с людьми, — улыбнулся Хуго.
— Так лучше, — серьезно заявила Ута. — У нас нет ничего общего с теми, кто приезжает в Санкт-Мориц. Они — гости, а мы живем здесь весь год.
— Пусть я гость, но весьма благодарен вам! — сказал Хуго. — Если бы не ваша помощь, то неизвестно, что бы со мной случилось вчера.
— Вы могли замерзнуть, — логично заметила Ута.
— Без сомнения! — вмешался Эрнест Зипперт. — Этим маршрутом теперь не пользуются. На нем слишком мало снега, большинство лыжников катается на другом склоне...
— Нужно было узнать обо всем заранее, — согласился Хуго. — Сам виноват, что теперь ковыляю, как старый инвалид.
— Мне очень жаль, — сказала Ута.
— Но ничто не помешает мне прийти на соревнования, — заметил Хуго.
— Мне хочется, чтобы вы не приходили, — быстро сказала девушка. — Лучше бы там никого не было. Меня пугают не сами соревнования, а люди, которые смотрят их. Эрнест говорит, что я о них забуду, но меня все равно не покидает страх.
Она содрогнулась при этой мысли, и Хуго захотелось обнять девушку, чтобы хоть как-то успокоить. В этот момент она была само воплощение искренности, но Роксбертон в глубине души все же не верил ей.
— Пора! — решительно поднялась Ута. — Большое спасибо за прекрасный завтрак.
Девушка протянула руку, и Хуго пожал ее. Пальчики оказались мягкими, но в них все же чувствовалась сила. Хорошие конькобежцы не бывают слабыми и изнеженными. И опять он усомнился в строгой секретности тренировок.
— Послушайте! — сказал он. — Нужно выпить за ваш успех. Может, поужинаете со мной вечером?
Ута покачала головой.
— Извините, — ответила она, — но это невозможно.
— Если не сегодня, то, может быть, завтра? — настаивал он.
— Вы ничего не поняли! — воскликнула она. — Дедушка не знает, что я тренируюсь у Эрнеста. Он страшно разозлится, если догадается, что я побывала в отеле. Я же не могу поужинать с вами, не рассказав об этом. А кроме того, меня еще никто никогда не приглашал на ужин.
— Мне казалось, что мы живем в двадцатом столетии, — пошутил Хуго.
Девушка рассмеялась, и он заметил, что у нее на щеках появились ямочки.
— Вы слишком англичанин, — сказала она, — и поэтому ничего не понимаете.
— Ваш тренер — швейцарец, и он может пригласить девушку на ужин, — настаивал Хуго. — Может, вы объясните, в чем дело, Эрнест?
Тот посмотрел на него и покачал головой.
— Николас Киндши — странный человек! — заговорил он. — Я знаю его много лет, но не могу назвать приятелем. У Николаса очень мало друзей. У него в доме строгие порядки, и внучка вынуждена подчиняться им.
— И все же вам удалось обойти его правила, старая лиса! — воскликнул Хуго. — Или это заслуга Уты? Так почему мне не удастся то же? — он рассмеялся и повернулся к девушке. — Мадемуазель, когда я приглашу вас на ужин в следующий раз, вы непременно согласитесь!
— Мне бы так этого хотелось! — искренне ответила она. — Но нельзя!
Девушка направилась к двери, и Эрнест Зипперт последовал за ней. На мгновение она обернулась и улыбнулась Хуго так же, как в хижине, когда отправлялась за помощью. Тогда он принял ее за сказочную фею, теперь же она казалась живой и осязаемой, хотя совершенно отличной от всех женщин, встречавшихся на его пути.
Как только Ута с Эрнестом вышли из номера, зазвонил телефон. В том, кто так жаждет услышать его голос, Хуго не сомневался и долго не брал трубку. Но звонок оказался слишком настойчивым,
и ему пришлось ответить на него.
— Алло!
— Дорогой! Я знала, что ты не спишь. Мне скучно и захотелось поговорить с тобой.
— Доброе утро, Кэрол! Я полагал, что ничто не может поднять тебя раньше десяти.
— Может быть, это от воздуха... Или от волнения.
— Волнения?! Чего тебе волноваться?
— Но я ведь в Швейцарии, с тобой.
— С нами приехали еще двое. Или ты забыла?
— Милый, неужели они имеют значение?
— Все зависит от того, что ты думаешь.
— О, Хуго! — рассмеялась Кэрол.
— Что это ты хохочешь?
— Над тобой, конечно! Ты истинный англичанин. Слишком осторожный и всегда скрываешь свои чувства.
Хуго подсознательно разозлился, хотя и понимал, что она права.
— Еще слишком рано для оскорбления наций, — отрезал он.
— Дорогой, я ведь тебя не оскорбляю! Мне просто хотелось узнать твои планы на сегодня.
— Я еще не решил. Ты пойдешь на лыжную прогулку?
— Конечно, нет! Я останусь с тобой. Может, прокатимся на санках? Их возят лошади с колокольчиками. Давай! Это так романтично!
— Я хотел посмотреть, как катаются на коньках,— сказал Хуго.
— Здесь или во Дворце спорта?
— Не знаю. Нужно выяснить, где проходят тренировки перед чемпионатом.
— Скорее всего, во Дворце.
— Тогда поедем и потом пообедаем там.
— Я могу прийти и позавтракать с тобой?
— Я уже поел.
— Как я могла забыть! Ты всегда завтракаешь рано. Может, я зайду поболтать. Тебя не будет шокировать мой халат?
— Я еще не прочитал письма.
— Ты имеешь в виду вчерашние? Они могут подождать. Разреши мне прийти и обсудить наши, планы. Я многое хочу сделать вместе с тобой.
— Ладно, если хочешь, приходи.
— Ты не очень-то гостеприимен, но я прощаю. Пока!
И она положила трубку. Хуго понимал, что Кэрол забросает его вопросами, увидев остатки завтрака на столе.
— Кто у тебя был? Почему?
Он словно услышал ее настойчивый писклявый голос наяву. Хуго специально не рассказал ей о том, кто спас его. Прекрасно зная характер Кэрол, он воздержался, опасаясь ревности.Он немедленно позвонил официанту. Непонятно почему, но Роксбертон чувствовал подспудное раздражение. Его словно загнали в угол, а это ощущение было не из приятных и злило больше всего.
Главное — свобода... Конечно, он — свободен. Он сам себе хозяин.
ГЛАВА 3
Кэрол очень тщательно выбрала кроваво-красное платье из зимней коллекции Диора, понимая, что оно подчеркивает темный цвет волос и белизну кожи.Хотелось выглядеть как можно лучше на ужине с Хуго. Она схитрила и уговорила друзей, Мери и Джимми Бейкеров, поужинать в другом месте, дабы оставить их наедине.
Это семейство было довольно приятным, такие люди обычно ошиваются около богачей. Денег у них нет, но они обладают умением прекрасно общаться и не тонут в море житейских проблем.Они всегда появляются в нужном месте в нужное время, заводят обеспеченных друзей любой национальности и вместе с ними проводят время на курортах. Им платят за умение развлекать и за способность быть полезными.Кэрол могла бы напрямую сказать им, что хочет побыть наедине с Хуго, и Мери с Джимми дипломатично удалились бы. Но не хотелось признаваться даже им, что она бегает за Хуго, лучше это скрыть. — Я люблю его, — прошептала Кэрол, разглядывая свое отражение в зеркале.
Она не сомневалась в своей привлекательности и достаточно умно пользовалась ею.Массажисты, всякого рода врачи и лучшие курорты мира помогли создать имидж Кэрол Мантон. И все же, когда ее фотографии на зависть современницам появлялись в английских журналах, которые Хуго шутливо называл прессой для снобов, или в американских «Лайф» и «Харпаз Базар», Кэрол весьма критично разглядывала их и скептически относилась к тому, что ее называли красавицей.
Она еще помнила времена, когда ходила из студии в студию и слышала один и тот же ответ:
— Сегодня ничего! Мы позвоним, если вы будете нужны.
Она слышала эту фразу слишком часто! Тогда в ее сердце жила не надежда, а только страх перед будущим.А как горько она рыдала, когда не получила роли в фильме. Тогда-то Кэрол и засомневалась в своей красоте. Ей в самой грубой форме сказали, что есть и получше.
«Миссис Кэрол Мантон, одна из самых гостеприимных нью-йоркских хозяек, чья красота признана в Америке и Европе». Эти строки были напечатаны в журнале, который сейчас лежал рядом с Кэрол. Но, глядя в зеркало, она увидела не уверенную в себе красавицу, а молоденькую девушку, рыдающую от горя.
— Во мне что-то не так, мама? Разве я горблюсь?
Другие девушки получают работу, а я красивее их,но мне всегда отказывают. Объясни, почему?Кэрол стучала кулачками по столу, а мать успокаивала:
— Все зависит от удачи, дорогая. Тебе обязательно повезет. Если ты свободна, отнеси чашечку кофе мисс Мейси на третий этаж.
Кэрол вспоминала, с какой неохотой она тащилась по лестнице. Хотелось стать кинозвездой, а приходилось быть официанткой в доме, который приносил матери минимальный доход за тяжкий труд.
Она отнесла чашку мисс Мейси, которая регулярно платила и поэтому заслуживала особого внимания. Дама рассердилась, что девушка пролила кофе на блюдце, и потребовала, чтобы она тихо закрыла за собой дверь.
— Когда-нибудь я тебе покажу, старая кошка! Я всем вам покажу, черт подери! — громко бормотала Кэрол, спускаясь по лестнице. — Вот увидите! Вот увидите!
Она мысленно повторяла эти слова, когда ей снова и снова отказывали на студии.Они стали своего рода песней, которая сопровождала все, что она делала, думала и планировала.Лос-Анджелес переживал период расцвета. Однако несмотря на то, что тысячи людей работали в киноиндустрии, Кэрол не получала ни гроша.Отчаявшись вконец, она устроилась маникюршей в парикмахерскую, где обслуживали мужчин и женщин.
Кэрол никогда бы не согласилась на такую работу, если бы не нужно было помогать матери по дому.Там дела шли плохо. Жильцы платили не вовремя или вообще забывали это делать. О слугах и речи быть не могло, так что Кэрол отлично понимала, что нужны деньги на содержание дома, в противном случае, ей самой придется стать постоянной бесплатной горничной и официанткой.
Девушка ненавидела любую работу, но постепенно привыкла проводить долгие часы в душном помещении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25