В прошлом-то в прошлом, но для него свежо.
– Короче говоря, мой эксперимент прошел успешно, хотя так как я надеялся. Я пересек барьер, но получилось это И ем иначе, чем в первый раз. – Дауд говорил теперь быстрее, чем раньше, и Тео не понимал, с чего он так разнервничался.
«Рассказ, конечно, не из веселых, – думал он, – но я в общем и целом держался спокойно, и все козыри, похоже, у него на руках – так в чем же дело? Чего он боится? Может, он вроде Гудвина, великого и ужасного, не хочет показываться в своем настоящем виде, и весь этот треп про то, что на него смотреть страшно, – только для отвода глаз?» Тео, делая вид что просто переступает с ноги на ногу, стал медленно продвигаться к темному углу.
– Вскоре я понял, в чем заключается разница. Я перешел в Эльфландию, но не весь целиком. Я, как и планировал Устранитель, совершил переход в виде бесплотного духа. Не знаю, умерло ли мое тело в тот же момент или через некоторое время, – знаю только, что расстался с ним навсегда. Не стану даже пытаться описать тебе, какое это ужасное чувство.
Я оказался здесь, в этом месте, но оно выглядело не совсем так, как ты видишь. Если это можно хоть как-нибудь объяснить, то моему духу здесь открылись такие области бытия, о которых я раньше только догадывался. Как ограничено наше знание! А в самой середине всего, в центре паутины интриг и экспериментов, сидел, как пространственно-временной паук, Устранитель Неудобных Препятствий. Невообразимая ненависть охватила меня, и я, не имеющий больше плоти, сам преобразился в ненависть. Я видел перед собой существо, которое жестоко обмануло меня и лишило всякой надежды. Словно собака, долго терпевшая истязания злобного хозяина и наконец порвавшая цепь, я думал только об одном: напади и убей.
Помогло мне, наверное, то, что я застал его врасплох. Устранитель, кем бы он ни был на самом деле, намного превосходил меня мощью и мастерством, и даже неожиданность не спасла бы меня, если бы мой гнев в этом зачарованном месте не обрел такую сокрушительную силу. Возможно также, что нарушенное им обещание, как это водится в Эльфландии, сделало менее сильным его самого.
Он не вернул меня из мира смертных, как поклялся, потому что его слуга совершил ошибку. Если бы он исполнил свою клятву, а после убил меня или оставил блуждать без тела, это было бы в порядке вещей, но он нарушил сделку, а здесь такое безнаказанно не проходит.
Мы долго боролись – но у него в отличие от меня было тело, к тому же уродливое и немощное, что я теперь сознаю, как никто другой. Связанный с этой убогой оболочкой, он не нашел в себе сил для победы. Когда его первоначальные и наиболее опасные попытки покончить со мной потерпели крах, я понял, что со временем смогу одержать над ним верх. Он походил на медузу, сотканную из мрака и молний, я же, как комета, пылал раскаленной добела ненавистью. Слабея, он предпринял последнюю попытку изгнать меня из пространства своего обитания, но я сумел обратить собственную его силу против него. Его душа – или то, что ее заменяло, – с воплем улетела в кромешную тьму, оставив меня обессиленным, но торжествующим. Последним усилием я завернулся в его опустевшее тело, как в одеяло. Так я навсегда заключил себя в этот безобразный гниющий остов, который, как ни старался, так и не смог сменить на нечто не столь ужасное. Это тело хранит в себе осадок миллиона страшных мыслей, зрелищ и деяний. Если ты считаешь, что я поступал дурно, Тео, ты бы обрадовался, узнав, в какой ад я себя загнал.
Восстановив свои силы, я загорелся желанием увидеть Эрефину и доказать ей, что я вернулся вопреки всякой вероятности, пусть даже в этой гротескной форме. Я пытался связаться с ней, но ответа не получил. Все мои тайные послания пропадали впустую – если бы я не видел ее порой в говорящем зеркале, я мог бы подумать, что она умерла. Я стал предполагать, что родным Эрефины удалось настроить ее против меня. За годы моего отсутствия произошло многое. Очередная Война Цветов закончилась, Фиалок, как я и предвидел, истребили всех до единого, и Новым Эревоном теперь, правили шесть семей, а не семь – но все-таки времени, по эльфийским меркам, прошло не так много, чтобы любовь, подобная нашей, могла угаснуть без следа. Я решил, что должен вырвать ее из этого проклятого семейства и рассказать ей о том, как я ради нее преодолел законы самого пространства и времени.
Но действительность не посчиталась с моими планами.
Любимая, доставленная ко мне моими наемниками, вела себя так, будто время, проведенное нами в разлуке, изменило всё – вещь невозможная у живущих веками эльфов! Я не мог показаться ей в своем новом облике и скрывался под плащом и маской, точно какой-нибудь Призрак Оперы, что вызывало в ней подозрения, несмотря на все доказательства, которые я ей предъявлял. Она желала знать, как я выгляжу – может быть, я вовсе не Эйемон Дауд, а подлый Устранитель, задумавший втянуть ее в какую-то интригу. Я велел привезти ее в День, в старый мой дом, который занял снова под другим именем. Я надеялся, что это оживит в ней воспоминания о нашей любви, но скоро понял, что случилось нечто ужасное. Ее родители нашли чародея, который промыл ей мозги и внушил, что она меня больше не любит. И это после всего, через что мне пришлось пройти! Это была страшная ночь. Я добивался, чтобы она признала, что это действительно я, и вспомнила обо всем, а она утверждала, что я хочу ее обмануть, говорила, что она устала, боится и хочет домой. Домой! К тем самым зловредным Цветам, которые так старались разлучить нас!
«Господи, да он и впрямь ненормальный, – подумал Тео. – Не может допустить даже мысли, что она попросту разлюбила его».
– Наконец я отчаялся и открылся ей. «Вот что я сделал ради тебя! – кричал я. – Вот пытка, которую я терплю ежедневно, лишь бы остаться в твоем мире!» Напрасно я поступил так. К правде она не была готова. Она разразилась криками и хотела убежать. Я был вынужден остановить ее – не силой, поскольку это тело такой способностью не обладает, но чарами, которые нашел в обширной библиотеке Устранителя. Думаю, я несколько поторопился – прими во внимание мою усталость, сердечные муки и то, что мастерством Устранителя я тогда еще плохо владел. Я заставил ее утихомириться и стать послушной, но это далось мне страшной ценой.
– Какой? – спросил долго молчавший Тео.
– Сделай шаг вперед и взгляни направо, – со вздохом ответил Дауд. – Видишь вон тот ларец?
– Вижу, – сказал Тео, разглядев в ближней куче хлама черный сундучок размером примерно фут на фут.
– Открой его. Смелее – ничего опасного там нет.
Тео осторожно взял в руки неожиданно тяжелый ларец и медленно поднял крышку. Внутри на темно-сером бархате лежала белая мраморная маска – женское лицо, исполненное покоя и безмятежности. Модель, кем бы она ни была, поражала неземной красотой.
– Не понял...
Каменные глаза открылись, губы искривились от ужаса, и маска издала вопль. Перепуганный Тео выронил ларец, тот упал на бок, и вопль стал еще громче.
– Закрой! – вскричал Дауд. – Закрой крышку!
Тео в жизни не слышал ничего страшнее, чем этот полный ужаса визг. Он зажал уши руками, чуть не плача, и наконец ухитрился захлопнуть крышку ногой.
– Она так редко просыпается, – дрожащим голосом сказал Дауд. – Я не думал, что...
– Господи, да что же ты с ней такое сделал?
– Я не нарочно. Чары, которыми я хотел ее успокоить, почему-то парализовали ее, а в попытке пробиться к прежней Эрефине я извлек из тела ее дух, который уже не сумел вернуть обратно. Не смотри на меня так – я старался! По-твоему, я хотел этого? Да что там, разве ты можешь меня понять... Вскоре ее родные нас выследили, и пришлось мне бежать, захватив с собой ее дух. Тело ее в отличие от моей смертной оболочки живет до сих пор. Родные поместили эту пустую скорлупу в загородную лечебницу, но настоящая Эрефина со мной. – Дауд надолго умолк, точно забыл свою хорошо подготовленную речь. – Я спас ее, – вымолвил он наконец, – и когда-нибудь снова соединю дух и тело...
– Ты хренов монстр, известно это тебе? Спас он ее, как же! Ты ее с ума свел, а потом загнал в паршивую маску!
– Послушай, ты не понимаешь...
– Очень даже хорошо понимаю! – Тео решительно двинулся к углу, где сидел Дауд. – Ты и мне хотел помочь таким же манером? Нет уж, спасибо. Дурак я был, что стоял тут и слушал тебя. А ну выходи оттуда! Выходи, или я сам тебя вытащу!
– Ни с места, мальчишка! – истерически завопил Дауд. – Я тебя предупреждал!
Мандрак перехватил Тео на полпути к цели, но он все-таки рассмотрел немного бывшего Эйемона Дауда, который пытался уползти от него еще дальше в тень, как нетопырь с перебитыми крыльями. Увиденное выглядело как куча слизи, сухих листьев и полуобглоданных куриных костей, но даже это не могло описать всей невозможности подобного существа. Больше всего поразило Тео то, что осталось от лица Дауда – лоснящаяся бесформенная глыба, где единственной человеческой чертой были глаза, полные ужаса, стыда и горя. Тео не сдержал своего отвращения и отскочил прочь еще до того, как рука мандрака опустилась ему на плечо.
– Я же сказал, чтобы ты не подходил ко мне, – кричал Дауд. – Я тебе запретил! Убил бы тебя за это!
– За то, что я видел, во что ты превратил сам себя?
– С-сам себя? – Дауд говорил так, словно ему трудно было дышать. – Как т-ты можешь говорить такое, мальчишка? Разве я сам себя отправил в изгнание? Сам себя обманул?
– В общем, да. – Тео теперь на все махнул рукой. – К черту все это и тебя заодно. Скажи, что собираешься делать со мной, и хватит.
Дауд чуть-чуть успокоился.
– То же самое, что сделали бы Чемерица с Дурманом, попадись ты им в руки. Ты, как наследник Фиалки, обладаешь неким ключом, который, по их мнению, откроет им доступ к неисчерпаемым запасам энергии, заключенной в человеческих душах. Мне ни к чему сводить наш старый мир с ума – столько энергии мне не требуется, – но я должен воспользоваться тем же ключом, чтобы вернуть жизнь Эрефине и какое-то подобие нормальности себе. Прости, Тео. Я не Чемерица и постараюсь по возможности не причинить тебе никакого вреда.
– Какой еще ключ, псих ты чокнутый? Нет у меня никакого ключа, за которым вы все гоняетесь. Ни ключа, ни волшебной палочки, ни долбаного кольца – ничего! – Тео беспомощно дергался в тисках мандрака.
– Мы не можем этого знать, пока я тебя не обследую. Пойми, это только честно после всего, что они сделали со мной и с Эрефиной. Поэтому я и притворялся, что разыскиваю тебя по их поручению, хотя прекрасно знал, где тебя искать. Чемерица нуждался во мне, а я в нем. Общаясь с ним, я потихоньку черпал от него ресурсы и сведения, пока не узнал почти все, что мне было нужно.
– Выходит, ты ничем от него не отличаешься, так или нет? – Тео плюнул на пол. – Ах да, забыл – ты постараешься не прикончить меня, добывая необходимое.
– Я не Чемерица, – холодно повторил Дауд. Он снова забился в угол и принял вид бесформенной тени. – Все эти ужасные вещи я делал из-за любви.
– Страшнее ты сказать ничего не мог.
Другой мандрак отделился от стены и вышел на свет. Тео был уверен, что Дауд, сытый по горло его обвинениями, сейчас прикажет своему рабу в лучшем случае избить его до полусмерти, но мандрак вдруг согнулся, словно в поклоне, и начал разваливаться на куски самым нереальным образом, как в мультфильме. Еще немного, и здоровенные бледные ломти покатились по полу.
– Какого черта... – успел вымолвить Тео, и в комнату вались вооруженные констебли в доспехах для подавления мятежей и в граненых очках, с осиными автоматами, наставленными на Тео и на угол, где сидел Дауд. За ними вошли еще двое в штатском, один чрезвычайно высокий и тощий с чем-то вроде светового бича в руке, другой знакомый до боли.
– Пижма. – Тео снова плюнул. Бесполезный жест, но в ближайшем будущем ему, вероятно, вообще не придется делать хоть какие-то жесты.
– Да, мастер Вильмос – или мне следовало сказать «мастер Фиалка»? Я жив только благодаря вам. Вы всего лишь бросили меня, вместо того чтобы прикончить. – Лицо Пижмы как-то ненатурально блестело. – Не знаю, в кого это вы такой уродились.
– Заткнись, Пижма, – сказал длинный. – Отец хочет, чтобы все было сделано быстро.
«Вот и все», – сказал себе Тео, видя нацеленные на него стволы. По жилам у него точно ледяная вода текла, а не кровь. Он понял, на кого похож этот длинный. «Должно быть, Чемерицын сынок – тот, у которого крышу напрочь снесло, по словам Поппи».

38
СЛОМАННЫЙ ЖЕЗЛ

– Возмутительно! – Голос Эйемона Дауда громыхнул так, что Тео чуть не упал. Даже констебли в шлемах, и те дрогнули, а Пижма зажал уши. – Как смеете вы врываться ко мне без спросу?
– Брось, – ответил ему длинный. – Ты предатель, ведущий двойную игру. Мой отец все слышал и принял решение.
– Что вы такое говорите? – В голосе появилась такая тревога, что настроение Тео, уже достигшее каменистого дна принялось скрести камень, чтобы зарыться еще глубже. – Это ложь, Антон Чемерица! Я оказал вашему отцу и всей вашей семье неисчислимые услуги...
Чемерица поднял вверх руку и щелкнул пальцами. Прозвучала мелодия, похожая на перебор гитарных струн, и на потолке над головой Чемерицы блеснул свет. Он постепенно разгорался, превращаясь в сверкающую паутину, протянутую между двумя стенами у двери. Механического вида паук вылез из темного угла в ее середину.
– Не ты один способен скрываться в темноте. Мы внедрили его сюда во время твоего последнего визита в наш дом. – Молодой Чемерица сделал еще один жест, и в комнате зазвучал голос Дауда:
«...Поэтому я и притворялся, что разыскиваю тебя по их поручению, хотя прекрасно знал, где тебя искать. Чемерица нуждался во мне, а я в нем. Общаясь с ним, я потихоньку черпал от него ресурсы и сведения, пока не узнал почти все, что мне было нужно».
Тео озирался в поисках выхода, но констебли были повсюду, и двое из них стояли между ним и Кумбером.
– Ладно, Антон, – сказал Дауд. – Вы меня поймали, признаю это, хотя тебе хорошо известно, что твой отец сам постоянно ведет двойную игру, натравливая одного соперника на другого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89