— Парень, если бы ты пошел сниматься в кино — затмил бы любого. Но не расслабляйся, пока еще все равно не очень получается, но ты на верном пути.
А вот к занятиям по тактике я относился с некоторым благоговением… первоначально. Начитавшись исторических книг по разным сражениям, я уяснил, что основу любого боя составляет тактика, которую применяют обе стороны. И более сложное тактическое построение, например «линия», имеет преимущество перед простым тактическом построением типа «толпа». Правда, если толпа большая, то линия уже не поможет. Поэтому от этого предмета я ждал каких-то откровений, чего-то захватывающего, творческого, чего-то, уяснив которое, можно побеждать всегда и везде… А оказалось? Оказалось, что мы изучали условные обозначения на карте, учились читать карту, учили устав. Мотострелковый батальон в обороне, в наступлении, расстояние между машинами в походе.
— Где проходит линия боевого развертывания мотострелкового батальона в наступлении?
Напрасно Егор Тимофеевич пытается меня поймать — я давно уже научился спать так, что все слышу и помню.
— В ротные колонны? — уточнил я.
— Во взводные и развертывание в цепь…
— Триста метров от первой линии обороны противника! — бодро отрапортовал я.
— Гм… — Егор Тимофеевич озадаченно скребет щетину. — А почему именно триста метров?
— Триста метров — это расстояние уверенного поражения стрелковым оружием. Если начать разворачиваться в боевые порядки раньше — людям придется бежать до врага большее расстояние, и они пойдут в атаку уставшими. Если разворачиваться позже, то попадут под огонь обороняющихся и понесут потери.
— Гм, — повторил наставник, после чего снял очки и принялся их протирать. — Это я тебе еще не успел рассказать. Сам догадался?
— Да, — честно сказал я. — Просто сопоставил зону поражения из автомата и расстояние, на котором начинается развертывание взводов.
— Очень хорошо. Возможно, я был не совсем прав, когда говорил, что тебе не интересен мой предмет. В таком случае поговорим об организации снабжения войск… — я тихонько застонал…
Постепенно к спецпредметам добавлялись еще. Так я начал изучать диагностику и хирургию.
Под руководством хирурга-наставника делал анатомические вскрытия. Ох сначала и мутило! Да и жутко было, в первый раз даже не спал потом всю ночь — снились кошмары, но привык. Человек ко всему привыкает, оказывается: делать вскрытие, изучая печень умершего от алкоголизма бродяги, и есть всякую гадость типа сырой рыбы, червей, мокриц и муравьев на уроке по выживанию.
Потом я определился с тем местом, куда хотел попасть, и расписание занятий изменили. Стали больше времени уделять вольтижировке и холодному оружию всех видов. После долгих экспериментов решили, что для меня лучше всего подходит пара мечей. Пошли тренировки с метательным оружием, луком и арбалетом. Намного меньше времени уходило на предметы типа «собери радиопередатчик из того, что есть под рукой», и больше военной истории, особенно напирая на тактику армий разных стран и времен. В специальном зале собрали макеты местностей, где происходили знаменитые сражения и по шагам разбирали каждое, особенно много времени уделяли тем битвам, в которых какая-то явная ошибка превращала их в катастрофу для одной из сторон. Одним из примеров приводили Полтавское сражение, где отсутствие единого командования из-за ранения короля и свара в штабе привели шведскую армию к разгрому.
— Вот такая обстановка сложилась накануне Полтавской битвы, — говорил я, отвечая урок. — Царь Петр еще не до конца был уверен в своих войсках, потому решил подстраховаться и не пошел сразу в наступление, а организовал укрепленный лагерь. Шведы, имевшие недостаток орудий и пороха, должны были либо отступить, либо решиться на генеральное сражение… я бы на их месте отступил. Слишком большое превосходство врага в силах и орудиях, тем более из-за недостатка пороха даже имеющиеся пушки нельзя применять.
— У Карла были причины верить в успех, — заметил преподаватель. — В сражении у Нарвы соотношение было еще больше не в его пользу.
— К битве надо готовиться исходя из знаний о настоящем положении войск противника, а не из прошлого. Прошло девять лет с момента Нарвы.
— Рассуждения сегодняшнего дня, — покивал головой учитель. — Легко быть умным, зная уже случившееся. Ты напоминаешь мне некоторых критиков, которые осуждают Сталина за то, что не поверил разведчикам о начале войны двадцать второго июня, забывая, что кроме этих сообщений приходила еще куча о разных сроках её начала.
— Я понял, — покаянно отозвался я.
— Это хорошо. В таком случае продолжай.
— Петр логично рассудил, что имея превосходство в артиллерии — надо его использовать. По его приказу на дороге, по которой должны подойти шведы, строится девять редутов с пушками, расположенных буквой «Т», ножкой к противнику. Таким образом, ведя наступление, шведы должны были попасть под перекрестный огонь. Двадцать седьмого июня началось шведское наступление. Раненый шведский король не смог непосредственно управлять битвой, но общий план составлен под его руководством. По нему предполагалось, что шведы пройдут редуты и выйдут на простор, построив армию уже для непосредственного сражения с войсками Петра. Однако с самого начала все пошло не так. Из-за разногласий среди командного состава не все командиры колонн знали общий план сражения. В частности, генерал Росс со своими батальонами застрял перед восьмым редутом, безуспешно пытаясь его захватить, вместо того, чтобы обойти и двигаться на соединение с остальной армией согласно плану. В результате, когда Росс все-таки начал обход, образовался разрыв между ним и основными силами. Остатки его батальонов были разбиты, а сам Росс сдался еще до начала второй фазы битвы. Большая часть шведской армии сумела прорваться сквозь редуты, но попала под ружейный и артиллерийский обстрел из лагеря и отошла в Будищенский лес. В девять часов утра Реншильд выстроил остатки армии и приготовился к бою… Вот тут все же лучше было отойти, оставив прикрытие от преследования. До гибели батальонов Росса у шведов может быть и были какие-то шансы… не очень большие. Но в текущий момент их не осталось совсем.
— Отступать перед превосходящими силами? Посмотрел бы я на того командира, который решился бы на такой шаг. В любом случае отступление — самое сложное искусство, требующее большой дисциплины от армии.
— Полагаю, что шведская армия удовлетворяла этому условию.
— Верно. Но ты не учитываешь еще один важный аспект — характер полководца вражеской армии. Карл XII не мог отступить. Продолжай.
Я продолжал. Потом изучали и разбирали Бородинскую битву, Малоярославец, Фокшаны, Рымник, Ларга, Кагул. Особенно подробно останавливались на битвах до пороховой эпохи: Азенкур, Куликовская, походы татаро-монголов, тактику швейцарской пехоты и ландскнехтов. Вместе с этим я наизусть заучивал устройства катапульт, баллист, «скорпионов», ТТХ невробаллистических машин и баробаллистических, преимущества и недостатки каждой из этих конструкций.
— Для создания и работы с невробаллистическими машинами требовалась серьезная школа, развитые технические службы, — рассказывал учитель. — Потому в Средние века армии не могли себе позволить такие сложные устройства из-за отсутствия квалифицированных специалистов и они использовали гораздо более простые, пусть и не такие дальнобойные и точные баробаллистические машины… Почему они так назывались?
— От греческого «баро» — тяжесть. То есть машины, использующие систему противовесов, в отличие от невробаллистических, использующих энергию упругих тел — дерева, скрученных канатов или воловьих жил — для бросания снарядов.
— Молодец. Верно. К следующему занятию попрошу дать расчеты по «скорпиону» и сделать его чертеж…
После проверки моего чертежа и высказыванием пары замечаний по выбранному мной дереву, мы стали изучать полководцев.
— Трудно переоценить значение личности человека, ведущего полки. Царь Дарий, из-за своей трусости умудрился проиграть почти выигранное сражение против Александра Македонского. Прояви он чуть больше храбрости при Иссе и мир, возможно, никогда не услышал бы о великом Александре. Однако бегство Дария послужило сигналом для бегства всего войска. Но мы поговорим о тех полководцах, которые оставили заметные следы в истории войн. В прошлые занятия мы говорили о восемнадцатом веке. Скажи-ка мне, друг мой Владимир, какие методы применяли… ну скажем… Фридрих Второй Великий, Наполеон, Суворов и Кутузов? Перечисли их отличительные особенности как полководцев и применяемые ими приемы.
Я задумался. О них рассказывалось давно, приходилось прилагать усилия, чтобы вспомнить.
— Фридрих Второй прославился своей знаменитой косой атакой. Суть ее заключалась в том, чтобы сконцентрировать больше сил на одном из флангов, прорыв линии противника и удар в тыл. Вместе с техническими новшествами, как то железный шомпол, позволивший поднять скорострельность ружей, это явилось залогом его побед. Отлично вымуштрованная армия позволила производить тактические перестроения прямо на поле боя, считающая сильнейшей в Европе кавалерия довершала разгром. Хотя справедливости ради стоит сказать, что тактический прием концентрации сил на фланге не нов. Его применял ещё фиванский полководец Эпаминонд. В частности, благодаря ему была одержана знаменитая победа в битве при Левктрах, где он разбил считавшихся доселе непобедимыми спартанцев.
— О-о-о. Об этой битве мы еще не говорили, — учитель выглядел довольным. — Ты сам нашел ее?
— Да, когда изучал тактические построения греческих городов. Меня интересовала фаланга.
— Понятно. О ней мы поговорим на следующих занятиях и особенно подробно рассмотрим римский манипулярный строй. Его можно считать вершиной тактического мастерства Древнего мира.
Я знал, что мой учитель военный истории фанат Римской республики и империи, не было ни одного занятия, где бы ни всплывала тема Рима. И про дороги он рассказывал, и про акведуки, но особенно его восхищала римская организация военного дела.
— Наполеона, — продолжил я, — некоторые восхваляют за его тактику колонн на поле боя, однако колонны начал применять еще Румянцев во время русско-турецких войн, а развил их Суворов. После французской революции эту тактику применяли и новые маршалы республики задолго до возвышения Наполеона. Преимущества колонн заключались в возможности создания ударного кулака для прорыва линии противника. Первоначально французы применяли ее от безысходности, поскольку их сборная революционная армия не могла по выучке соперничать с профессиональными армиями европейских монархов. Колонны же управлялись намного легче, чем линии, и не требовали особого качества в подготовке солдат.
— Немного спорный момент, но продолжай.
— По настоящему революционный шаг в тактике Наполеона заключался в другом: он первый разработал и применил на практике тактику концентрации артиллерийского огня, когда все орудия собирались на линии главного удара, а не равномерно распределялись по всему фронту, как это делали до него. По сути, он явился первым полководцем нового, технического века, начав побеждать, используя не только солдат, но и орудия. Новые облегченные лафеты позволили ему маневрировать пушками в бою, меняя местоположение орудий в зависимости от обстановки, в результате противнику казалось, что его армия уступает наполеоновской в числе орудий, даже если это было не так. Изобретение полевой кухни позволило французским колоннам двигаться гораздо быстрее, чем армиям других государств. Стратегические маневры — тоже один из залогов побед Наполеона, когда он умело концентрировал свои силы, моментально перебрасывая их в другие пункты по мере необходимости.
— А как же знаменитые марш-броски Суворова? У него ведь не было полевых кухонь.
— Суворов достигал своей скорости за счет тактических приемов: повара с небольшим сопровождением выдвигались вперед войска и готовили бивак. Когда армия подходила, их ждал уже полностью подготовленный лагерь и готовый обед. Пока армия отдыхала, повара снимались с места и двигались дальше. В случае угрозы столкновения с противником, армия совершала марш, с ходу вступая в бой. Казаки обеспечивали разведку, и Суворов получал достаточно точные данные о местоположении противника. Основа его военного гения заключалась в молниеносной оценке ситуации на поле боя, концентрации всех сил против выявленного слабого пункта и постоянно нарастающего давления на него, после прорыва — организации непрерывного преследования, которое рассеивало уже побежденного врага. Как такового излюбленного тактического приема у него не было, если не считать учений со сквозными атаками, но они носили скорее психологический характер, приучая коней и солдат не бояться штыков противника. На поле же боя он комбинировал различные приемы в зависимости от обстановки. При этом не боялся рисковать и нарушал даже сложившиеся тактические каноны, например, приказав кавалерии атаковать турецкую пехоту в окопах у Фокшан.
— А Кутузов?
— Кутузов больше стратег, чем тактик. Суворов — классический полководец, который не задумывается о политических последствиях, чему примером могут служить его Итальянская и Швейцарская кампании. Проведенные с блеском военные походы с точки зрения политики ничего не принесли стране, а только навредили. Понятно, что Суворов не отвечал за политику государства, но тот же Кутузов нашел бы способ извернуться и обратить даже прямые приказы из Питера в свою пользу, как он изворачивался после поражения австрийцев при Ульме. И только приезд императора лично и его прямой приказ заставили Кутузова принять битву под Аустерлицем, чему он противился всеми силами. Для Кутузова не было никакой беды в том, чтобы проиграть сражение, если этот проигрыш позволял все равно занять выгодную позицию и в конце победить в войне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167