Да пусть даже свое.
Ленор задумался сильнее.
— И чем поможет бард?
Володя на миг замер, потом поднял руку.
— Щас. — Вскочил и умчался, оставив озадаченного герцога за столом. Поскольку до его комнаты ему было недалеко вернулся он быстро с гитарой. — Хорошо, что захватил. Давайте так, я вам сейчас спою одну песенку своего мира, вы ее не поймете, естественно, но для нашего эксперимента это и хорошо. Так вот, потом вы расскажете свои ощущения от нее. Именно ощущения не понимая ни слова.
— Хм… Весьма любопытно. Весьма. Весь во внимание.
Володя устроился поудобнее, проверил настройку, а потом бодро вывел:
Легко на сердце от песни веселой
Она скучать не дает никогда
И любят песню деревни и села
И любят песню большие города.
Нам песня строить и жить помогает
Она как друг и зовет и ведет
И тот кто с песней по жизни шагает
Тот никогда и нигде не пропадет.
Под гитару как-то не очень, решил Володя, но поскольку других инструментов не было сделал все возможное, чтобы передать настрой.
Когда он закончил герцог озадаченно почесал подбородок и откинулся на спинку стула.
— Что ж, должен признать, убедил. На наши песни не очень похоже. У нас поют как-то на один мотив. Не то что некрасиво, но вот так вот не зажигают. Хотя танцевальные…
— У вас проблема не в песнях, а в наличие доступных инструментов. У нас все же немного разнообразнее с этим, а если их еще скомпоновать в оркестр, можно такое сделать…
— Верю. Но что ты намерен делать, если инструментов все равно нет? Изобретать?
— Зачем? Да и кто на них играть будет? Разве плохо было на гитаре? Конечно не так, как с оркестром, но… Разве мало песен и под этот инструмент? Ну вот например немного другое:
Изгиб гитары желтой ты обнимаешь нежно,
Струна осколком эха пронзит тугую высь.
Качнется купол неба — большой и звездно-снежный.
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
— А вот эта уже чем-то на наши походит. Ну не буду отвлекать от дел, мне еще к королю на доклад. Он постоянно интересуется вами, князь. Эндон, кстати, тоже. Лишь немногие при дворе знают о вашем будущем назначении, остальные вынуждены довольствоваться слухами. В основном сейчас гадают какую должность я подыскиваю своему «сыну».
— Все-таки пошел такой слух?
Герцог пожал плечами.
— Слухи здравому смыслу неподвластны, на то и делали ставку. Умные же люди сами во всем разберутся.
Специально для Володи выделили отдельное помещение для еды, чтобы поменьше ему мелькать в общих залах. После встречи с Эндоном и король и герцог согласились, что так будет лучше всего до официального представления. Сюда к нему частенько захаживал герцог Алазорский, чтобы поделиться бродящими по замку слухами и сообщить последние новости. Как понял Володя слухи это не остановило, а только подлило масло в огонь. Более умные слухам не очень верили и теперь старались узнать об этом чужеземном князе побольше.
Сторна Винкор провел сразу как только удалился герцог и собрался было уходить, но Володя его остановил.
— Ты мне тоже нужен. Задание будет для вас обоих. Садитесь за стол, угощайтесь.
— Я бы хотел сначала заказ узнать, — неловко замялся Сторн.
— Садитесь, сейчас объясню. Я хочу чтобы вы написали несколько песен про настоящую войну с Родезией. Что-нибудь такое бодрое или торжественное… на ваш выбор.
— Но милорд, я не…
— Винкор, помолчи. Заказ касается Сторна. Твоя задача когда он закончит изложить слова на бумаге — мне так легче текст воспринимать. И еще, пока я не одобрю песню о ней никто не должен знать. Всем любопытствующим отвечать, что есть заказ к грядущему празднику и все.
Сторн закрыл глаза и что-то зашептал. Потом посмотрел на Володю.
— Еще какие пожелания будут, милорд?
— Нет. Я не хочу вас ограничивать в выборе ни стиля, ни темпа в песни. Главное, чтобы она подбодряла солдат, внушала… — Володя защелкал пальцами, пытаясь подобрать слова. — В общем помогала и подбодряла.
— Я понял что вы хотите, милорд. Героическая баллада…
— А вот баллад не надо. Пока одну дослушаешь до конца со всеми перечислениями титулов и подвигов героев, война закончится.
Какого плана должна быть будущая песня они обсуждали еще минут тридцать, а потов Володя их оставил — нужно было идти к королю.
— Можете угощаться чем хотите, если что, Винкор, можете попросить слуг еще что принести, скажешь я просил. Кстати, Сторн, не знаешь, что там ваши по поводу моего предложения надумали?
— Еще обсуждают и спорят, но Линара, милорд, — бард улыбнулся, — активно поддерживает его, а значит и ее отец и дед тоже скоро согласятся. Папаша Флат тоже поддерживает.
С заготовкой песни Сторн и Винкор пришли через два дня аккурат за день перед официальным представлением князя Вольдемара Старинова двору, а потому мальчику было, мягко говоря, не до них. Он как раз утрясал последние детали с учителем, тут же присутствовал и герцог, объясняющий сценарий.
— Подождите в соседней комнате, — попросил Володя. — Я сейчас.
Освободился он где-то через полчаса.
— Так, что у вас? Готово?
— Да, ваша светлость. — Винкор протянул два листа.
— Если позволите, милорд, я напою, — предложил Сторн.
— Минуту… — Володя углубился в чтение. За последнее время он уже наловчился разбирать тексты и потому потратил на бумагу не очень много времени. Поморщился. — Не надо ничего напевать. Не годится. Совершенно не годится!
Володя разорвал бумагу.
— Ужас. Ну что это?! — Он потряс куском листа. — «Они собрались на войну и ноги о мечи отбили…» Ну что это?
— Это о родезцах… — Сторн никак не мог понять что вызвало такой гнев князя.
— Ага. И после того, как они в своей неуклюжести отбили все ноги о собственные мечи они три раза разнесли в пух и прах нашу армию, захватили целую провинцию и угрожают столице Локхера. Ну и кто тогда, получается, мы, если такие растяпы такое сделали?
Сторн озадаченно зачесал лоб.
— Песня не должна унижать наших врагов, — эмоционально попытался объяснить Володя. — Наоборот, надо подчеркнуть их достоинство, показать что да, они сильны и храбры, но правда за нами и мы, если все дружно возьмемся за дело, победим. Да, нам будет тяжело, но мы все равно сильнее! Понимаете? А эти вот ваши куплетики оставьте для трактирных певцов — там они в самый раз. А мне нужна серьезная песня.
Володя на миг замер, потом схватил гитару.
— Эх, опять не для нее песня, но что-нибудь выжать постараюсь:
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой!
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идет война народная,
Священная война!
Стих последний аккорд, но Сторн еще долго сидел с открытым ртом.
— Вы, милорд, говорите, что она не под этот инструмент?
— Нет. Там должен оркестр играть, разные инструменты, ударный, трубы.
— Я как-то слышал игру оркестра… Может быть можно было бы подобрать… но где людей взять…
— Скоро сюда придет моя армия, подойдете к Лигуру, передадите от меня, что вам нужны люди. Не знаю… устройте проверку им и забирайте всех, кого сочтете нужным. Будет у вас оркестр. Считайте это первоочередной задачей, а пока мне нужна песня. Песню, которую исполнит ваш оркестр!
— Милорд… Милорд, вы позволите мне собрать оркестр?! Да я… Да я за это…
— Что этот оркестр играть будет? Пока не будет песни какой в нем смысл?
— Будет песня, милорд! Будет такая, как вы хотите! А может эту вашу использовать? Если вы переведете мне ее я мог бы приспособить.
— Перевести? Гм… Песня несколько специфична. Переделывать много придется. Ладно, записывайте.
Винкор тотчас уселся за стол и приготовил чернильницу и бумагу. Володя подождал, когда тот будет готов и стал медленно диктовать, подбирая слова. Те, что он перевести не мог оставлял пропуски.
— Я не знаю как перевести «фашисткой». Это не предмет, а… движение такое нехорошее, которое считало одних людей лучше других и соответственно лучшие должны владеть худшими.
— Но это по жизни так, — кивнул Винкор. — Благородные должны владеть низким сословием.
Володя поморщился.
— Не так владеть, а как животными владеют. В общем, неважно. Очень плохая секта.
— А-а-а, — понятливо кивнул Винкор. — Секты… они всегда такие.
— Ты записывай лучше.
С грехом пополам перевод был закончен. Сторн задумчиво качался с пятки на носко, когда Винкор зачитывал свой текст вслух, проверяя правильно ли записал.
— Сильные слова, — проговорил он. — Но с таким стилем написания я не сталкивался. Оркестр… оркестр… хотел бы я услышать эту песню в оригинальном исполнении, как положено.
— Это вряд ли получится. Думайте. И мне от вас не одна песня нужна. И разные. И такие тоже:
Бьется в тесной печурке огонь
На поленьях смола как слеза…
И поет мне в землянке огонь
Про улыбку твои и глаза…
— Переводить не буду, ориентируйтесь на мотив. Хотя… Эту переводить не буду, а вот другую… Сторн, постарайся сделать ее перевод с адаптацией, но как можно точнее. Винкор пиши… — Володя задумался, а потом начал диктовать, как и раньше пропуская как и в прошлый раз в переводе неизвестные ему слова на локхерском или явные анахронизмы. Закончив диктовать и выслушав диктовку Сторна, Володя пару раз его поправил и довольно кивнул. — Ну вот, более-менее точно.
— Милорд! — Взмолился Сторн. — Хотя бы пару куплетов напойте и наиграйте, чтобы я знал от чего отталкиваться.
— Хорошо. — Володя снова взял гитару. — Только, блин, она под гармонь намного лучше звучит. Но постараюсь.
С берёз неслышен, невесом
Слетает жёлтый лист,
Старинный вальс "Осенний сон"
Играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И, словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы,
Товарищи мои.
Володя покосился на Сторна. Тот сидел прикрыв глаза и тихонько покачивался в такт мелодии, словно пытался слушать ее всем телом, впитать, почувствовать.
Под этот вальс весенним днём
Ходили мы на круг,
Под этот вальс в краю родном
Любили мы подруг,
Под этот вальс ловили мы
Очей любимых свет,
Под этот вальс грустили мы,
Когда подруги нет.
И вот он снова прозвучал
В лесу прифронтовом,
И каждый слушал и молчал
О чём-то дорогом.
И каждый думал о своей,
Припомнив ту весну,
И каждый знал — дорога к ней
Ведёт через войну.
Интересно, как все Сторн воспринимает песню, не понимая слов? Что он чувствует? Какие образы у него рождаются? По его щеке катилась слеза, но бард словно и не замечал ее, продолжая сидеть с закрытыми глазами и слушать.
Пусть свет и радость прежних встреч
Нам светят в трудный час,
А коль придётся в землю лечь,
Так это ж только раз.
Но пусть и смерть в огне, в дыму
Бойца не устрашит,
И что положено кому
Пусть каждый совершит.
Так что ж, друзья, коль наш черёд,
Да будет сталь крепка!
Пусть наше сердце не замрёт,
Не задрожит рука.
Настал черёд, пришла пора,
Идём, друзья, идём!
За всё, чем жили мы вчера,
За всё, что завтра ждём.
— Как-то так. — Володя отложил гитару.
Сторн не стесняясь вытер глаза.
— Я понял что вы хотите, милорд. Песня не должна быть о героях, а об обычных людях. Их интересах и стремлениях. Это им понятно. И без персонификации… не надо наделять врага каким-то плохими качествами или выставлять его в смешном свете.
— Правильно. Жду с новым вариантом через неделю. Раньше, боюсь, у меня времени не будет.
Винкор торопливо собрал листы и направился к выходу. Сторн немного задержался.
— С вашего позволения, милорд, я сначала переложу на стихи последнюю песню.
— Не возражаю, но мне нужна и такая, как первая. Действуйте.
Глава 19
Самое неприятное во всех этих церемониях то, что приходилось помнить о каждой мелочи, которые во взглядах местных жителей имели колоссальное значение. Вот и приходилось постоянно себя контролировать. Нельзя сказать, что предыдущая неделя прошла зря — Володя успел завести несколько знакомств среди тех, кто еще не представлял его положение. Хотя удалось это скорее потому, что те люди сами искали знакомство с ним, пытаясь определиться с новым фаворитом. Володя такая постановка вопроса не очень понравилась, но помятуя наставления герцога старался быть предельно вежливым и корректным, хотя это и производило на собеседников впечатление о нем как о недалеком провинциальном пареньке, который каким-то образом сумел оказать услугу королю. Очень быстро весь двор потерял к нему всякий интерес, разве что периодически Володя ловил на себе насмешливые взгляды и порой краем уха слышал разговоры местных сплетников о себе.
Немного подумав, он решил, что так даже лучше и не стал даже делать попытки кого-то в чем-то переубедить. Герцог сначала попытался как-то вразумить его, но быстро отступил, когда Володя доказал, что пусть лучше его недооценивают пока, а он осмотрится.
И вот настал момент… Из собравшихся немногие знали истинную причину торжественного собрания в церемониальном зале замка. Остальные полагали, что король просто решил как-то вознаградить того, кто оказал ему какую-то услугу. Ну и в общество ввести. Мало кто верил в то, что это странный князь действительно является сыном герцога Алазорского, но других предположений не было.
Медленно шагая вдоль строя высшей знати королевства Володя поймал на себе чей-то изучающий взгляд, чуть повернул голову и встретился глазами с высоким мужчиной очень запоминающейся внешностью — орлиный профиль, взгляд со льдинками в глубине. Граф Тонзани — один из самый опаснейших людей королевства, как его охарактеризовал Ленор Алазорский:
— Он может стать лучшим другом или злейшим врагом. Помочь тут я тебе не смогу, поскольку мы с ним находимся не в самых лучших отношениях.
— Тогда, возможно, мне тоже не удастся с ним договориться.
— Не факт. Хотя наши с ним отношения и натянуты, но мы все же не враги. И есть нечто, что нас с ним объединяет — мы оба преданы королю и оба стараемся работать на благо королевства, хотя каждый из нас понимает его по-своему.
А совсем недавно Володе сообщили что какие-то люди весьма активно расспрашивали в Тортоне о нем и его деятельности тут. Ленор Алазорский, которому мальчик сообщил об этом, удивленно вскинул брови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167