О чем-то догадывался, о чем-то подсказывал лингвоанализатор. В результате словарный запас из трехсот слов — разговор на уровне племени тумбо-юмбо вести можно, а вот рассказать о чем-то значимом — нет.
Девочка затихла, сжавшись на стуле. Мальчик обнял ее за плечи и прижал к себе.
— У меня тоже нет мамы… и папы.
Ребенок вдруг прижался к нему и заревел. Володя плакать не мешал, ласково поглаживая девочку по голове. Наконец она затихла, но отстраняться не стала — сидела, хлюпая носом. И то слава богу, мальчик опасался гораздо худшей реакции, а объяснить он ничего не мог.
— А ты кто? — вдруг спросила она.
— Прохожий, — только и смог ответить со своим знанием языка.
Девочка слабо улыбнулась, похоже, сам того не зная, он сказал что-то очень забавное.
— А сейчас мы будем кушать, — попытался объяснить он, путая русские слова и местные. Девочка, похоже, поняла и недоуменно огляделась, спрыгнула со стула и подошла к плите. Володя облегченно вздохнул, радуясь детской непосредственности: увидела новое и о слезах забыла, и о смерти матери. Понятно, что об этом она еще вспомнит, но сейчас новая и необычная обстановка вокруг завладела ею целиком.
Мальчик достал перловку, залил в котелок воду и поставил на плиту. Закрыл отверстие конфорки, подбросил дров и прислушался к гудению, раздавшемуся из плиты… и еле успел перехватить руку неугомонной девчонки, которой захотелось потрогать вытяжную трубу. Она хоть и сделана из огнеупорного пластика, но нагревалась ничуть не хуже железной.
— Бо-бо. Больно будет. — Володя жестами изобразил, что будет, если кто-то попытается дотронуться до трубы: протянул руку, сделал вид, что дотронулся и запрыгал, тряся рукой, якобы от боли. Девочка расхохоталась, захлопала в ладоши, Володя же обиделся, он что, тут клоуна изображает? Но тут же обругал себя, нашел на кого обижаться. И кто тут старший в этом случае? Однако эта девчонка по своему вредному характеру очень уж напоминала сестру, с которой он дрался чуть ли не больше, чем с мальчишками в школе… еще в то счастливое время, когда он ходил в обычную школу.
Непонятно каким образом, но девочка уловила изменение настроение своего собеседника, подошла к нему и заглянула в лицо.
— Что-то случилось?
— Ничего… — И опять ведь не расскажешь того, что хочется. — Давай кушать.
Вода уже закипела, и мальчик высыпал туда перловку, посолил, чуть поперчил и поймал удивленный взгляд девочки, которая разглядывала специи. Долго нюхала перец и что-то быстро-быстро начала объяснять. Володя опять уловил только несколько слов, что-то о травах, о том, что они очень дорогие и еще какие-то вопросы. Мальчик растерянно улыбнулся и развел руки, показывая, что ничего не понял. Девочка надулась, потом вернулась к стулу и сидела там, нахохлившись, наблюдая за готовкой.
Володя чуть приподнял крышку и заглянул внутрь. Вроде бы нормально. Достал банку говядины, привычным движением вскрыл ее ножом и целиком вытряхнул содержимое в котелок, старательно все перемешав.
— Ну вот, будет у нас сегодня перловка с говядиной, но для начала лекарство. — Володя обернулся, но девочки на стуле не обнаружил. Вот неугомонная! Он огляделся и заметил ее около плиты, с недоумением разглядывающую консервную банку из-под говядины. Володя поспешно отобрал ее и, предварительно помыв, выбросил в ящик, куда складывал тот мусор, который в будущем еще мог для чего-нибудь пригодиться: целлофановые мешки, консервные банки, например.
— За стол! — он отнес девочку на место и поставил перед ней тарелку. — Сиди.
Вытащил из кармана приготовленные таблетки и заставил их проглотить и запить водой. Девочка долго опасливо косилась на непонятные кругляшки, пока Володя не заставил их съесть. Девочка попыталась отбрыкаться, но безуспешно.
— Горькое, — сморщилась Аливия.
— Зато полезное. А сейчас завтракать. — Володя никак не мог понять, откуда у девчонки взялось столько энергии. Только-только лежала чуть ли не при смерти, два дня ничего не ела, а скачет так, что и не поймаешь.
Володя наложил кашу в две тарелки, налил компота, ради такого случая даже достал неприкосновенный запас. Девочка недоуменно посмотрела на тарелку, облизнулась, есть ей явно хотелось, но к незнакомой еде прикасаться опасалась. Мальчик нарезал хлеба, эх, не очень свежий, три дня назад пек, а свежий сделать не успел, но ладно, сегодня надо будет тесто поставить, а завтра с утра испечь.
Хлеб девочка схватила моментально, а вот на кашу все еще подозрительно косилась, но голод победил, она схватила ложку и неуверенно попробовала. Судя по всему, каша ей понравилась и дальше только за ушами трещало.
Володя изредка посматривал на девочку, но решил ничего пока не говорить. Сам он ел медленно, тщательно пережевывая пищу. Аливия, наконец, заметила, что хозяин не торопится и недоуменно огляделась.
— Еще? — Полагая, что его могут не понять, он кивнул на котелок с кашей и зачерпнул половником. Девочка неуверенно покосилась на свою тарелку, потом на котелок и кивнула. На это раз она ела неторопливо, первый голод прошел и сейчас пыталась запасти еду впрок, с трудом проталкивая кашу в рот.
Володя, ухмыляясь, наблюдал за ее мучениями, но опять не вмешивался. После завтрака он снова заставил ее лечь в кровать и достал стетоскоп, однако чтобы послушать ей легкие пришлось выдержать настоящий бой — девочка никак не хотела снимать рубашку, а Володя никак не мог объяснить чего он хочет. Напрасно показывал стетоскоп — Аливия просто не понимала, что это за штука. В конце концов, мальчик уложил ее в кровать, прижал, а свободной рукой стащил с неё рубашку, та сразу попыталась натянуть одеяло, но Володя не дал, тут же приставив к груди стетоскоп. Девочка растерялась, не понимая, чего хочет этот мальчишка.
— Не дыши.
— Это как?
Мальчик печально вздохнул, потом попытался объяснить:
— Дышу. — Он шумно задышал. — Не дышу. — Он сделал вздох и замер. — А теперь ты. — Дыши.
Девочка, подражая, часто задышала, косясь на непонятную штуку, которая вставлялась в уши, а какой-то кругляш постоянно касался ее груди то в одном месте, то в другом.
— А теперь не дыши.
И снова кругляш то тут коснется, то с другой стороны. А мальчишка вдруг перевернул ее на живот и теперь своим кругляшом уже елозил по спине и опять: дыши, не дыши.
— Ладно, вроде бы нормально.
Аливия с трудом понимала, что хочет сказать этот странный человек. Мама всегда говорила, что мужчина не должен видеть девушку без одежды до замужества, а этот… словно не знал очевидного. Да еще с каким-то странным приспособлением непонятно чего хочет. И говорит непонятно. То знакомое слово скажет, а то как зачастит на неизвестном языке. Но вроде бы он ничего плохого не делает, только какими-то странными предметами ее изучает. Некоторые из них походили на лекарские штучки, а потому Аливия догадалась, что этот мальчишка ее лечит. Он лекарь? Эта мысль показалась ей настолько смешной, что она засмеялась.
— Смеешься? Значит, действительно поправляешься, — пробормотал Володя, пытаясь с помощью ложки посмотреть ей горло. Неугомонная девчонка вертелась ужом, махала руками и со смехом уворачивалась.
— Да когда же ты угомонишься?! — в сердцах буркнул он, наконец, прижав девочку к кровати, и как только та раскрыла рот, чтобы закричать, тут же сунул ей ложку и прижал язык.
— А-а-а! — завопила девчонка.
— Правильно, — согласился Володя. — А я уже просить хотел. — Он вытер ложку полотенцем и отложил, после чего уткнулся в аптечку, выкладывая лекарства и просматривая названия. Какие возвращал обратно, а некоторые оставлял. Встал и зачерпнул из стоящего у двери пластикового бочонка воды и принес девочке, которая уже натянула на себя одеяло и теперь сердито поглядывала на него. Мальчик вытащил из упаковки таблетки и протянул гостье.
— Ешь. Это полезно. — Он изобразил, как глотает их и запивает водой. Девочка замотала головой. Некоторое время он честно попытался ее уговорить, а потом вдруг протянул руку и зажал девочке нос. Та возмущенно открыла рот… мальчик тут же сунул ей таблетки и закрыл его своей ладонью, чтобы не выплюнула. Девочка задергалась, но мальчик не отпускал, пока она не проглотила лекарства, после чего вручил ей кружку с водой. Аливия поспешно схватила ее, сделал несколько глотков, в глазах слезы и обида.
— Ну-ну. — Володя всплеснул руками. — Ну как я тебе еще объясню, что лекарства надо пить, и что тебе они нужны для выздоровления? Ложись-ка отдохни немного.
Аливия испуганно сжалась, не зная, что еще может сделать этот страшный мальчишка. Только он начал ей нравиться, как вдруг взял и заставил съесть какую-то гадость. Она еще много что могла бы сказать, но вдруг почувствовала, как глаза закрываются словно сами собой. Она еще пыталась бороться со сном, но быстро сдалась и вскоре уже мирно посапывала, свесив с кровати руку. Мальчик осторожно вернул её на место, поправил одеяло и облегченно вздохнул. Наконец-то угомонилась, облегченно вздохнул он. Если так и дальше пойдет…
Володя достал ручную швейную машинку, свои самые маленькие наряды и разложил на полу платье девочки.
Когда Аливия проснулась, она обнаружила мальчишку на полу, деловито ползающего по ее платью и что-то замеряющего, потом он ползал по разложенной тут же рубашке и резал. Вот встал, отряхнул брюки и принялся шить с помощью какой-то интересной машинки, крутя ручку. То, что она именно шьет, Аливия догадалась сразу, самой частенько приходилось штопать свои платья в наказание, когда залазила в кусты шиповника или падала с дерева.
— Проснулась? На-ка, примерь, я тут тебе рубашку и штаны сделал. Надевай. — Он бросил на кровать одежду и вышел из дома, помня, что девочка отказывается в его присутствии переодеваться.
Когда он вернулся, Аливия крутилась в центре комнаты, пытаясь разглядеть себя со всех сторону. Мальчик подошел к ней и заставил повернуться, рассматривая, как сидит одежда. Немного великовата, но такой и делал — на вырост. Только вот рукава рубашки и штанины все же слишком длинные и не прошиты. Но, опять-таки, пока девочка спала, он не мог сделать точных замеров. Сейчас он подвернул штанины и наживил их булавками, то же проделал и с рукавами.
— Снимай, я зашью. Зашью, — он изобразил, как шьет иголкой. — Снимай, и можешь пока завернуться в одеяло.
На этот раз Аливия все поняла, быстро разделась и закуталась в одеяло.
— Всё.
Володя повернулся, взял рубашку и сел за машинку. Девочка топталась рядом, с восхищением наблюдая за получающимся ровным швом. Закончив, он встряхнул одежду и оглядел ее.
— Держи. Теперь тебе надо еще теплую куртку и что-то придумать с обувью. Впрочем, когда высохнут, твои сапожки подойдут.
Девочка снова нарядилась в костюмчик и завертелась. Володя немного понаблюдал за ней, потом стал складывать вещи. Та подскочила к нему и указала сначала на свою обновку, потом на платье. Володя улыбнулся.
— Извини, но платья я шить не умею. Перешить еще смогу, но сшить заново… да и выкроек у меня нет.
Кажется, девочка поняла. Надулась, но тут же села на кровать и натянула носки, после чего попыталась выскочить из дома.
— Ну нет! — Володя отловил ее у входа и водрузил на кровать. — Сегодня ты из дома не выйдешь. — Он показал на ее носки, на улицу и покачал головой. Потом махнул в сторону ее сапожек, стоявших у печи на специальной решетке для сушки, показал на курточку. — Курткой займусь завтра.
Девочка угрюмо уселась на кровать и стала пальцем дырявить подушку. Загрустила. Мальчик некоторое время хмуро наблюдал за ней. Вздохнул: нет, так дело не пойдет, сейчас начнет мать вспоминать, загрустит и опять сырость наведет. Он поспешно закончил уборку и сел рядом. Ну и что делать? Гвоздь обычно рассказывал свои истории, теперь мальчик знал, откуда он их брал, но он-то языка не знает, чтобы их рассказывать? А это идея.
— Скажи, Аливия, ты можешь помочь? Тебя ведь Аливия зовут?
— Аливия Рикерт Транхейм, — гордо поправила его девочка.
— Ух ты! Имя длиннее тебя, — восхитился Володя. — Тогда давай так, Аливия Рикерт Транхейм… я плохо знаю ваш язык. Ты поняла?
Девочка кивнула.
— Тогда давай ты будешь меня учить?
Аливия удивленно глянула на него, учить этого грубияна? Этого несносного мальчишку, ненамного старше ее? Хотя… девочка чувствовала, что по внешнему виду судить не стоит, но она все же была еще слишком мала, чтобы делать какие-то выводы. Потому бросила размышлять и согласно кивнула.
— Хорошо.
— Ну давай попробуем… — Володя положил перед собой лист бумаги и приготовился записывать. — Как будет шагать? — Мальчик встал и начал маршировать. — Шагаю!
Глава 9
На следующий день Володя встал пораньше и в одних штанах выскочил на улицу, прямо на снег. Немного размялся, накачал ведро воды и вылил на себя, развернулся, чтобы бежать обратно в дом, и наткнулся на Аливию, с круглыми, размером с плошки глазами, которая зябко куталась в понравившийся ей шерстяной платок. Пробегая мимо, мальчик щелкнул ее по носу, а дома поспешно схватил полотенце и начал растираться.
— Надо, надо закаляться по утрам и вечерам! — пропел он.
В первое время его подмывало бросить все эти занятия и разминки — много сил на них уходило, да и неохота было заниматься, если честно. Только огромным усилием воли заставлял себя вставать каждое утро и тренироваться. Знал, стоит дать слабину и всё — дальше покатишься вниз и уже не остановишься, вернуться в рабочий ритм будет ой как не просто. Потом ничего, привык. И даже стал получать удовольствие, ибо только эти занятия помогали ему держать себя в руках и не раскиснуть окончательно. Сегодня он отрабатывал и за те два дня, что провозился с девочкой.
— Сейчас закончу, и начнем завтракать. Зачем встала?
Аливия, похоже, поняла только последний вопрос.
— Ты встал ведь.
— Понятно. Тогда жди.
Он натянул рубашку, подвязался, обулся и, сняв со стены мечи, снова выскочил на улицу. Первые упражнения пока без них — на растяжку, чтобы кровь разогнать и мышцы. Потом отжаться на кулаках, подтянуться — турник он соорудил одним из первых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167