А как я в гости засобираюсь, Розка
в карман на свое место скочит: по гостям ходить Ц для Розки перво дело. В о
дних гостях увидал поп Сиволдай мою шубу, сразу обзарился и говорит:
Ц Эка шуба широка, эка тепла! Шубу эту мне носить больше пристало
Надел поп Сиволдай шубу, а Розка как стала зубами шшолкать, попа сзаду хва
тать. Поп Сиволдай шубу скинул и говорит:
Ц Больно горяча шуба, меня в пот бросило!
Тут урядник не утерпел: у урядника руки к чужому сами тянутся.
Ц Коли шуба жарка Ц значит, для меня как раз.
Надел урядник шубу, по избе начальством пошел. А Розка дело свое знат. Уряд
ника рванула зубами. Не выдержал урядник, скинул шубу и говорит:
Ц Здорово шуба греет, да одно неладно, Ц в носке тяжела!
Хозяйка в застолье звать стала с поклонами, с упросами. Мы сели. Поп Сиволд
ай присел было, да подскочил (Розка по-настояшшому накусала) и на коленки
стал у стола.
Ц Я буду на коленях молиться за вас, пьяниц, и, чтобы вы не упились, лишно в
ино в себя вылью.
Урядник тоже присел было, да выскочил, как обжегся, и проговорил, дух перев
одя:
Ц Коли батюшка поп Сиволдай на коленях, дак и я так же стану.
Стоят на коленях перед водкой поп да урядник, водку в себя хлешшут, пироги
уплетают. В избе народу набилось полнехонько, всем охота поглядеть на по
па да на урядника в эком виде.
Какой-то проходяшшой и украл мою шубу, в охапку подхватил и по деревне как
каку дельну ношу понес. За деревней проходяшшой шубу надел. Розка его хва
тила сзаду. Проходяшшой не своим голосом взвыл. На всю Уйму отдалось.
Мы сполошились: что такое стряслось? Из застолья выскочили и видим: за дер
евней человек удират, за зад руками держится, а по деревне к нам шуба бежит
. По дороге шуба расширилась, полами размахиват, рукавами вскидыват, воро
тником во все стороны качат, собак пугат.
Урядник торопится, пирог доедат, на меня наступат:
Ц Говори, Малина, кака така сила в твоей шубе?
У попа в руках в кажной по большому пирогу, а во рту варена рыба, поп только
мычит да головой трясет. А говорить и ему пора. Поп Сиволдай пироги в карма
ны, а варену рыбину за пазуху и заорал:
Ц Это колдовство! Дайте сюды воды святой. Я шубу изничтожу!
Дали воды из рукомойки, Сиволдай брызнул на шубу Ц раз да и два на Розку в
одой попал. Розка водяного брызганья не терпит, с шубой вместях подскочи
ла, попа Сиволдая за пузо рванула. Ох, заверешшал поп! За брюхо руками хват
ился и за угол дома забежал, оттуда визжит, будто его режут.
Шуба к уряднику. Это Розка все своим умом выделыват, мое дело сторонне; уря
дник ноги заподкидывал да бегом из нашей деревни. И долго к нам не загляды
вал.
Городски полицейски уж знали мою шубу; коли в волчьей шубе по городу иду
Ц не грабили.

Поросенок из пирога убежал


Тетка Торопыга попа Сиволдая в гости ждала. И вот заторопилась, по избе за
крутилась, все дела за раз делат и никуды не поспеват! Хватила тетка порос
енка, водой сполоснула да в пирог загнула. Поросенок приник, глазки зажму
рил и хвостиком не вертит. Торопыга второпях позабыла поросенка выпотро
шить.
А поп зван есть пирог с поросенком.
Тетка Торопыга шшуку живу на латку положила, на шесток сунула. Взялась за
пирог с поросенком, в печку посадила, а под руку друго печенье-варенье сун
улось. Торопыга пирог из печки выхватила, в печку всяко друго понаставил
а. Пирог недопеченной да шшуку сыру на стол швырнула. У пирога тестяны кор
ки чуть прихватило. Поросенок в пироге рылом в тесто ткнул и жив отсиделс
я.
Торопыга яйца перепечены по столу раскидала. Сама тетка Торопыга вьется
, ног не слышит, рук не видит, вся кипит!
Поросенок из пирога рыло выставил и хрюкат шшуке:
Ц Шшука, нам уходить надо, а то поп Сиволдай придет, нас с тобой съест, Ц н
е посмотрит, что мы не печены, не варены.
Шшука в латке булькнулась:
Ц Как уйдем-то?
Ц За пирог, в коем я сижу, зубами уцепись, хвостом от стола отмахнись, по пе
ченым яйцам прокатись да норови к печке.
Шшука так и сделала. За пирог зубами уцепилась, хвостом от стола отмахнул
ась, по печеным яйцам прокатилась да к печке.
Пирог на шесток шлепнулся, корки разошлись, поросенок коротенько визгну
л, из пирога выскочил, да на улицу, да к речке и у куста притих.
А шшука у самого шестка от пирога отцепилась и в ушат с водой угодила, на с
амо дно легла и ждет.
Торопыга пусты корки пироговы в печку сунула, Ц допекла.
Гости в избу. Поп Сиволдай ишшо в застолье не успел сесть, Ц пирог в обе ру
ки тем краем, из которого поросенок убежал, повернул ко рту и возгласил:
Ц Во благовремении да с поросенком… Ц и потянул в себя жар из пирога.
Жаром поповско нутро обожгло. В нутре у попа заурчало, поп с перепугу едва
слово выдохнул:
Ц Кума, я поросенка проглотил! Слышь Ц урчит.
Крутанулся Сиволдай по избе Ц да к речке, упал у куста и вопит:
Ц Облейте меня водой холодной, у меня в животе горячий поросенок!
Тетка Торопыга заместо того, чтобы воды из речки черпнуть, выташшила уша
т с водой и чохнула на попа.
Шшука хвостом вильнула, в речку нырнула.
Поросенок это дело увидал, из-за куста выскочил и с визгом ускакал в сторо
ну.
Поп закричал:
Ц Не ловите его, он уж съеден был!
Поп вызнялся, оглядел себя всего. После экого угошшенья он не то что не сыт
, а даже отошшал весь.

Угольно железо

Запонадобилось жоне моей уголье, и чтобы не покупное, а своежженое. Я было
попытал словом оттолкнуться:
Ц Не робята у нас, хватит с нас, робята будут Ц сами добудут.
Баба взъершилась. И на всяки лады, на всяки манеры меня изругала.
Ц Семеро на лавке, пять на печи, ему все ишшо мало!
Я от жониной ругани подальше. Из избы выбрался, сел за угол. Как подумал о р
аботе, так и устал. Отдохнул. Про работу вспомнил Ц опять устал. Так до пол
ден от несделанной работы отдыхал.
Время обеденно, жона меня сыскала:
Ц Старик, уголье нажег уже?
Ц Нажгу ужо!
После обеда соснуть не пришлось Ц прогнала баба на работу. Только я угне
здился для спанья Ц старуха кричит:
Ц Старик, уголье нажег уже?
Ц Нажгу ужо!
За подходяшшим матерьялом надо в лес иттить, а мне неохота; я осиннику нал
омал, Ц тут под рукой рос, Ц кучу наклал, зажег. Горит, чернет, а не краснет
. Како тако дело? Водой плеснул Ц созвенело, в руки взял Ц железо. В руки вз
ял: весом Ц деревянно уголье, а крепостью Ц всамделишно железо. Я из осин
ника всяких штук хозяйственных настрогал: и самоварну трубу, и кочергу, и
вьюшки, заслонки, и чугунки, и ведра, лопату Ц ну, всяку полезность обжег, ж
оне принес, думал Ц будет сыта, а жона обновки угольно-железны заперебир
ала, языком залопотала:
Ц Поди скорей, старик, нажги, принеси: ухваты, шшипцы, грабли да вилы, желез
ной поднос, на крышу узорной обнос, сковородки, листы, да гвоздей не забудь
, новы скобы к избенным да к банным дверям, да флюгарку с трешшоткой, обруч
и на ушат, рукомойник, лоханку, пуговицы к сарафану, пряжки к кафтану. Я отд
охну, снова придумывать начну. Иди, жги, поворачивайся!
Я свернулся поскорей, пока баба не надумала чего несуразного. Наделал вс
е по бабьему говоренью, нажег, к избе приволок, все очень железно и очень д
еревянно!
Кабы тешшина деревня была на этом берегу, ушел бы, там чаю напился бы, блин
ов, пирогов, колобов наелся бы. Тешша за рекой живет. Придумал мост через р
еку построить, к тешше в гости ходить.
Обжег большушшую осину, толстушшую дубину со столб ростом. А этот столб в
берег вбил, начало мосту сделал. Сидел около, соображаю: какой меры да како
го вида штуки для моста обжигать?
Вдруг инженер царской налетел на меня, криком пыль поднял
Ц По какому полному праву зачал мост строить, ковды я инженер казенной ц
арской, а плана не составил и задатка не пропил? Перестать строить и столб
убрать!
Я ему, инженеру казенному царскому, и говорю:
Ц Не туго запряжено, можно и вобратно повернуть, а столб дергать мне неох
ота.
Столб-то хошь и из осины, да железной, ево не срубишь, нижной конец в земле к
орни пустил, его не выдернешь. Бились-бились Ц отступились.
Весной столб Уйму спас.
Вот как дело было. Вода заподымалась, берег заподмывала. Гляжу Ц дело опа
сно. Я Уйму веревкой обхватил, к столбу прихватил, привязал накрепко. Наша
Уйма была вся в куче, Ц дом возле дому, все в тесноте. Водой подмыло Уйму и
с места сдернуло! Веревка в море не пустила, на месте удержала, Уйма в ряд в
ытянулась да так и до сего дня стоит. Не веришь Ц сходи проверь. Пока с одн
ого конца до другого пойдешь, не раз есть захошь.
Ко мне инженер казенной царской пристал с расспросом:
Ц Где это особенно железо достал?
У меня ответ уж готов:
Ц В болоте экого железа сколь надобно!
Инженер казенной план составил, задаток пропил, Ц стали болото сушить. К
анавы копают, а железа нету. Стали-таки канавы копать, по которым вода из б
олота да опять в болото.
Много товды работал царской инженер казенной Ц ничего не наработал, да
много заработал.

На уйме кругом света

Взбрело на ум моей бабе свет поглядеть. Ежеденно мне твердит:
Ц Хочу круг света объехать, поглядеть, как люди живут, как все есть на све
те! Да так объехать, чтобы здешних новостей не терять, чтобы тамошно видет
ь и про здешно знать: кто на ком женится, кто взамуж идет, у кого нова обнова
, у кого пироги пекут!
Ц Как так свет объехать, все оглядеть и в ту же пору про Уйму все знать? В г
ород поедешь на полден Ц дак уемских новостей короба накопятся, а ты на о
собицу хошь и там и тут все знать! Как так?
Ц Как сказала, так и делай, а не перетакивай!
В это дело запасны ветры сгодились. Я под Уймой в разных местах дыр наверт
ел, туда ветров натолкал, за завязки дернул. Уйму ветрами вызняло высоко н
ад землей. С той высоты широко стало видать.
Бабы забегали, заспорили, который венец деревни носовой, которой кормово
й? Остроносы кричат, что ихно место на носу, с носу первы все высмотрят, пер
вы всем расскажут.
Попадья с Перепилихой в спор взялись. Чуть не в драку: которой кормой быть
? Попадья кричит:
Ц Толшше меня нет никого, про меня все говорят: шире масленицы. Я и буду ко
рмой!
Перепилиха не отступат:
Ц Я шире всех, на мне больше всех насдевано, я буду кормой. Я буду Уймой в л
ете править!
Чтобы баб угомонить, я под Уйму с разных концов сунул встречны ветры, они и
держат деревню на одном месте. У деревни все стороны носовы стали, со всех
сторон вперед гляди.
Уйма на ветрах на месте стала, а земля свой ход не меняет, под нами поворач
ивается.
В Уйме у нас, как мы на одном месте стоим, и день прошел, и вечер череду отвел
, и ночь стемнела, и обутрело и опять до полден, а земля под нами полным ходо
м идет, и на ней всю пору полден, все время обеденно. Земля под нами разны ме
ста показыват в полной дневной ясности.
Так вот мы на ветреном держанье, с места не сходя, весь свет объехали. Что в
других краях Ц сверху высмотрели. Сверху больше видать, чем земным ездо
кам.
Много стран мы поглядели, а жить нигде не захотели, окромя нашей Уймы. Наш
край не то что сейчас, а и в старо время был самолутчим, кабы не полицейски
да не попы.
С попом Сиволдаем и с урядником особо дело вышло, они ничем ничего не вида
ли, ничего не понимаюшшими и остались.
Сиволдай услыхал, как Уйма колыхнулась и шевелиться стала, Ц от страха и
в колодец скочил и сел на дно. Воду из колодца на тот час всю на огороды выч
ерпали, как по заказу. Урядник во всех делах с попом заодно и по примеру по
повскому в другой колодец полез, а колодец-то с водой. Урядник чуть-чуть н
е утоп, шашкой в стенку колодца воткнулся, ногами в другу растопырился Ц
эдак много верст продержался. Дно-то у колодца было тонко Ц поддонная зе
мля осталась на земле. Над чужой стороной где-то вода из колодца выпала, у
рядника выплеснуло.




Завсегда говорят: не плачь Ц потерял, не радуйся Ц нашел. Мы потеряли Ц
не плакали. И не оглянулись, куда урядника выкинуло: от нас далеко Ц нам и
любо. Обрадовались ли там, где нашли, об этом до нас вести не дошли.
На месте деревни осталось одно ничего, а на меня от колодца мокро место, а
на мокром месте поп Сиволдай сидит не шевелится, от страху дыхнуть боитс
я.
Мы сутки не спали, во все глаза глядели.
Видели мы разны всяки страны, видели разных народов. У всякого народа сво
я жизнь. Над всякими народами свой царь либо король сидит и над народом вс
ячески изгиляется да измывается. Народным хлебом цари, короли объедаютс
я, на народну силу опираются да той же силой народной народ гнетут. А чтобы
народ в разум не пришел, чтобы своих истязателей умными да сильными почи
тал, цари-короли полицейских откармливают и на народ науськивают. Разно
мастных попов развели, попы звоном-гомоном ум отбивают, кадилами глаза т
уманят. Непонимающий народ отпору не дает, думат Ц так и надо.
Как мы это усмотрели да в толк взяли Ц в таку ярость взошли, что кабы не та
к высоко мы были, кабы наши руки дотянулись Ц мы бы разом всех царей-коро
лей прикончили, да в те поры у нас руки были коротки.
Бабы кричать пробовали народам, растолковать хотели, чтобы те в работе н
а царей не потели, а работали бы для себя. Да опять-таки дело не вышло: мы на
разных языках говорили. Тогда у нас общего языка ишшо не было.
Тетка Бутеня пойло свиньям варила и не стерпела: в одного царя злого, обжо
ристого шваркнула всем горшком и с пойлом.
Горшок вдребезги, и царь вдребезги.
Сбежались царски прихвостни и разобрать не могут, которо царь, которо св
инска еда?
Други бабы Ц не отстатчицы. С приговором: «Хорошо дело Ц не опоздано!» Ц
давай в королей-царей палить всем худым (даже таким, о чем громким словом
и не говорят)!
Ученые собирали все, что в царей попадало, обсуждали и в книгах писали, из
чего небо состоит. Нашу Уйму за небесну твердь посчитали. Тогдашны учены
про небо всяки небылицы плели и настояшшой сути небесной не знали.
Ученым надо было с другого конца начать рассуждать. Не из чего небо состо
ит, а что в царей летит, что для царей подходяшшо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48