А придет пора, и он в море путь себе замыслит велик.
… Парус отворят, якорь подымут, сходенки снимут… Только беленький платоч
ек долго машется.
И дни побегут за днями, месяцы за месяцами. Прокатится красное лето, отойд
ут промысла. У людей суда одно по одному домой воротятся, а о желанном кора
блике и слуха нет, и не знаем, где промышляет.
Встанет мрачная осень. Она никогда без бед не проходит Ударит на море пог
ода, и морская пучина ревет и грозит, зовет и рыдает. Начнет море кораблем,
как мячом, играть, а в корабле друг наш, материна жизнь…
О, какая тьма нападет на них, тьма бездонная!
О, коль тяжко и горько, печали и тоски несказанной исполнено человеку вод
ою конец принимать! Тот час многостонен и безутешен, там Ц увы, увы! Ц воп
иют, и нет помогающего.
Придет зима и уйдет. Разольются вешние воды А друга нашего все нету и нету
. И не знаем, быть ему или не быть.
Мать Ц та мрет душою и телом, и мы глаз не сводим с морской широты.
А потом придет весть страшна и грозна:
Ц Одна бортовина с другою не осталась… А сына вашего, а вашего друга вода
взяла.
Заплачет тут вся родня.
И бабы выйдут к морю и запоют, к камням припадаючи, к Студеному морю причит
аючи:

Увы, увы, дитятко.
Поморской сын
Ты был как кораблик белопарусный
Как чаечка был белокрылая!
Как елиночка кудрявая
Как вербочка весенняя!
Увы, увы, дитятко,
Поморской сын!
Белопарусный кораблик ушел в море,
Улетела чаица за синее,
И елиночка лежит порублена,
Весенняя вербушечка посечена
Увы, увы, дитятко,
Поморской сын!

От Студеного океана на полдень развеличилося Белое море, наш светлый Ган
двиг. В Белое море пала Архангельская Двина. Широка и державна, тихославн
ая та река плывет с юга на полночь и под архангельской горой встречается
с морем. Тут островами обильно: пески лежат, и леса стоят. Где берег возвыш
е, там люди наставились хоромами. А кругом вода. Куда сдумал ехать, везде л
одку, а то и кораблик надо.

В летнюю пору, когда солнце светит в полночь и в полдень, жить у моря светл
о и любо. На островах расцветают прекрасные цветы, веет тонкий и душистый
ветерок, и как бы дымок серебристый реет над травами и лугами.
Приедем из города на карбасе. Кругом шиповник цветет, благоухает. Надыша
ться, наглядеться не можем. У воды на белых песках чайки ребят петь учат, а
взводеньком выполаскивает на песок раковицы-разиньки. Летят от цветка к
цветку медуницы мотыльки. Осенью на островах малина и смородина, а где мо
х, там обилие ягод красных и синих. Морошку, бруснику, голубель, чернику со
бираем натодельными грабельками: руками Ц долго, Ц и корзинами носим в
карбаса. Ягод столько Ц не упомнишь земли под собой. От ягод тундры как ко
врами кумачовыми покрыты.
Где лес, тут и комара, Ц в две руки не отмашешься.
Обильно всем наше двинское понизовье. На приглубистых, рыбных местах уто
чка плавает, гагара ревет, гусей, лебедей Ц как пены.
Холмогорский скот идет от деревень, мычит Ц как серебряные трубы трубят
. И над водами и над островами хрустальное небо, беззакатное солнце!
Мимо деревень беспрестанно идут корабли: к морю один, к городу другие. И к
солнцу парусами Ц как лебедь.
Обильная Двинская страна! Богата рыбой и зверем и скотом и лесом умножен
а.

В летние месяцы, как время придет на полночь, солнце сядет на море, точно у
тка, а не закатится, только снимет с себя венец, и небо загорится жемчужным
и облаками. И вся красота отобразится в водах.
Тогда ветры перестанут и вода задумается. Настанет в море великая тишина
. А солнце, смежив на минуту глаза, снова пойдет своим путем, которым ходит
беспрестанно, без перемены.
Этого светлого летнего времени любим и хотим, как праздника ждем. С конца
апреля и лампы не надо. В солнечные ночи и спим мало. Говорим: «Умрем, дак вы
спимся», «Изо сна не шубу шить».
С августа белые ночи меркнут. Вечерами сидим с огнем.
От месяца сентября возьмутся с моря озябные ветры. Ходит дождь утром и ве
чером. В эти дни летят над городом, над островами гуси и лебеди, гагары и ут
ки, всякая птица. Летят в полуденные края, где нет зимы, но всегда лето.
Тут охотники не спят и не едят. Отец, бывало, лодку птицы битой домой припл
авит. Нищим птицей подавали.
По мелким островам и песчаным кошкам, что подле моря, набегают туманы. Бел
ая мара морская стоит с ночи до полудня. Около тебя только по конец ружья в
идно; но в городе, за островами, туманов не живет.
Тогда звери находят норы, и рыба идет по тихим губам.
Холодные ветры приходят из силы в силу. Не то что в море, а на реке на Двине т
акой разгуляется взводень, что карбаса с людьми пружит и суда морские у п
ристаней с якоря рвет.
Помню, на моих было глазах, такая у города погодушка расходилась, ажно при
стани деревянные по островам разбросало и лесу от заводов многие тысячи
бревен в море унесло.
Дальше заведется ветер-полуночник, он дождь переменит на снег. Так посто
ит немного, да пойдет снег велик и будет сеяться день и ночь. Если сразу пр
иморозит, то и реки станут и саням Ц путь. А упал снег на талую землю, тогда
распута протяжная, по рекам тонколедица, между городом и деревнями сообщ
ения нету. Только вести ходят, что там люди на льду обломились, а в другом м
есте коней обронили. Тоже и по вешнему льду коней роняют.
Так и зима придет. К ноябрю дни станут кратки и мрачны. Кто поздно встает
Ц и дня не видит. В школах только на часок лампы гасят. В училище, бывало, ут
ром бежишь Ц фонари на улицах горят, и домой в третьем часу дня ползешь Ц
фонари зажигают.
В декабре крепко ударят морозы. Любили мы это время Ц декабрь, январь, Ц
время резвое и гульливое. Воздух Ц как хрусталь. В полдень займется в син
еве небесной пылающая золотом, и розами, и изумрудами заря. И день простои
т часа два. Дома, заборы, деревья в прозрачной синеве, как сахарные, Ц заин
девели, закуржевели. Дух захватывает мороз-то. Дрова колоть ловко. Только
тюкнешь топором Ц береги ноги: чурки, как сахар, летят.
На ночь звезды, как свечи, загорят. Большая Медведица Ц во все небо.
Слушайте, какое диво расскажу.
В замороз к полночи начнет в синем бархате небесном пояском серебряным п
родергивать с запада до востока, а с севера заподымается как бы утренняя
заря. И вдруг все погаснет. Опять из-за моря протянутся пальцы долги без м
еры и заходят по небу. Да заря займется ужасная, как бы пожарная. И опять вс
е потухнет, и звезды видать… Сиянье же обновится. Временем встанет как ст
ена, по сторонам столбы, и столбы начнут падать, а стена поклонится. А то бу
дто голубая река протечет, постоит да свернется, как свиток.
Бывало, спишь Ц услышишь собачий вой, откроешь глаза Ц по полу, по стенам
бегают светлые тени. А за окнами небо и снег переливают несказанными огн
ями.
Мама и отец будили нас, маленьких, яркие-то сполохи-сияния смотреть. Обид
имся, если проспим, а соседские ребята хвалятся, что видели.
У зимы ноги долги, а и зиме приходит извод. В начале февраля еще морозы тре
щат, звенят. В марте на солнышке пригреет, сосули с крыш. В апреле обвеют дв
инское понизовье верховые теплые ветры. Загремят ручьи, опадут снега, оп
олнятся реки водою. Наступят большие воды Ц разливная весна.
В которые годы вешнее тепло вдруг, тогда Двина и младшие реки кряду оживу
т и располонятся ото льда. Мимо города идет лед стенами-торосами.
Великое дело у нас ледоход. Иной год после суровой зимы долго ждем не дожд
емся. Вскроется река, и жизнь закипит. Пароходы придут заграничные и от Во
логды. Весело будет… Горожане Ц чуть свободно Ц на угор, на берег идут. Д
вина лежит еще скована, но лед посинел, вода проступила всюду. В школе Ц ч
уть перемена Ц сразу летим лед караулить. По дворам лодки заготовляют, к
онопатят, смолят. И вот топот по всему городу. Народ табунами на берег вали
т. Значит, река пошла. Гулянья по берегам откроются. Не до ученья, не до рабо
ты. На городовых башнях все время выкидывают разноцветные флаги и шары; п
о ним горожане, как по книге, читают, каким устьем лед в море идет, где затор
, где затопило.
Пригород Соломбала на низменных островах стоит, и редкий год их не топит.
Улицы ямами вывертит, печи размокнут в низких домах. В городе как услышат
Ц из пушек палят, так и знают, что Соломбала поплыла. Соломбальцы в ус не д
уют, у них гулянье, гостьба откроется, ездят по улицам с гармонями, с песня
ми, с самоварами. А прежде Ц вечерами, с цветными фонарями и в масках.
Лед идет в море торосами, стенами. Между островов у моря льду горами навор
отит, все льдом заложит, не видно деревень; на заводах снимает лес со штабе
лей. То одно, то другое устье запрет. Двине вздохнуть некак, выходу нет, она
острова и топит. На этот случай дома в островных деревнях строили на высо
ких подклетях, крыльца и окна очень высоки. Около крайних домов бывали «о
брубы» Ц бревенчатые городки: обороняют от больших весенних льдин.
Зимою наткут бабы полотен и белят на стлищах вокруг деревень. Как река ше
велится, не спят ту ночь: моты, портна хватают. А проспят Ц все илом, песком
занесет, а то и в море утянет.
Конец апреля льдина уйдет, а вода желтее теста, мутновата, потом и мутница
и пенница сойдет, и река спадет, лето пойдет. Выглянет травка из-под отавы.
В половине мая листок на березе с двугривенный. После первого грома ребя
та, бывало, ходят в лес, мастерят рябиновые флейты. По всему городу будет э
та музыка. Велико еще весной удовольствие, когда Обводной канал со всеми
канавами разольется. По улицам хоть в лодке поезжай. Тут ребята бродятся,
один перед другим хвастают: у кого кораблик краше и лучше; пускают корабл
ики по бегучим каналам.
А летом везде дороги торны. От воды, от реки не отходим. Малыши в песке, в кам
ешках, в раковинках разбираются, на отмелях полощутся, а ребята постарше
в лодках, карбасах меж кораблями, пристанями, меж островами живут.

Вода в море и в реках не стоит без перемены, но живет в сутках две воды Ц бо
льшая и малая, или «полая» и «кроткая». Эти две воды Ц дыхание моря. Челов
ек дышит скоро и часто, а море велико: пока раз вздохнет, много часов пройд
ет. И когда начнет подниматься грудь морская, наполняя реки, мы говорим: «В
ода прибывает».
И подымается лоно морское до заката солнечного. А наполнив реки, море как
бы отдыхает; мы скажем: «Вода задумалась». И, постояв, вода дрогнет и начне
т кротеть, пойдет на убыль. Над водами прошумит слышно. Мы говорим: «Море в
здохнуло».
Когда полая вода идет на малую, от встречи ходит волна «сувой».
С полдня много дорог пришло в полуночный и светлый Архангельский город.
Тем плотным дорогам у нашего города конец приходит, полагается начало мо
рским беспредельным путям.
Город мой, родина моя, ты дверь, ты ворота в недоведомые полярные страны. В
Архангельск съезжаются, в Архангельске снаряжаются ученые испытывать
и узнавать глубины и дали Северного океана. От архангельских пристаней б
еспрестанно отплывают корабли во все стороны света. На запад Ц в Норвег
ию, Швецию, Данию, Германию, Англию и Америку, на север Ц к Новой Земле, на Ш
пицберген, на Землю Иосифа. В наши дни народная власть распахнула ворота
и на восток, указала Великий Северный путь. Власть Советов оснастила кор
абли на столь дальние плавания, о которых раньше только думали да гадали.
Власть Советов пытливым оком посмотрела и твердой ногой ступила на таки
е берега, и земли, и острова, куда прежде чаица не залетывала, палтус-рыба н
е захаживала.
Люблю про тех сказывать, кто с морем в любви и совете.
С малых лет повадимся по пароходам и отступиться не можем, кого море полю
бит.
А не залюбит море, бьет человека да укачивает, тому не с жизнью же расстать
ся. Не все в одно льяло льются, не все моряки. Людно народу на лесопильных з
аводах работает, в доках, в мастерских, на судоремонтных заводах, в контор
ах пароходских. В наши дни Архангельск первый город Северной области. Де
л не переделать, работ не переработать. Всем хватит.

Улицы в Архангельском городе широки, долги и прямы. На берегу и у торговог
о звена много каменного строенья, а по улицам и по концам город весь бреве
нчатый. У нас не любят жить в камне. В сосновом доме воздух легкий и вольны
й. Строят в два этажа, с вышками, в три, в пять, в семь, в девять окон по фасаду.
Дома еще недавно пестро расписывали красками, зеленью, ультрамарином, бе
лилами.
Многие улицы вымощены бревнами, а возле домов обегают по всему городу из
конца в конец тесовые широкие мостки для пешей ходьбы. По этим мосточкам
век бы бегал. Старым ногам спокойно, молодым Ц весело и резво. Шаг по асфа
льту и камню отдается в нашем теле, а ступанье по доскам расходится по дер
еву, оттого никогда не устают ноги по деревянным нашим мосточкам.
Середи города над водами еще недавно стояли угрюмые башни древних гости
ных дворов, немецкого и русского. Сюда встарь выгружали заморские «гости
» Ц купцы Ц свои товары. Потом здесь была портовая таможня. Отсюда к морю
берег густо зарос шиповником; когда он цветет, на набережных пахнет роза
ми. Набережные покрыты кудрявой зеленью. Тут березы шумят, тут цветы и тра
вы сажены узорами.
Город прибавляют ко мхам. Кто в Архангельске вздумает построиться, тому
приходится выбирать место на мхах Ц в тундре. Он лишнюю воду канавами от
ведет и начнет возить на участок щепу, опилки, кирпич, песок и всякий хлам
Ц подымает низменное то место. Потом набьет свай да и выстроится. Где вче
ра болото лежало, на радость скакухам-лягухам болотным, ныне тут дом стои
т, как город. Но пока постройкой грунта не огнело да мимо тяжелый воз по бр
евенчатому настилу идет, дом-то и качнет не раз легонько. Только изъянов н
е бывает. Бревна на стройку берут толсты, долги, и плотники Ц первый сорт.
Дом построят Ц как колечко сольют; однако слаба почва только на мхах, а у
старого города, к реке, грунт тверд и постановен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48