Бабы не курят, на перекурошну сижан
ку время не тратят. Берег-то к самому городу дотолкали бы, да согласья баб
ьего ненадолго хватило.
Перьво дело кажной жонке охота свою деревню ближе к городу поставить, ну,
как тут не толкнуть соседку, котора свой бок вперед прет? Начали переруги
ваться по-тихому, а как руганью подхлестнулись, и голосу прибавили.
Из Лисестрова тетка Задира задом крутанула да в заостровску тетку Расши
ву стуконула. Обе разом во весь голос ругальной крик подняли. А другим-то
как отстать?
И лисестровски, глуховски, заостровски, ладански, кегостровски, глиннико
вски, и ближнодеревенски, и дальнодеревенски в ругань вступились. Друг д
ружку стельными коровами обозвали. Ругань Ц руганью, да и толкотня в ход
пошла!
Ведь у всех жонок под одеждой полагушки с молоком, простокваша в крынках
двурушными корзинами, а под фартуками туеса с пареной брюквой. Заречны ж
онки все до одной с готовым товаром собрались. Думали берег дотолкнуть, д
а в рынок кажна хотела первой скочить и торговать.
Жонки руганью да потасовкой занялись и берег сдвигать с места бросили. Н
ад рекой от ругани визг переполошной, да от полагушек брякоток столь гро
мкой, что спяшшие в городу проснулись. А приезжие громко сдивовались:
Ц Совсем особенны и музыка и пенье. Слыхать, что поют ото всего сердца и с
о всем усердием!
Приезжие особенны записаны граммофоны наставили и визжачу ругань и пол
агушечной стукоток на запись взяли.
Как ободнело, осветило, городски жители долго глаза протирали, долго гла
зам не верили, друг дружке говорили:
Ц Гляньте-ко, что оно такое? Река уже стала! Завсегды река была полтораст
а верст, а тут до того берега и всего три версты, а мало где пять. Кто дозволи
л тот берег чуть не под нос городу поставить?
Ближе всех к городу кегостровски неуемны выперлись.
Пока жонки толкались да дрались, все полагушки опрокинули, молоко пролил
и. Молоко над рекой текет. Простокваша со сметаной в крынках у берега плеш
шется. В тот день городски жители молока нахлебались задарма, в кого скол
ько влезло. Водовозы в бочках молоко по домам развозили заместо воды. Мол
око Ц рекой над рекой Ц и в море, все море взбелело. С той поры и по сю пору
наше море Белым и прозыватся.
Начальство хотело тот берег обратно поставить за полтораста верст, да пр
испособиться не смогло. Руками в берег упереться можно, а ногами от воды н
е много оттолкнешься. Меня не спросили как. А сам я называться не стал.
Тешшина деревня ближе стала, мне и ладно.

Апельсин

Да вот на прежной ширине реки ехал я вечером на маленьком пароходишке. Ре
ка спокойнехонька, воду прогладила, с небом в гляделки играт Ц кто кого п
ереглядит. И я на них загляделся. Еду, гляжу, а сам апельсин чишшу и делаю эт
о дело мимодумно.
Вычистил апельсин и бросил в воду, в руках только корка осталась. При солн
ешной тиши да яркости я и не огорчился. На гладкой воде место заприметил. П
отом, как семгу ловить выеду, спутье не спутье, а приверну к апельсиновому
месту поглядеть, что мой апельсин делат?
Апельсин в рост пошел: знат, что мне надо скоро, Ц растет-торопится, ветка
ми вымахиват, листиками помахиват. Скоро и над. водой размахался большим
зеленым деревом и в цвет пустился.
И така ли эта была распрекрасность, как кругом Ц вода, одна вода, сверху
Ц небо, посередке Ц апельсиново дерево цветет!
Наш край летом богат светом. Солнце круглосутошно. Апельсины незамедлит
ельно поспели. На длинных ветвях, на зеленых листах Ц как фонарики золот
ы поблескивают.
Апельсинов множество, видать, крупны, сочны, да от воды высоко Ц ни рукой,
ни веслом не достанешь, на воду лестницу не поставишь.
Много городских подъезжало, вокруг кружили, только все безо всякого толк
у.
Раз буря поднялась, воду вздыбила. Я в лодку скочил, карбасов штук пятнадц
ать с собой прихватил, к апельсиновому дереву подъехал. Меня волнами под
кидыват, а я апельсины рву. Пятнадцать карбасов нагрузил с большими верх
ами, и лодка полнехонька. На самой верхушке один апельсин остался. Пятнад
цать карбасов да лодку с апельсинами в деревню пригнал. Вся деревня всю з
иму апельсинами сыта была.

Франт и франтиха

Меня раздумье берет, как достать остатний апельсин. В праздник, в тиху пог
оду подъехал в лодочке к апельсиновому дереву. А около дерева, тоже в лодо
чке, франт да франтиха крутятся. Франт весь обтянут-перетянут Ц тонюсен
ькой, как былиночка. А франтиха растопоршена безо всякой меры, у нее и юбка
на обручах. Франтиха выахиват:
Ц Ах, ах! Как мне хочется апельсина! Ах, ах! Не могу ни быть, ни жить без апель
сина!
Франт отвечат:
Ц Для вас, апельсин? Я-с сейчас!
Поднялся обтянутой, тонконогой и, как пружинка, с лодки скочил. Апельсина
не достал, на лодку упал на самую корму. Лодка носом выскочила Ц франтиху
выкинуло. Франтиха над водой перевернулась, на воду юбками с обручами хл
опнулась и завертелась, как настояшша пловуча животна!
Франт в лодке усиделся, франтихе веревочку бросил и мимо городу на букси
ре повез.
Франтиха на лице приятность показыват, ручкой помахиват и так громко гов
орит:
Ц Теперь ненавижу в лодках ездить, как все, и ах как антиресно по реке сам
оходом гулять на особицу!
Городски франтихи с места сорвались, им страсть захотелось так же плыть
и хорошими словами, сладким голосом на берегу гуляюшших дразнить. Франти
хи в воду десятками скакать почали.
Народ, которой безработной был, много в тот раз заработали Ц мокрых фран
тих из воды баграми выволакивали. Смотреть было смешно, как на балаганно
представление.
К апельсиновому дереву воротился, дерево нагнул и апельсин сорвал.
Дело стало к вечеру, вода стихла, выгладилась, заблестела. Небо в воду смот
рится, на себя любуется.
Я стал апельсин чистить без торопливости, с раздумчивостью. Это я под ста
ть реке того часа тихим стал.
Вычистил апельсин, на себя оглянулся, а у меня только корки в руках. Апельс
ин я опять мимодумно в воду бросил. Должно, опять впрок положил.

Чтобы всего себя не разбуди
ть

Вот скажу тебе, гость разлюбезной, как я дом-от этот ставил. Нарубил это я л
есу на дом, а руки размахались, устатка нет, Ц стал рубить соседу на избу, д
а брату, да свату, да куму с кумой, да своим, да присвоим. Нарубил лес, Ц вишь
, дом слажен, что нать.
А как домой лес достать? Лошади худы. И эстолько лесу возить время много на
ть.
Вот я уклал лес по дороге до самой деревни, укладывал в один ряд концом на
конец. Подождал, ковды спать повалятся наши деревенски, чтобы как грехом
не зашибить кого.
Вот уж ночь, все угомонились. Я топором по последнему бревну стуконул что
было силы! Бревно выгалило, да не одно, а все на попа стали. На попа стали да
перевернулись и сызнова на попа, да впереверт, и так до моего дому. У дома с
клались кучей высоченной.
Посмотрел кругом Ц все спят. По времени знаю Ц долго ишшо не заживут. А м
оя стара избенка ходуном ходит, Ц это жона моя храп проделыват. Хотел пок
олотиться, да будить боязно, как бы чем не огрела.
Залез на бревна на верех и спать повалился. Заспал крепко-накрепко с уста
тку.
Утресь просыпаться почал, Ц жить уж пора. Да хорошо, что проснулся не раз
ом, а вполсна. Смотрю, а мои соседи да родня лес из-под меня раскатали, кому
сколько надобно, а я в высях лежу на крепком сне, как на подпорке, да носом п
есни высвистываю!
Скорей рукой один глаз прихватил да половину рта.
Одной половиной сплю-тороплюсь, а другой в соображение пришел и вполгол
оса, чтобы всего себя не разбудить, кричу вниз:
Ц Сватушки, соседушки! Ташшите лестницу да веревки, Ц выручайте тако сп
анье перводельное!
Приладился на снах крепких спать. Коли где в высях засплю и жить время при
дет, то я только норовлю легонько просыпаться. Как попроснусь, так и опушш
усь, а как совсем глаза открою, Ц я уж на земле али на крыше какой.
Одинова я заспал так в высях, а меня ветром в город отнесло да и спустило н
а пожарну каланчу, на саму маковку, где сигналам место. Проснулся, а внизу
Ц шум, тревога, народ всполошился. Ишшут: где горит? Это меня за сигнал при
няли.
Даже не били Ц домой отпустили. Только полицейский штрафу рупь содрал з
а спанье в неуказанном месте.

В одно время в двух гостях го
шшу

Всяка пора быват: в другу пору никто не дергат, никуды не зовут, дома сижу и
сам с собой разговор веду: спорю редко, больше по согласью расспрашиваю д
а себя слушаю. С хорошим человеком хорошо поговорить.
Ты думашь, я только и умею сам с собой говорить? Нет, я умею разом в разны сто
роны ходить. Быват так, что здеся неловко, а то в работу запрягают, в каку не
хочу, Ц я даюсь, на место становлюсь, а сам надвое, да так, что и здеся и в сто
рону на хороший разговор, а то просто в спанье. Только спать не во всю шири
ну разворачиваюсь, Ц половина-то меня в работе али в перепалке какой, а д
руга половина спит.
В другу пору почетить начнут, меня и жону в гости звать станут. Особливо в
праздники разом в разны стороны зовут, приглашают. Да не то что зовут да бы
ть не велят, а с упросом, с уговором, с принукой за руки тянут.
Иных зовут:
Ц Милости просим мимо наших ворот с песнями!
Мы с жоной экого званья не слыхивали, на все с поклоном:
Ц Садитесь Ц прижмитесь, хвастайте Ц языком хрястайте!
Ну, вот, в гости зовут, да из разных деревень. Жона хочет в одну, где чаем пои
ть будут, а мне охота в другу, где пивом угошшать станут. Хошь разорвись.
С жоной спорить не стал, а попросту я разорвался, да так, что весь я здесь с ж
оной, и весь я в другу деревню к пиву тороплюсь.
Пришел туды, Ц а там пиво наварено, вино напасено. Пришел с жоной сюды, Ц
тут самовар кипит.
Я обеими половинами слышу и вижу и для проверки языком ворочаю. Жона обор
отилась ко мне со словами:
Ц Что, муж, городишь без толку?
А как толком говорить, коли я тут и там здороваюсь? Тут с хозяевами об руку,
а с остальными гостями да гостьями поклоном не всех поименно, а всех вооб
ще. Опосля хозяев здешних я об руку там здоровался с хозяевами да с разлюб
езными приятелями.
Потчевать стали, ну, я отказываюсь: тут Ц от чаю, там Ц от пива-вина. Так, дл
я прилику, с час поотказывался. Потом здеся стакан взял, стал ложкой болта
ть, а там хлопнул пива стакан, водки стакан да вина стакан. Про чай здешной
и позабыл. Здешна хозяйка и спрашиват:
Ц Кум Малина, что ты ложкой болташь, а сахару не кладешь, чаю не пьешь?
А у меня рот выпивкой занят, мне не до чаю, я и объяснение даю:
Ц Коли эдак семьдесят пять разов болтонуть, то чай сладкой станет и без с
ахару. Только болтать не считать: коли боле али мене семидесяти пяти разо
в Ц сладости не будет.
Вот все взялись здесь ложками болтать, только звон пошел. А я туды, там к ку
ме Капустихе и присел. Капустиха Ц баба ладна, крепка, как брюква. Все чер
едом пошло. Здеся чай пью с прохладкой, разговор веду молчанкой. А там я яз
ык распустил, словами сыплю, за своими словами, своими мыслями сам едва по
спеваю, над столом разговорны сузоры развесил. А мне чарки Ц то хозяин-ку
м, то хозяйка-кума, то сват-сосед, то кума Капустиха подносят. Я на ножки ст
ал, поклон отвесил да от всех за всех и выпил. Это и здесь к разу пришлось: от
здешной хозяйки чаю стакан горячего принял, Ц холодной за окошко выпле
снул. Моя баба ко мне с улыбчатыми словами:
Ц Ах, муженек, сколь ты сегодня расхорошой, и с чаю у тебя глаза заблестел
и, засмеялись!
Я на жонино слово уши развесил да оттудова сюды одну загогулину словесну
и перекинул! Там-то с пивом да с водкой загогулина под раз была. А тут хозяй
ка да гости успели чаем обжегчись; ну, мужикам, хоша и тверезым, конфуз не н
ужон, Ц мужики хохотом грохнули:
Ц Ну-ко, ишшо, Малина! Молчал-молчал да сказанул!
Там по новому стакану обносят, там пью, там куму Капустиху прихватил и в пл
яс пошел, а здеся все застолье ходуном пошло.
От пляски меня скружило, и я заместо Капустихи свою бабу обнял. Баба моя за
краснелась, как в перву встречу, и говорит:
Ц И… что ты, ведь я-то, чай, тебе жона!
Я отсюда Ц туды, к Капустихе: там пляшу, здеся пот утираю.
От тихого сиденья, от пляса, от молчанья да от веселого разговору, от чаю д
а от хмельного меня закружило. Позабывать стал, которо здесь, которо там. Т
ам тверезым показался, Ц все пьяны сдивились, мне кричат:
Ц И силен же ты, Малина, на хмельно! Гляньте-ко, бабы, девки, на Малину: выпил
в нашу меру, а с виду нисколь не приметно.
Сюды пьяным обернулся, тут гогочут:
Ц Ну, и приставлюн, ну и притворшшик, Малина! С нами чай пил, а сидит, как пья
ной!
Кума, хозяина здешнего, по уму ударило, он мне тихим шепотом:
Ц Дай-косе и мне развеселья выпить.
Как кума не уважить? Я оттуда сюды стакан за стаканом Ц да в кума, да в кума.
Кум мой мало несет головой и вскорости на четвереньках по избе пошел.
Я там с Капустихой парой в кадрели скачем. Сюда при саживаюсь для разгону
жониного сумленья. От деревни до деревни, где я гостил, пять верст, ежели б
ез обходов. Я и мечусь, устал, а от тамошней гостьбы отстать жалко, а от здеш
ной никак нельзя, потому тут баба моя.
Там пляшу, оттуда куму пиво ношу, Ц мы с кумом уж и распьянехоньки, языкам
и лыко вяжем.
Наши бабы хихиньки в сторону бросили и за нас взялись вместях со всеми го
стьями и Ц ну нас отругивать.
Мы с кумом плетеным лыком, что язык наплели, от бабьей ругани, как от оводо
в, отмахивалися. Бабы не отстают, орут одно:
Ц Давайте и нам пива! Ишшо како заведенье заводят сами напились, а нам и п
ригубить не дали!

* * *

Мы с кумом ногами пьяны, руками пьяны, языком поворачивам через большую с
илу, а головами понимам, Ц в головах-то все в разны стороны идет, а то, что н
ам сейчас надобно, то посередке разуменья держим. Бабам объяснение сказа
ли:
Ц Бабы, мы того Ц двистительно Ц как есть. Только это не от выпивки, а от
чайного питья. Мы Ц как, значит с вами сидели, с вами чай пили, Ц окошки бы
ли полы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48