Мы бы и вызняли, да об попа, об кабатчиху свои одежи пачкать пожалели.
Крик полицейски услыхали, прибежали. Поглядели, обрадели.
С кабатчихи часы сташшили, все наряды скрутили, себе под мундиры накрути
ли. У попа евонны доходы, праздничны сборы отобрали.
Попа с кабатчихой из лужи подняли, домой увели, грязный след замели.
Ну, это дело ихно, полицейско, нам оно посторонне.

Громка мода

Сидел я на угоре над рекой, песню плел, река мимо бежала, журчала, мне помог
ала. Мы с рекой в ладу в согласье живем. Песню плету, узоры выплетаю. Вдруг в
ывернулся пароходишко прогулошной: городских гуляк возит для проветри
ванья. Пароходишко свистком, скрипучим визгом меня с песни сбил, я песню п
отерял на тот час. Я осердился, бечевкой размахнул, свисток сорвал, в тряпк
у укутал его Ц и не слышно. Прихожу домой, а у нас франтиха-модница в гостя
х сидит, из городу приперлась, чаи пьет. Гостья локти расставила, пальцы ра
стопырила для особого модного фасону, чашку в двух перстах едва держит и
чай выфыркиват. От своей нарядности важничат и меня зовет:
Ц Присядь со мной рядышком, песенной выдумшшик!
Ц От сижанки я. На ногах постою да по избе по хожу.
С ней, модницей-франтихой, рядом-то не очень сядешь Ц така она широка. Коф
та вся в оборках, рукава пузырями, а юбка двадцать три метра в подоле. Эка м
одность никудышна, не по моему ндраву. Я сзаду подошел и под кофтенны обор
ки, в юбошны складки свисток визжачий прицепил, тряпицу сдернул и сам отс
кочил.
У модницы как засвистело! Она руками и так и сяк Ц не униматся Ц свистит.

Тут гостья выскочила.
Ц Извините, мне недосужно боле в гостях сидеть, у меня в середке какое-то
расстройство, я к фершалу побегу.
Бежит франтиха по деревне, пыль разметат, кур пугат, а свисток вывизгиват
на ходу ишшо звонче. Собаки за франтихой с лаем пустились, ее бежать подго
няют, мимо фершала прогнали.
Модница-франтиха до самого городу юбкой по дороге шмыгала, пыль столбом
подымала!
В городу шагу сбавила, ради важности двадцатитрехметровой юбкой вертит,
а свисток враскачку да с дребезгом завизжал. Во всех домах отдалось. Горо
дские франтихи-модницы сполошились, в окна выпялились:
Ц Что оно тако? Откуда экой фасон?
А модница в свистячей, визжачей юбке ужимочку на личике сделала, губки ба
нтиком сложила, чуть-чуть выговорила:
Ц Это сама нова загранична мода и прозывается «музыкально гулянье»!
Что тут в городу повелось! Модницы широки юбки напялили и под юбки граммо
фоны приладили, под юбки девчонок услужаюшших посадили. Девчонки граммо
фонные ручки вертят, пластинки перевертывают, граммофоны все в разногол
осицу. У которых под юбкой девчонки на гармони играть нажаривать почали,
в бубны бить стали. У кого услужаюшшей девчонки нету али граммофон не при
пасен, то взяли будильники, на долгой звон завели да под юбки дюжинами при
цепили.
Протопопиха малой колокол с соборной колокольни сташшила, подвесила, ид
ет да каблуками вызваниват!
Жители городски едва не оглохли от экого музыкального гулянья.
Начальство скоропалительно собралось и особым приказом, с запрешшение
м взамуж выходить и с мужем жить, громку моду запретило.
Все живо угомонилось. Во всех концах стихло. Только у модницы-франтихи св
истит и свистит без передыху!
Модница ко мне в Уйму рванулась. Да по берегу нельзя Ц в кутузку заберут,
она в лодку скочила и во всей модной нарядности часов пять веслами шлепа
ла, ко мне уж на ночь глядя добралась и давай упросом просить помочь ей про
тив свисту. Ну, как не помогчи, Ц я завсегда помочь готов!
Ц Скидывай, кума, юбку, я перестрою на нову моду.
Модница юбку сняла. Я свисток отцепил, в тряпку укутал его, Ц опять не слы
шно. От юбки я двадцать два с половиной метра материи отхватил, на портянк
и многим хватило. Оставил полметра.
На другой день франтиха нову моду завела. По городу в узкой юбке втихомол
ку пошла. Шшеки надула напоказ, мол, коли юбкой узка, дак с лица широка.
Городски модницы сейчас же увидели, как им остать? В узки юбки вырядились
да на улицу выкатились. А не знали, что шшеки надо надуть Ц модницы полны
рты воды набрали: им и тошно, и дых сперло, и перешепнуться нельзя, ведь рты-
то полнехоньки водой. Идут модницы, глаза выпучили, губы не то что бантико
м Ц круглой пуговицей. Ножками шажки делают маленьки, шагают скоренько.
Идут, буди жгутся.
Тут на модниц полицейской чин наскочил, саблей забречал, ногами застучал
.
Ц По какому случаю ходите да молчите, како тако дело умышляете?
Модницы как фыркнули на полицейского чина водой, разом его обмочили.
Ц Мы из-за тебя из себя всю воду выпустили, из-за тебя модной фасон потеря
ли! Коли на громку моду запрет наложен, дак тихомолком ходить нельзя запр
етить!
Полицейского чина модницы разом оглушили, он ничего не слышит, головой т
рясет, из себя воду выжимат.
Начальство опять собралось, опять заседало-думало и новой приказ объяви
ло:
Ц Моду, окромя громкой, каку хошь одевайте, только ртов не открывайте.

Уйма в город на свадьбу пошл
а

Вот моя старуха сердится за мои рассказы, корит Ц зачем выдумываю.
А ежели выдумка Ц правда? Да моя-то выдумка, коли на то пошло, дак верней жо
ниной правды.
К примеру хошь: стоит вот дом, в котором живу, в котором сичас сижу.
По-еенному, по-жониному, дом на четвереньках стоит, Ц на четырех углах. А
по-моему Ц это уж выдумка. Мой дом ковды как выстанет, и все по-разному.
В утрешну рань, коли взглядывать мельком, дом-то после ночи, после сна при
солнышке весь расправится, вздынется да станет всяки шутки выделывать: и
так и сяк повернется, а сам довольнехонек, окошками светится, улыбатся.
Коли в дом глазами вперишься, то он стоять будет как истукан, не шевельнет
ся, только крыша на солнце зарумянится.
Глядеть надо вполглаза, как бы ненароком.
Да что дом! Баня у меня и вся-то никудышна, скособочилась, как старуха, да ка
к у старухи-табашницы под носом от табаку грязно Ц у бани весь перед от д
ыму закоптел.
Вот и было единово это дело: глянул я на баню вполглаза, а баня-то, как путев
а постройка, окошечком улыбочку сосветила, коньком тряхнула, сперва попр
исела, потом подскочила и двинулась и пошла!
Я рот разинул от экой небывалости, в баню глазами уставился, Ц баня хошь
бы что: банным полком скрипнула да мимо меня ходом.
Гляжу Ц за баней овин вприпрыжку без оглядки бежит, баню догонят.
Ну, тут и меня надо. Скочил на овин и поехал!
А за мной и дом со свай сдвинулся, охнул, поветью, как подолом, махнул, пораз
мялся на месте Ц и за мной.
По дороге как гулянка кака невиданна. Оно, может быть, и не первой раз дело
эко, да я-то впервой увидал.
Домы степенно идут, не качаются, для форсу крыши набекрень, светлыми окош
ками улыбаются, повети распустили, как наши бабы Ц сарафанны подолы на г
улянке. Которы домы крашены да у которых крыши железны Ц те норовят впер
ед протолкаться. А бани да овины, как малы робята, вперегонки.
Ц Эй вы, постройки, постойте! Скажите, куды спешите, куды дорогу топчете?

Домы дверями заскрипели, петлями дверными завизжали и такой мне ответ да
ли:
Ц В город на свадьбу торопимся. Соборна колокольня за пожарну каланчу в
замуж идет. Гостей уйму назвали. Мы всей Уймой и идем.

Свадьба

В городу нас дожидались. Невеста Ц соборна колокольня Ц вся в пыли, как в
кисейном платье, голова золочена Ц блестит кокошником.
Мучной лабаз Ц сват Ц в удовольствии от невестиного наряду:
Ц Ах, сколь разнарядно! И пыль-то стародавня. Ежели эту пыль да в нос пусти
шь Ц всяк зачихат.
Это слово сватово на издевку похоже: невеста Ц перестарок, не перву сотн
ю стоит да на постройки заглядыватся.
Сам сват Ц мучной лабаз Ц подскочил, пыль пустил тучей.
Городски гости расфуфырены, каменны домы с флигелями пришли, носы кверху
задрали. Важны гости расчихались, мы в ту пору их, городских, порастолкали
, наперед выстали Ц и как раз впору.
Пришел жених Ц пожарна каланча, весь обшоркан, шшикатурка обвалилась, п
окраска слиняла, флагами обвесился, грехи припрятал. Наверху пожарной хо
дит, как перо на шляпе.
Пришли и гости жениховы Ц фонарны столбы, непогашенными лампами коптят
, думают блеском-светом удивить. Да куды тут фонариному свету супротив бе
ла дня, а фонарям сухопарым супротив нашей дородности.
Тут тако вышло, что, свадьба чуть не расстроилась ведь.
Большой колокол проспал: дело свадебно, он все дни пил да раскачивался, Ц
глаза не вовсе открыл, а так вполпросыпа похмельным голосом рявкнул:
Ц По-чем треска?
Ц По-чем треска?
Малы колокола ночь не спали, тоже гуляли всю ночь, Ц цену трески не вызна
ли и наобум затараторили:
Ц Две ко-пей-ки с по-ло-ви-ной!
Ц Две ко-пей-ки с по-ло-ви-ной!
На рынке у Никольской церквы колоколишки Ц робята-озорники Ц цену тре
ски знали, они и рванули:
Ц Врешь, врешь Ц полторы!
Ц Врешь, врешь Ц полторы!
Большой колокол языком болтнул, о край размахнулся:
Ц Пусть молчат!
Ц Не кричат!
Ц Их убрать!
Ц Их убрать!
Хорошо ишшо, други соборны колокола остроглазы были, наши приносы-подар
ки давно высмотрели и завыпевали:
Ц К нам! К нам!
Ц С пивом к нам!
Ц К нам! К нам!
Ц С брагой к нам!
Ц К нам! К нам!
Ц С водкой к нам!
Ц К нам! К нам!
Ц С чаркой к нам!
Ц К нам! К нам!
Невеста Ц соборна колокольня Ц ограду, как подол, за собой поташшила. Же
них Ц пожарна каланча Ц фонарями обставился да кой-кому из гостей фона
ри наставил. И пошли жених и невеста круг собору.
Что тут началось-повелось! Кто «Во лузях» поет, кто «Ах вы, сени, мои сени».
Колокола пляс вызванивают. Все поют вперегонки и без оглядки и без удерж
у.
Время пришло полному дню быть, городскому народу жить пора.
А домы-то все пьяным-пьяны, от круженья на месте свои места позабыли и кто
на какой улице стоит Ц не знают. Тут пошла кутерьма, улицы с задворками пе
реплелись!
Жители из домов вышли, кто по делам, кто по бездельям, и не знают, как иттить
. Тудою, сюдою али этойдую?
Мы, уемски, домой весело шли. По дороге кто вдоль, кто поперек останавливал
ись, дух переводили да отдыхали.
В ту пору ни конному, ни пешему пути не было.
Я на овине выехал, на овине и в Уйму приехал. Дом мой уж на месте стоит. Баня
в свое гнездо за огородом ткнулась Ц спит пьяным спаньем, окошки прикры
ла, как глаза зажмурила. Я в избу заглянул, узнать Ц как жона, заприметила
ли, что в городу с домом была?
Жона-то моя, пока в дому мимо лавок в красном ряду кружила, Ц себе обнов на
купила, в новы обновы вырядилась, перед зеркальцем поворачивается Ц на
себя любуется. И я засмотрелся, залюбовался и говорю:
Ц Сколь хороша ты, жонушка, Ц как из орешка ядрышко!
Жона мне в ответ сказала:
Ц Вот этому твоему сказу, муженек, я верю.

Морожены волки

На что волки вредны животны, а коли к разу придутся, то и волки в пользу жив
ут.
Слушай, как дело вышло из-за медведя.
По осени я медведя заприметил. Я по лесу бродил, а зверь спать валился. Я пр
итаился за деревом, притаился со всей неприметностью и чуть-чутошно выс
тавился Ц посматривал.
Медведь это на задни лапы выстал, запотягивался, ну вовсе как наш брат муж
ик, что на печку али на полати ладится. А мишка и спину и бока чешет и зеват в
о всю пасточку: ох-ох-охо! Залез в берлогу, ход хворостинками заклал.
Кто не знат, ни в жизнь не сдогадатся.
Я свои приметаны поставил и оставил медведя про запас. По зиме охотники н
аезжают не в редком быванье, медведей только подавай.
Вот и зима настала. Я пошел проведать, тут ли мой запас медвежий?
Иду себе да барыши незаработанны считаю.
Вдруг волки. И много волков.
Волки окружили. Я озяб разом. Мороз был градусов двадцать.
Волки зубами зашшелкали Ц мороз скочил градусов на сорок. Я подскочил,
Ц а на морозе, сам знашь, скакать легко, Ц я и скочил аршин на двадцать. А м
ороз уж за полсотни градусов. Скочил я да за ветку дерева и ухватился.
Я висну, волки скачут, мороз крепчат. Сутки прошли, вторы пошли, по носу слы
шу Ц мороз градусов сто!
И вот зло меня взяло на волков, в горячность меня бросило.
Я разгорячился! Я разгорячился! Что-то бок ожгло. Хватил рукой, а в кармане
у меня бутылка с водой была, Ц дак вода-то скипела от моей горячности.
Я бутылку выташшил, горячего выпил, Ц ну, тут-то я житель! С горячей водой
полдела висеть.
Вторы сутки прошли, и третьи пошли. Мороз градусов на двести с хвостиком.

Волки и замерзли.
Сидят с разинутыми пастями. Я горячу воду допил. И любешенько на землю спу
стился.
Двух волков на голову шапкой надел, десяток волков на себя навесил замес
то шубы, остатных волков к дому приволок. Склал костром под окошком.
И только намерился в избу иттить Ц слышу, колокольчик тренькат да шарку
нки брякают.
Исправник едет!
Увидал исправник волков и заорал дико (с нашим братом мужиком исправник
по-человечески не разговаривал):
Ц Что это, Ц кричит, Ц за поленница?
Я объяснил исправнику:
Ц Так и так, как есть, волки морожены, Ц и добавил: Ц Теперича я на волков
не с ружьем, а с морозом охочусь.
Исправник моих слов и в рассужденье не берет, волков за хвосты хватат, в са
ни кидат и счет ведет по-своему:
В счет подати,
В счет налогу,
В счет подушных,
В счет подворных,
В счет дымовых,
В счет кормовых,
В счет того, сколько с кого!
Это для начальства,
Это для меня,
Это для того-другого,
Это для пятого-десятого,
А это про запас!
И только за последнего волка три копейки швырконул. Волков-то полсотни б
ыло.
Куды пойдешь, кому скажешь? Исправников-волков и мороз не брал.
В городу исправник пошел лисий хвост подвешивать. И к губернатору, к поли
цмейстеру, к архиерею и к другим, кто поважней его, исправника.
Исправник поклоны отвешиват, ножки сгинат и говорит с ужимкой и самым са
харным голоском:
Ц Пожалте волка мороженого под ноги заместо чучела!
Ну, губернатор, полицмейстер, архиерей и други-прочие сидят-важничают Ц
ноги на волков поставили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48