Кто же мог подумать, что нам придется так долго сидеть в Средней Азии! Мы затянули сверху загон рыболовной сетью. Но она была старая и настолько изодранная, что птицы легко вылетали наружу. Правда, ни одна из них не улетела совсем, но, вылетая ранним утром из помещения, они доставляли массу хлопот и не давали нам выспаться.
Два местных поезда ежедневно останавливались на нашей маленькой станции. Как они отличались один от другого! Около полудня приходил поезд с юга. Из раскаленных вагонов г с шумом высыпали на платформу пассажиры. Они спешили к водопроводному крану, обливались водой, покупали жареных сазанов. Два звонка, шумная посадка, свист и шипение паровоза, и вновь все стихало.
Чуть брезжил ранний летний рассвет, когда к станции подходил поезд с севера. Но какая поразительная тишина. Не слышно суеты, голоса человека. Пассажиры и жители станции, наслаждаясь прохладой, спят крепким утренним сном. Вот два звонка, свист паровоза, поезд двигается с места, и стихает шум уходящих вагонов. Проводив поезд, мимо нашей башни не спеша проходит дежурный по станции. В тишине утра под его подошвами четко скрипит песок.
— Евгений Павлович, Сергей Павлович,— на всю станцию кричит дежурный,— колпики улетели!
Мы вскакивали с постелей и спешили наружу. И за редким исключением это повторялось изо дня в день в течение почти целого месяца.
В одно раннее утро не то по привычке я сам проснулся, не то меня разбудил шум подходящего поезда. Повернуться на другой бок и продолжать прерванный утренний сон было единственным желанием. «Но, наверное, опять колпики улетели,— мелькнуло в моем сознании. — Уж лучше я подожду отхода поезда
— Товарищ дежурный! Тут у вас на станции живут москвичи? — сквозь непреодолимую дремоту услышал я как будто знакомый голос. «Кто-то приехал к нам»,— подумал я, но без привычного оклика дежурного так и не смог оторвать голову от подушки.
— Сергей Павлович, Евгений Павлович,— уже после ухода поезда услышал я голос дежурного и вскочил на ноги. — Вам записка.
Я поспешно оделся, сбежал вниз и открыл наружную дверь. «Передаю вам котенка. А. Желоховцев»,— прочел я на клочке бумаги.
— А котенок? — вопросительно взглянул я на дежурного.
— Царапается, сами берите,— подставил тот карман своей форменной куртки.
Мы очень обрадовались подарку Анатолия Николаевича, московского энтомолога, работавшего на саранче. Каждый из нас мечтал увезти котенка в Москву, но как нам было поделить одного зверька?
Мы поместили котят на самый верхний этаж, где они могли бегать вокруг резервуара по освещенному дневным светом или луной широкому коридору. Чтобы котята не одичали, мы посещали их при всяком удобном случае, несколько раз в течение длинного летнего дня.
Однажды я один остался с животными. Мой приятель ранним утром уехал к рыбакам, жившим на берегу большого озера, и обещал возвратиться домой, как только рыбаки наловят для наших питомцев достаточное количество рыбы. С утра я обошел наших животных, размещенных в загонах и примитивных вольерах, разбросанных поблизости от станционных построек.
Накормив рыбой крикливых бакланов, караваек, колпиков и пеликанов, я выпустил из сарая стаю птенцов серого гуся и, закончив кормежку, возвратился в башню. Мне оставалось накормить только котят; им я принес молока и мяса. К удивлению, я не нашел котят на обычном месте.
В отведенном для них помещении мы поставили небольшой ящик, выстланный вялой травой и метелками тростника. Пугливые зверьки охотно проводили в нем время. Но сейчас в ящике котят не было. Поставив на окно молоко и мясо, я с тревогой быстро обошел вокруг резервуара, но и там было пусто. Не веря своим глазам, еще несколько раз я повторил обход вокруг резервуара и, наконец, осознав, что котят нет, что они куда-то ушли, стал осматривать окна, пол, стены. Я руками ощупал оконные стекла — они оказались на месте. Нужно ли осматривать пол, стены? Они были крепки, так что через них нельзя проникнуть и совсем маленькому животному — не только котенку. Неужели котята взобрались по гладкой стене и попали в резервуар с водой?!
Невероятно! Но я все же поспешно спустился вниз в машинное отделение, принес оттуда длинную деревянную лестницу и, подставив ее к резервуару, взобрался до его верхнего края. На дне резервуара сквозь прозрачную воду я увидел выпавшего из гнезда и утонувшего воробьенка, на поверхности, раскрыв крылья, плавала мертвая летучая мышь, но котят и здесь не было.
«Наверное, без меня в башню приходил механик,— мелькнуло у меня в голове.— Ведь у него есть ключ от входной двери». И я отправился к водокачке, стоявшей на берегу Караузяка, в полукилометре от станции. Но оказалось, что механик уже три дня не был на станции и понятия не имел, куда могли запропаститься котята,
Весь день пошел у меня кувырком, пропал даром. Я с нетерпением ожидал возвращения с озера приятеля. Наконец он вернулся.
— Сергей, ты утром куда-нибудь котят пересаживал? — спросил я его вместо приветствия,
— Нет, конечно,— ответил тот.— Чего ради я буду их пересаживать?
— Ну, значит, все — с утра котята исчезли. Наверное, кто-нибудь открыл дверь от верхнего этажа, и они удрали.— И я подробно рассказал обо всех своих поисках и догадках.
Если удрали, то, значит, надо искать внизу, в машинном отделении. Там есть где спрятаться. Ложась спать в этот вечер . мы решили утром обыскать все помещения башни.
Настало утро. Поднявшись в помещение, где до побега жили котята, мы в первую очередь осмотрели ящик. Как и вчера, он оказался пустым, Отсюда, огибая резервуар, мы разошлись в разные стороны. Как же были велики мои удивление и радость, когда сойдясь с приятелем на противоположной стороне круглого коридора, мы одновременно увидели наших питомцев. Оба котенка были целы и невредимы.
Все объяснилось чрезвычайно просто. Когда я один шел по круглому коридору, чуткие котята уходили от меня по кругу, скрываясь за резервуаром. Поэтому мы никак не могли встретиться.
Один из этих котят жил в моей квартире в Москве на
правах домашней кошки.
ВОЛКИ
По понятию большинства людей, волки неразрывно связаны-с лесом. Между тем в большинстве случаев волк не лесное животное. Он может жить в самой разнообразной обстановке: в оврагах среди полей, в балках, в степи и даже в пустыне. Он поселяется повсюду, где широко развито скотоводство, где человек разводит овец и где есть собаки. Вот я и хочу сейчас рассказать о волках, но о волках не нашей средней полосы, а о волках казахстанской пустыни.
Если под Москвой волки немногочисленны и их удается встретить случайно, то совсем не то в Казахстане. В годы зимней бескормицы скота, когда наблюдалась массовая гибель домашних животных, волков там множество. Их знают все от мала до велика и не по рассказам, а по частым с ними встречам.
В тот год, к которому относится мой рассказ, зимой погибло много скота. Наступила весна, зазеленела пустыня, и среди ее просторов, напоминая о недавнем бедствии, здесь и там белели кости, лежали высохшие и почерневшие трупы баранов.
Мы попали в Казахстан ранней весной. Первый большой маршрут, предпринятый по пустыне Кызылкум, оказался наиболее удачным. Местами на глинистых пространствах попадалась вода, сохранившаяся от таяния снега, и это позволяло нам проникнуть в самые отдаленные уголки страны. Но прошел май, наступил жаркий июнь, и положение изменилось к худшему, В пустыне Аральские Каракумы наш маленький караван то и дело терпел неудачи. Казахских аулов встречалось немного. Они стояли у редких колодцев, на расстоянии двух-трех дней пути один от другого. Чтобы попасть к следующему колодцу, надо было до тонкости знать местность.
Нас особенно интересовало одно отдаленное урочище, Мус-Бель. По полученным сведениям, оно изобиловало небольшим, но ценным промысловым зверьком — сусликом-песчаником, которого мы изучали в то время. Однако попытки проникнуть в этот отдаленный уголок пустыни так и не увенчались успехом.
Вот мы наполняем водой укрепленные на верблюдах бочки и, запасшись терпением, пробиваемся к намеченному месту. Проходит день, другой, третий, вода в бочках расходуется, а колодца все нет и нет. Дальнейшее движение вперед становится небезопасным, и мы спешно возвращаемся обратно. Опять расспросы о предстоящей дороге, наполнение бочек водой, и вновь, покачиваясь в такт широкому шагу верблюдов, мы двигаемся по однообразной равнине. Она уходит далеко — на сколько хватает глаз, Нещадно палит солнце, дрожит и струится над степью нагретый воздух. Медленно тянется мучительном. День. Сокращая стоянки и отдых, мы идем с раннего утра до позднего вечера. Когда же, наконец, колодец, долгожданная дневка? А колодца все нет и нет!
Но вот наш проводник Махаш приподнимается на верблюде и прищуренными глазами смотрит вдаль. Невольно мы следуем его примеру. Там, на горизонте, вправо от нас блестит и искрится широкая полоса. Неужели это вода? Но нет, невероятно, на на нашем пути ее быть не может. Или мы сбились с дороги и уклонились в сторону?
Невольно мы придерживаем верблюдов и жадными глазами глядим вперед. Нет, это, по-видимому, блестит солончак — ведь дующий к нам ветер не приносит столь характерного запаха прелой растительности и влаги. «Вода или солончак?» — мучительно работает мысль. И вдруг все приходят к единому выводу — впереди вода, целое озеро. Четко видны очертания берега, мелкие заливчики, поросшие редким тростником; воду рябит ветерок, над ней мелькает белая чайка. Не случайно, значит, Махаш видел вчера волка. Что ему делать в безводной местности! И, круто повернув верблюдов, мы, не ощущая горячего солнца и утомления, бодро идем вперед. Вода тянет нас к себе. Около нее отдых после дней лишений. Но десять минут спустя горизонт опять становится мутным, его застилают струи горячего воздуха, мешая видеть озеро. Еще несколько метров, и мы разочарованно останавливаем верблюдов. Впереди нас уже нет воды, озера, чаек — это просто мираж.
Опять однообразные переходы без надежды найти воду, колодец. И мы качаемся на верблюдах под палящими лучами солнца. Каждый из нас думает об одном и том же: «Эх, если бы минут на десять тридцатиградусный мороз! А как хочется пить! Только не теплой воды Каракумов, с ее солоноватым привкусом, а настоящей холодной воды, но не из кружки, а из полного ведра, вволю!»
Как-то мы решили остановиться на ночь ранее обычного времени. Тяжелый для перехода песок кончился; впереди лежал огромный, ровный, как стол, такыр. Его разрисованная трещинами почва, кое-где поросшая низкорослой солянкой, под лучами заходящего солнца казалась сизой. И вот перед самой остановкой далеко впереди я увидел какое-то животное. Пока развьючивали верблюдов и разбивали лагерь, я пошел посмотреть, что это такое. По пути попалась небольшая низина, где весной, видимо, продолжительное время сохранялась снеговая вода. Почва ее, несмотря на жару, оставалась сырой и поросла высокой и густой травой.
Поравнявшись с этим маленьким оазисом, я в недоумении остановился: неизвестный зверь, издали следивший за моим движением, стал поспешно приближаться.
Расстояние между нами быстро сокращалось, и, наконец, не более как в ста метрах от меня остановился крупный волк. Взрослый волк, и так близко! Я хорошо видел его облинявшую шерсть, длинную морду, торчащие уши. Он вел себя странно и тревожными глазами следил за каждым моим движением. Несколько секунд мы оставались неподвижными. Мне стало все ясно: передо мной была волчица, а в густой траве поблизости от места, где я стоял, несомненно, находилось волчье логово с волчатами. Только присутствие волчат и угрожающая им опасность могли заставить осторожную волчицу подойти ко мне так близко. Мне было интересно найти волчье логово и посмотреть, как будет вести себя волчица, когда один из ее детенышей окажется в руках человека.
И вот я стал тщательно обыскивать заросший травой участок. Когда я шел в сторону от зверя или поворачивался к нему спиной, он несколько приближался ко мне, но достаточно было повернуться лицом к нему и сделать несколько шагов вперед, как он отбегал дальше, садился или ложился на брюхо и, глядя на меня, жалобно выл. Особенно смело вела себя волчица, когда я, не доверяя своим глазам, опускался на четвереньки и ощупью исследовал каждый кустик. В такие минуты она срывалась с места и скачками подбегала ко мне совсем близко. Я хорошо знаю, что волк не нападает на человека, но близость сильного хищника и, главное, наличие волчат заставляли меня быть осторожным. Каждый раз мне становилось как-то не по себе, я поднимался во весь рост, а волчица поспешно отбегала в сторону, Безу ные поиски затянулись довольно долго.
Солнце зашло, сгущались сумерки. Мне надоела эта Вдали, у лагеря, мерцал огонек, ужин, наверное, был готов, и потянуло к нашему подвижному дому,
Но где же волчата? Ведь я обыскал весь участок, а их и следа нет. Неужели они в другом месте и волчица просто меня дурачила? Но нет, этого быть не может. Как ни хитры волки, но на такие вещи они не способны, да и волчица не вела бы себя так смело,
Через полчаса я уже сидел у костра и рассказывал о том, что видел.
Черная темнота окружала нас, на разостланной кошме было, уютно и как-то особенно хорошо.
Напуганная волчица, однако, не ушла от места, где были е детеныши, Всю ночь она бродила вокруг лагеря. То здесь, то там мы слышали ее жалобный вой,
Серые хищники приносят человеку вред, Питаясь самой разнообразной пищей — от крупных диких копытных (косуль, оленей) до лягушек, волки предпочитают всякой другой добыче домашних животных,
Поймать осторожного суслика не так-то просто, Иногда он совсем близко: кажется, одного прыжка достаточно, чтобы попал в зубы. Бросится на него волк, а проворный зверушка нырнет в нору, и поминай его как звали.
Много легче добыть пищу для многочисленного семейства около человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43