Наверное, было около полуночи, когда я вышел на крыльцо гостиницы. То, что я увидел, заставило меня насторожиться.
При ярком свете луны метрах в пятидесяти от крыльца я увидел странную группу животных. Они копались в мусорной яме. Присмотревшись внимательно, я обнаружил среди них домашнюю свинью, трех собак и шесть шакалов. В отличие от домашних животных шакалы вели себя как-то иначе. Проворные звери, привлеченные трупом теленка, приближались к яме, улучив минутку, схватывали кусок и поспешно отбегали в сторону.
Для нас Ленкорань была только промежуточным пунктом. После многолюдной столицы мы стремились к настоящей природе, подальше от населенных мест.
Утром, наняв подводу, запряженную парой буйволов, и погрузив экспедиционную утварь, мы, по совету местного лесничего, выехали в селение Вель.
КОЛЮЧИЙ ШАКАЛ
В 8 километрах к югу от городка Ленкорани, в маленьком селении Вель, расположенном на берегу моря, жил замечательный зверовой охотник — лесной объездчик Макар Потягаев. Ему и было адресовано письмо из Ленкоранского лесничества, лежавшее в моем кармане. Но в письме, видимо, и не было большой нужды, так как, отложив его в сторону, чтобы прочесть на досуге, Макар встретил нас так приветливо, словно мы были старые знакомые. За ужином он с жаром рассказывал о замечательных местных собаках, об охоте на кабанов, но особенно нас заинтересовали рассказы про дикобразов.
Дикобраз — самый крупный грызун нашей фауны. Его иглы — видоизмененные волосы — надежное орудие защиты против врагов. Он населяет предгорья, овраги и сады большей части Средней Азии и отсюда проникает в юго-восточное Закавказье.
По словам Макара, получалось, что достаточно выйти ночью на крыльцо и постоять минут двадцать, чтобы обязательно услышать, как в садах дикобраз тарахтит своими хвостовыми иглами. Эту музыку за полкилометра слышно. Дикобраз здесь самый обычный зверь, и увидеть его нетрудно. Он не очень пуглив и чуток, когда копает коренья в огородах. Однако поймать дикобраза живым — нелегкое дело. Капкан для этого мало пригоден. Если капкан слабый, его дуги не могут удержать ногу зверя, покрытую жестким и скользким волосом. Сильный капкан не дает выдернуть ногу, но зато повредит ее обязательно, а зверь с пораненной ногой не выживает. Значит, надо ловить руками, но попробуй схватить зверя, когда он весь покрыт иглами. Схватишь за загривок — толку мало. В руке останется пучок вырванных игл, а дикобраз уйдет. За переднюю ногу ловить дикобраза опасно — он может укусить огромными передними зубами — резцами.
— За заднюю ногу надо дикобраза хватать — только так его поймать можно,— закончил свой рассказ Макар,— но зверь свое слабое место хорошо знает: подойди к нему сзади — он так тебя иглами угостит!
Время для ловли было самое подходящее. Недавно выпал большой снег и весь растаял, так что, норы дикобраза теперь затопило водой, и зверям приходилось отсиживаться в колючих кустарниках.
Нас так раззадорили рассказы старого охотника, что мы решили, не откладывая, попытаться поймать колючего зверя. В то время в Московском зоопарке дикобразов не было, и такая добыча была бы весьма ценна.
Ночь, которую мы выбрали для охоты, была теплая и тихая. Яркая луна освещала спящий поселок, сады, леса и горы. В стороне чуть слышно плескалось море. Вчетвером мы пробрались в глубь сада по узкой тропинке, идущей вдоль шпалерных виноградников. Было ли это счастливое стечение обстоятельств или действительно дикобразов в садах водилось множество, но не успели мы пройти и сотни шагов, как натолкнулись на зверя. Дикобраз так был увлечен выкапыванием кореньев на полянке, что заметил нас слишком поздно. Он помчался скачками к колючим зарослям, но мы со всех ног бросились за ним вдогонку, и через несколько секунд зверь был окружен четырьмя ловцами. Почувствовав, что уйти невозможно, дикобраз приготовился защищаться. Весь взъерошенный, он ловко поворачивался, выставлял толстые, покрывающие его спину иглы в ту сторону, откуда грозила опасность.
Добыча была близко, почти что в руках, но как взять так хорошо вооруженного зверя? Сгоряча один из ловцов попытался схватить зверя за ногу, но дикобраз, быстро повернувшись, с такой силой ударил преследователя острыми иглами, что они глубоко вонзились в руку и из многочисленных ранок брызнула кровь. Тут мы на горьком опыте убедились, что дикобраз, подпустив преследователя поближе, бьет его своей колючей массой. Иглы настолько слабо держатся в коже зверя, что, вонзившись, остаются в теле врага.
— За заднюю ногу хватай! — неистово кричал Макар, стараясь ударом ноги свалить зверя набок. Но как только нога его коснулась дикобраза, зверь сделал резкий толчок всем телом по направлению нападающего и добрый десяток толстых игл насквозь проколол сапог и глубоко застрял в ноге.
Так же безуспешны были и новые отчаянные попытки овладеть зверем. Руки и ноги у большинства ловцов были сильно поранены. Но нельзя же было упускать зверя.
Не щадя себя, мы дружно все вчетвером снова ринулись на дикобраза, сдавили его ногами со всех сторон, и одному из нас, наконец, удалось схватить зверя за заднюю ногу. Так за ногу мы и приволокли своего пленника к жилью Макара.
В избе дикобраз сумел вырваться и стал метаться из угла в угол, опрокидывая по пути домашнюю утварь. Проснувшись от шума, сынишка Макара в страхе полез под кровать. Туда же через несколько секунд забился и дикобраз, тарахтя своими иглами.
Мы быстро вытащили из-под кровати перепуганного мальчишку, а дикобраза загнали в угол и, «охраняя» себя, как щитами, скамейками, прижали колючего зверя к стенке. Опять пришлось заплатить новыми ранениями, чтобы схватить дикобраза за заднюю ногу. Наконец, зверь был пойман и за неимением клетки посажен в пустую винную бочку.
На другой день участники ночного похождения вышли из строя: пораненные руки и ноги опухли и сильно болели.
Но мы все же не отказались от намерения продолжать ловлю, так как одного дикобраза было недостаточно.
Решили только изменить способ ловли.. Мы были уверены, что, как только земля просохнет, норы в садах (а их было немало) вновь заселят животные. Не хотелось больше подвергать себя болезненным уколам. Казалось, легче и безопаснее взять дикобраза в их подземных жилищах, раскапывая норы при помощи вертикальных колодцев. Раскопка нор была крайне тяжелой работой.
Настал февраль. Пришла ранняя закавказская весна. Среди колючих зарослей и лоз винограда зазеленела свежая травка, на деревьях набухли почки. Влажная дымка испарений поднималась от быстро просыхавшей земли. Просыхали и норы дикобразов.
Мы же со дня на день все откладывали раскопку. Уж очень много хлопот и беспокойства причинял нам сидевший в бочке дикобраз. На отсутствие аппетита у пленника мы не могли пожаловаться. Капуста, свекла, морковь и другие овощи поедались им охотно и в изобилии. Но, когда дикобраз не был занят едой, он начинал грызть стенки бочки. Мы забивали дыры кусками жести, но и это не помогало. Могучими резцами зверь отдирал жестяные заплаты и расширял отверстия.
Ни одной ночи мы не знали покоя. Нас будил треск разгрызаемого дерева. Приходилось вставать с постели и что есть силы стучать в стенки бочки. На короткий срок дикобраз утихал, но затем вновь упрямо возобновлял свою разрушительную работу. Мы так измучились, что один вид бочки с дикобразом приводил нас в плохое настроение. Вот почему мы и откладывали отлов новых дикобразов на самые последние дни своего пребывания в селении Вель.
Наконец, оттягивать было уже нельзя, и мы, выбрав нору, казавшуюся более доступной, ранним утром принялись за работу. Раскопать целиком длинную и сильно разветвленную нору дикобраза — непосильный труд, и мы поступали так. Сунем в нору длинный ивовый прут, определим направление хода и копаем над ним вертикальный колодец, пока не докопаемся до норы. Потом залезаем в яму, при помощи того же прута определяем дальнейшее направление хода и копаем новый колодец.
Сначала ход шел прямо, затем стал ветвиться — от норы отходили ответвления то влево, то вправо. Мы совершенно запутались в подземных коридорах зверя и, откровенно говоря, повесили носы. Сколько сил потратили, а дикобраза все нет.
Но наш труд не пропал даром. Во второй половине дня нам удалось прутом нащупать дикобраза. Почувствовав прикосновение прута, зверь стал выталкивать его из норы. Тут мы сразу повеселели и с новым жаром взялись за работу. Прокопали колодец над дикобразом, загнали зверя в тупик и, нащупав заднюю ногу, торжественно извлекли наружу. А тут еще оказалось, что в подземном коридоре скрывается не один, а два дикобраза. Пока мы возились с первым, второй вырвался из тупика и укрылся в другой части подземного жилища.
На помощь нам прибежали местные ребята и давай гонять зверя по отноркам. Завидят через колодец пестрые иглы и поднимают крик, а напуганный дикобраз мечется по подземным коридорам. Выбраться наружу через глубокий колодец с отвесными стенками он не может. А у главного выхода норы, откуда зверю легче всего выскочить, был поставлен на страже один из ловцов.
Однако, к несчастью, зверь оказался бывалый. Он умело избегал тупиков, никак не давался в руки. Провозившись без толку более получаса, мы снова взялись за раскопку. Подземные коридоры уходили все дальше, под шпалерные виноградники. Пришла моя очередь сторожить главный выход. Сел я над норой, опустил ноги вниз. Незаметно сгустились сумерки. Взошла луна, большая и ясная. Загляделся я на луну, заслушался тихого рокота морского прибоя и размечтался. Я думал о том, какая огромная наша страна: сейчас в Москве февральская стужа, метели, а здесь весенняя теплынь. Но мечтания прервались самым неожиданным образом.
Сильный толчок вышиб мои ноги из норы: крупный дикобраз, звеня иглами, выскочил наружу и галопом поскакал по виноградникам. Опомнившись, я бросился за ним. С разбегу налетел на соединяющую виноградные стойки проволоку — шпалеру — и, отброшенный ею назад, упал не землю. Однако в ту же минуту я вскочил на ноги и, несмотря на режущую боль в шее, побежал дальше. Одна мысль заполняла сознание: где дикобраз? Неужели
ушел?
Но вот на полянке, освещенной луной, мелькнула тень зверя. Тут он! Я мчусь, перепрыгивая через рытвины и колючий кустарник, и с бьющимся сердцем слежу, как сокращается расстояние между мной и беглецом. Только бы не допустить его добраться до колючих зарослей — тогда пропала добыча!
Вот я уже настигаю дикобраза, но тут зверь неожиданно резко остановился. Не удержавшись, я с разбегу налетел на него и тут же почувствовал сильный удар в правую ногу. Острые иглы пробили голенище сапога. Я не упустил добычи и, схватив дикобраза за ногу, стал громко звать товарищей. Они поспешили мне на помощь. Пойманного зверя посадили в мешок и понесли в селение, а я, с трудом передвигая ноги, поплелся следом.
Шел я медленно и намного отстал от приятелей. Подхожу к нашей хате и слышу шум и возбужденные голоса. Что-то случилось. Превозмогая сильную боль, я на здоровой ноге поскакал к калитке. При ярком лунном свете посреди двора метались человеческие фигуры: три темные и одна белая; они подпрыгивали, точно танцуя какой-то дикий танец. Среди них вертелся выскочивший из мешка дикобраз, блестя пестрыми иглами.
Белая фигура принадлежала Макару. Разбуженный поднявшейся на дворе суматохой, он выскочил на помощь прямо с постели в одном нижнем белье. Ловцы то наступали на зверя, то отскакивали от него. Белая фигура постепенно становилась все более пестрой от многочисленных пятен выступившей крови. Когда же, наконец, зверя схватили и потащили к крыльцу, ноги Макара, окровавленные до самых колен, казались одетыми в высокие сапоги.
С большим трудом поднялся я на другой день на ноги — все тело болело. Однако я не мог отказать себе в удовольствии осмотреть место вчерашней ловли. Среди потоптанной молодой травы я нашел свою шапку и много игл, утерянных дикобразом. Из одной иглы я сделал себе ручку. Ею я пишу рассказы о своих былых похождениях.
ИСТОРИЯ ПЕРВОЙ КРАСНОЗОБОИ КАЗАРКИ
Среди фламинго, всевозможных уток и гусей, проводящих зиму в Закавказье, под Ленкоранью регулярно зимует замечательный маленький гусь — краснозобая казарка. Родина этой птицы — далекая приенисейская тундра Сибири. Здесь она выводит свое потомство, а когда короткое северное лето кончается и наступает холод, пересекает нашу страну и проводит зиму в юго-восточном Закавказье. Таким образом, поймать живой краснозобую казарку или достать ее шкурку можно только в нашей стране. Лишь в очень редкие зимы, когда на местах зимовок выпадает обильный снег, эти птицы улетают в северную часть Ирана. Краснозобая казарка представляет большую ценность для зоопарков всего мира. Вот с этой-то замечательной птицей, так сказать эндемиком нашей страны, лет двадцать пять тому назад у меня случилось маленькое происшествие.
Во второй половине января со своим товарищем, ныне профессором, Сергеем Павловичем Наумовым я охотился на обширных лугах близ устья маленькой речушки Камышовки.
На берегу моря стояли три крохотных домика и маленькая чайхана под открытым небом. В ней мы частенько пили чай, наблюдая в то же время за стаями кормившихся по соседству гусей, стрепетов и других птиц. Помню, в тот день мое внимание привлекли крупные соколы-балобаны. Они охотились за водяными птицами. Как только в воздух поднимались утки или мелкие гуси-казарки, один из соколов, поднявшись выше стаи, стремительно бросался на свою добычу. Часто он промахивался, но иной раз ударял птицу задним когтем лап и, когда та перевертывалась в воздухе, схватывал ее и с трудом тащил тяжелую жертву в сторону.
Мне очень хотелось добыть сокола для своей коллекции, но они держались очень осторожно и при моем приближении перемещались с места на место. Вот один хищник уселся на телеграфный столб у самых строений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43