Сначала игроки должны были войти в клуб — здесь их тщательно оглядывали. Тех, кто не вызывал подозрения, проводили к двери возле эстрады, над которой было написано: «Выход». Отсюда игроки попадали в коридор, который вел в фойе, и на лифте поднимались на второй этаж. Пройти туда можно было и по лестнице, но доступ к ней закрывала стальная дверь. За этой дверью сидел еще один наблюдатель, который следил за игроками через глазок, когда они входили в фойе и ждали лифт.
У Руни было полно телохранителей. Они сторожили кабинет Руни и ночной клуб на первом этаже, сторожили игорный притон на втором этаже. Большинство из них знали толк в драке, были среди них и меткие стрелки. Чарли Руни во всем любил высокий класс: в его армию входили не только обыкновенные мошенники и бандиты, но и несколько бывших питомцев закрытых аристократических- школ, а также бывшие чемпионы по разным видам спорта. Его подручные были хорошо одеты и разговаривали с гостями вежливо, на правильном английском языке. Помощник Руни, Санни Андерсон, не упускал случая заполучить таких молодчиков, которые по той или иной причине переживали затруднения или были падки на легкий заработок. Когда-то и сам. Андерсон учился в одной из лучших школ. Отец его в первую мировую войну служил офицером в английской армии, но потом дела его пошатнулись; однако у него хватило денег, чтобы дать сыну хорошее образование и обеспечить его нужными связями. В минувшую войну Санни служил пилотом в военной авиации. Здесь-то он и начал набивать карманы. Летая
с высшим начальством и старшими офицерами, он заодно перевозил и ящики виски, которое перепродавал офицерам на островах, причем его излюбленными клиентами были американцы — с них он получал по меньшей мере тысячу процентов прибыли. Не удивительно, что Андерсон покинул военно-воздушные силы с кругленькой суммой в кармане, которую продолжал умножать. Он мечтал когда-нибудь завести собственное дело — лучше всего купить отель. В таком предприятии успех был ему обеспечен — Санни не играл и пил умеренно. Руни очень ценил Санни; на него можно было положиться, другие же его подручные жили сегодняшним днем и либо играли, либо непробудно пили. Кроме того, никто лучше Андерсона не знал людей, на какой бы ступеньке общественной лестницы они ни стояли,— от миллионеров до бандитов. В довершение ко всему он обладал даром почти безошибочно определять размер банковских счетов клиентов клуба. Не удивительно, что он был глазами и ушами заведения Чарли Руни; только ему Чарли доверял ключ от игорного зала. Ни один жулик и аферист не мог его провести, каким бы аристократом он ни казался. Бизнесмены и другие солидные завсегдатаи клуба высоко ценили проницательность Санни, который с ними придерживался почтительно-дружеского тона. Они хвастались знакомством с ним так же, как знакомством с метрдотелями шикарных ресторанов. Санни мог доставить им буквально все, чего бы они ни пожелали. Он говорил, что его дело — служить тщеславию, алчности и разврату. Он же сводил клиентов клуба с самыми шикарными девицами из домов свиданий.
В тот вечер, когда Санни вошел в клуб, где уже было полно народу, и стал пробираться между рядами столиков, со всех сторон посыпались приветствия. Высокая складная фигура, зоркие улыбающиеся глаза, блестящие, гладко зачесанные волосы — Санни вызывал всеобщее уважение и восхищение.
Санни поднялся на эстраду и подошел к микрофону. Оркестр играл популярную песенку. Санни почти всегда сам вел программу, и, надо сказать, неплохо. Для начала он отпустил несколько острот, затем шутливо, но без вольностей прошелся по адресу некоторых наиболее видных посетителей, а в заключение спел модную песенку. У него был небольшой, но приятный тенор, который он упражнял главным образом на сентиментальных популярных песенках. Женщины восторженно захлопали. Санни это доставило огромное удовольствие. Но он не забывал и о деле, зорко приглядываясь к каждому посетителю,— с эстрады он отлично видел лица всех сидевших за столиками.
Санни остался доволен осмотром: сегодня ни одного подозрительного типа. Тех двух бандитов, которые, по слухам, охотились за Чарли, в зале безусловно не было; не видно было и сыщиков — ни за столиками, ни среди танцующих. Санни Андерсон знал в лицо каждого сыщика из отдела по борьбе с азартными играми и проституцией и из отдела лицензий. На
сыщиков у него был верный нюх, как бы они ни маскировались.
Публика сегодня обычная: и погрязшие в пороке прожигатели жизни, и просто желающие повеселиться. Богатые финансисты и мелкие фабриканты, владельцы скаковых лошадей и нелегальные букмекеры сидели бок о бок с подгулявшими эскулапами, лавочниками и банковскими клерками. Была и обычная мелюзга: сыновья скваттеров с молодыми девушками, только что со школьной скамьи. За несколькими столиками сидели шумливые, но вполне пристойные молодые люди в вечерних костюмах. Санни они показались провинциалами, решившими покутить, скорее всего это представители какой-нибудь нефтяной компании. Они заказывали одну кружку пива за другой и жадно поглядывали на полуобнаженных девиц из ревю.
В прекрасном настроении Санни покинул зал и отправился на доклад к боссу. Отворяя дверь с надписью «Выход», через которую незаметно, один за другим, уже прошли все игроки, Санни взглянул на часы. Было немногим больше половины девятого. Он ускорил шаги. Сейчас начнется большая игра. После доклада Санни о публике и барышах Чарли Руни поднимется наверх.
Кабинет Руни помещался в глубине дома; когда-то здесь был кабинет бывшего владельца особняка. Единственный подступ к нему охраняли отборные силачи из армии Руни. Им, казалось, доставляло удовольствие часами простаивать у дверей хозяйского кабинета, следовать за Руни во время обхода клуба или ехать на скачки, которые он посещал почти с религиозным рвением. Санни подозревал, что каким-то образом они обязаны Руни жизнью.Платил он им наверняка гроши. Только он, Санни, да еще два-три подручных Руни получали приличное вознаграждение. Руни вынимает деньги из кармана с таким видом, словно это укорачивает ему жизнь, _ но все-таки, если нужно, он платит. Ну и, конечно, за свои удовольствия он тоже платит. Его «девочки» — а они сменяли одна другую — порядком из него выкачивали. «На вид. холоден, как кусок льда,— подумал Санни,— а кровь в нем еще бурлит!» В последнее время его любовницей была Юнис Грэхем, бывшая манекенщица и танцовщица в ревю.
— Юнис у хозяина? — спросил Андерсон телохранителя.
— А то как же! — ответил тот, подмигнув.
— Понять не могу, что он в ней нашел,— сказал другой страж.— Тощая, как спичка! Нет уж, по мне, так чтобы была в теле.
— Что там слышно? Ничего подозрительного? — спросил первый телохранитель.
— Публика чистая,— уверенно бросил Санни.
— Что-то давно не наведывались фараоны. По-моему, как раз подошло время,— сказал другой.
— Хозяин знает, когда они должны прийти,— ответил Андерсон.
— Не доверяю я фараонам,— проворчал страж.
— А кто доверяет? — спросил Санни.— Но тут уж можете положиться на хозяина.
Он тихонько постучал в дверь кабинета.
— Войдите,— ответил раздраженный голос.
Андерсон отворил дверь и прошел через всю комнату к Руни, который сидел за столом у противоположной стены. В присутствии босса Андерсон изображал покорную готовность выполнить любое приказание. Оба, и хозяин и Андерсон, играли под известных киноперсонажей. На Руни был американский костюм — свободный, элегантный.
Руни даже не поздоровался с Андресоном, который приблизился к нему как-то бочком, склонив голову к плечу. У щеголеватого, с завитыми волосами Руни была тяжелая челюсть, неприятный рот и мрачное, подозрительное выражение лица. Выступающие скулы делали его лицо еще более отталкивающим. В отличие от него Юнис Грэхем, полулежавшая в старинном кресле — реликвии более спокойных времен в этом особняке,— улыбнулась Санни так, словно она была очень ему рада. От улыбки лицо ее словно засветилось изнутри и вновь обрело свежесть, которую уже начинало утрачивать. Но она была еще очень хороша, даже красива: маленькая головка, волосы совсем золотые, округлый подбородок на одной линии со лбом, а мягкие, темные глаза таили в себе женственность и обаяние.
— Хороша сегодня публика, Санни? — спросила она неожиданно резким хрипловатым голосом.
— Да, по-моему, неплохая.
— Чего же вы такой кислый? Он посмотрел на Руни.
— Уж очень прижимисты, босс,— сказал он.— Лишнего ни пенса не потратят — просто ходячая добродетель.
Но Юнис надо было услышать от него, что дела идут хорошо.
— Народу много, что же вам еще надо? — спросила она.
— Народу много, а денег — кот наплакал,— кисло отозвался Руни.
Пока она здесь, Андерсон не скажет ничего определенного. Он с отсутствующим выражением смотрел на Руни, а тот курил сигарету короткими, нетерпеливыми затяжками.
— Шла бы ты лучше, Юнис,— сказал Руни.— У нас с Санни дела.
Она медленно поднялась с кресла.
— Ты мне что-то обещал сегодня,— сказала она.— Не забыл?
Руни томно откинулся в кресле и оглядел ее с ног до головы. Ее стройное, гибкое тело, девичья грудь, белая шея в веснушках еще не перестали волновать его.
— Я ничего не забываю,— сказал он.— Не бойся, сдержу обещание. Можешь быть спокойна.— Полузакрыв глаза, он смот-
рел на нее сквозь длинные черные ресницы.
Ей не понравилось, что он ее так разглядывает.
— Прекрасно, Чарли,— сказала она,— вот и выполни свое обещание сегодня, пока я не ушла.
Руни сразу насторожился.
— Не надо так на меня давить, Юнис,— сказал он.— По правде говоря, сейчас у меня вообще нет денег. Будут только на следующей неделе. И тогда я тебе обязательно дам.
— Но ты обещал...
— Пойми, Юнис,— терпеливо сказал Руни,— всю эту неделю я только и делал, что кого-то подмазывал.— Он мрачно взглянул на Санни Андерсона.— Снова надо было министру дать. И, скажу тебе, немало. Это как скоротечная чахотка. С каждым днем все хуже. Кое-кому из полиции тоже надо было сунуть. Да еще один политикан сказал, что собирает на благотворительные цели. Вернее всего, собирает он на самого себя. Этим только подавай. Нашли дурачка.
— Но ты сказал...
— Послушай, Юнис, почему ты хоть раз не можешь потерпеть?.. — Руни снова покосился на Андерсона и добавил:— И нечего тебе удивляться — не всегда же у меня есть наличные.
— Хозяин прав, Юнис,— сказал Санни.
— Все равно у тебя денег уйма, Чарли,— сказала она, твердо решив добиться своего. «Последний дурой буду, если упущу»,— твердила она себе. Вот дождется, что надоест ему и он ее бросит,— останется тогда без гроша. Не жить же ей всю жизнь, как сейчас. Юнис надеялась еще выйти замуж и обзавестись, как все порядочные люди, своим домиком в предместье. Скопит денег и купит дом.
— Но почему я должна ждать, Чарли?
— Ты не понимаешь, Юнис... — Руни начинал злиться.— Женщины вообще ничего не понимают. Только и знают, что пускать деньги на ветер...
Юнис тоже начала злиться.
— А чего ты так дрожишь над ними, Чарли? Заберешь с собой в могилу?
Руни впился в нее глазами. Он был суеверен и подозрителен. Вдруг он вскочил с кресла и направился к ней своей изящной походкой балетного танцора — высокий, гибкий, с красиво посаженной головой на сильной шее.
— Я не хочу больше спорить с тобой,— сказал он.
— А я вот возьму и не уйду,— поддразнила его Юнис, но на самом деле она испугалась.
— Хочешь лягавой заделаться? — спросил он, глядя на нее страшным взглядом.— Кто-то тебя подучил, да? — добавил он с одержимостью сумасшедшего.
— Ты что хочешь сказать — что я тебя продать могу? — щеки у Юнис пылали.
Руни огляделся со смущенным видом, словно сам устыдился своих подозрений.
— Я пошутил, Юнис,— сказал он, но страх, который часто мучил его, не прошел.— Тебе не надо было об этом говорить,— добавил он, боясь даже повторить страшное слово «могила». Он повернулся к Андерсону.
— Ну скажи, Санни, можно такое говорить, а? — спросил он ворчливо.
— Признаться, Чарли, женщин я никогда не мог понять,— дипломатично ответил тот.— Язык у них не тем концом подвешен, что ли, сами не знают, что говорят.
— Ну, положим, я и мужчин знаю, что не лучше баб,— сказал Руни.
— И то верно, Чарли,— поддакнул Санни.
— Если вы кончили меня обсуждать, я пойду,— холодно сказала Юнис.
Она направилась к двери. Бросившись за ней, Руни быстро нагнал ее.
— Не устраивай сцены,— просительно сказал он. Она обиженно молчала. Зазвонил телефон. Руни вернулся столу и поднял трубку.
— ...Полиция! Всюду!.. — проговорил он, побледнев. Возле стола тревожно зазвонил сигнальный звонок.
— Облава,— сказал Руни. Он сверкнул глазами на Санни Андерсона.— Неплохая публика, ходячая добродетель, а, Санни? Видно, у тебя в глазах помутилось.
Послы 'тлись голоса. Все трое напряженно прислушивались. Голоса становились все громче. Кто-кто крикнул:
— Сыскная полиция! Телохранитель открыл дверь.
— Я смываюсь, босс,— крикнул он.— Всех хватают. Пробрались через крышу и черный ход... И в клубе уже давно сидели.
Он захлопнул дверь и побежал по коридору. Слышен был топот его ног.
— Куда он бежит? — спросил Руни.— Прихлопнут идиота. Потом надвинулся на Санни Андерсона.
— Не заметил ни одного лягаша, а, Санни? А они тут еще днем засели. Ели и пили, ели и пили! — в бешенстве повторял он.— И будь я проклят, если они заплатили.хоть один фунт. Гады! — прошипел он Санни в лицо.
Но какой-то кусочек его мозга оставался спокойным. Чего здесь нужно сыскной полиции? Кого надеется взять старший инспектор Филдс? От силы одного-двух каторжников, которых он мог бы сцапать и без облавы. Тогда к чему все это представление? Нет, тут что-то неладно, думал Руни. В нем все больше росла уверенность, что дело серьезное, какая-то новая опасность. И снова на него нахлынули подозрения: не пригрел ли он врагов в своем собственном доме. Никому нельзя доверять...
— Так ты, значит, не разглядел, что эти типы — фараоны? — спросил он, пристально глядя в глаза Андерсону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29