Правда, Браммел ни разу не дал повода для каких-либо подозрений; он никогда не строил козни ни против начальства, ни против подчиненных, никогда не вмешивался в служебные склоки. Словно для того, чтобы скрыть свои мысли, Филдс сказал с подчеркнутым дружелюбием:
— Они будут довольно глупо выглядеть, Стюарт, если и вас причислят к безмозглым силачам.
— Чем черт не шутит, может, у меня и есть что-то в голове, — сухо ответил Браммел.
— Может, и есть, — в тон ему поддакнул Филдс. Браммел, который обычно подозревал всех и вся, ни на секунду не усомнился в искренности Филдса. Он продолжал разговаривать со своей обычной фамильярностью.
— Не надо слишком серьезно относиться к этой кампании против нас, Фрэнк. Лучше всего их просто игнорировать. Тогда они нас станут расхваливать на все лады. Беттери напишет милую статейку о вас. Этакий дружеский очерк о деятельности старшего инспектора.
— Боюсь, что этого не случится. Слишком далеко зашло. Браммел поглядел на него: неужели он так наивен? Впрочем,
все может быть. Возможно, именно этой своей честной простотой Филдс ему и нравился, насколько Браммелу вообще мог кто-нибудь нравиться.
— Владельцы газет не лучше политиканов, Фрэнк, — сказал он. — Тоже стараются побольше денежек добыть, — по губам его скользнула улыбка. — Так же как и все мы.
Филдс не улыбнулся. Вот этот цинизм и заставлял его сомневаться в Браммеле.
Они закончили осмотр крыльца и вернулись в холл. Там их встретил сыщик Хэгерти, который только что вышел из спальни убитой. Хмурый, немного сутулый, он шел осторожным кошачьим шагом. Говорил он с предельной точностью. С туалетного столика все сброшено, много признаков того, что в спальне происходила борьба. Повсюду пятна крови, у изголовья дивана большая лужа крови. Похоже, какой-то грабитель проник в дом и убил ее. Филдс, чуть наклонив голову, жадно ловил каждое его слово. Он явно оживился.
— Пойдемте-ка посмотрим, Стюарт,— повернулся он к Браммелу.
— Это мы нашли в комнате, — сказал сыщик Хэгерти, протягивая Филдсу аккуратно перевязанную пачку писем.
Старший инспектор полез в верхний карман пиджака за очками. Вынув, наконец, футляр и надев очки, он бросил на письма быстрый, нетерпеливый взгляд и тут же засунул их в оттопыренный нагрудный карман, и без того набитый всякими бумагами и документами.
— Не думаю, чтобы они представляли какой-то интерес, — сказал он Браммелу.
Не заметив удивленного лица Браммела, Филдс направился к спальне, дверь в которую находилась в глубине холла. Браммел последовал за ним. Он удивлялся, почему Филдс не обратил никакого внимания на письма. Так непохоже на шефа — отмахнуться от того, что могло оказаться ключом к раскрытию преступления.
VIII
На широком черном диване с сиреневыми подушками лежала убитая женщина. Два полицейских фотографа делали снимки трупа, третий фотографировал опустошенный туалетный столик и опрокинутые старинные стулья. Возле него эксперты на коленях брали пробу с пятен крови на голубовато-сером ковре. За диваном, в гардеробной, которая напоминала большой стенной шкаф, сыщики разглядывали платья и белье покойной миссис Тайсон. У широкого окна, из которого видны были сад и улица, еще один сыщик осматривал фиолетовые бархатные портьеры — нет ли на них следов крови. В дверях, держа за уголки большой белый носовой платок, стоял сыщик Джо Макгарри — длинный, взлохмаченный молодой человек.
Филдс и Браммел вошли в комнату.
— Вот, подобрал возле двери,— сказал Макгарри, отдавая платок Филдсу.
Филдс и Браммел, осторожно ступая между опрокинутыми стульями и стараясь ничего не коснуться, прошли к гардеробной. На убитую они взглянули мельком, будто труп не имел никакого отношения к их пребыванию здесь.
Внутреннее убранство домика произвело на Браммела большое впечатление. С видом знатока он остановился пощупать бархатные портьеры.
На другом конце комнаты Филдс разговаривал с сыщиком Дином, опытным пожилым работником.
— Мы не нашли ее драгоценностей, страший инспектор. Ни одной вещички, — говорил Дин.
— Но хоть часть она должна была хранить здесь, — сказал Филдс.
— Там, где их обычно держат женщины, нет ничего, — ответил Дин.
— Неужели снова он? — высказал догадку Филдс. — Конечно, драгоценности могут обнаружиться каждую минуту. —
В голосе его звучало сомнение. — Кое-что она должна была держать в спальне... А самые ценные — в банке. Мы скоро все выясним. — Он твердо взглянул на Дина. — Еще раз обыщите комнату. Каждый закоулочек, Дин. Филдс повернулся к Браммелу.
— Пойду осмотрю дом, Стюарт.
— Я еще немного задержусь здесь, — сказал Браммел. — Потом пойду на кухню.
Филдс отправился в гостиную. Возле письменного стола сыщики подбирали с пола бумагу и письма. По обе стороны от стола находились вделанные в стену книжные полки.
Увидев Филдса, сыщики вытянулись и стали докладывать. Из всех ящиков стола содержимое было вытряхнуто на пол, всюду валялись бумаги. По-видимому, из стола ничего не было взято, кроме, быть может, двух-трех писем. Похоже было, что преступник искал что-то определенное.
— Может, какое-то письмо, — предположил один из сыщиков. Филдс в раздумье посмотрел на него.
— Я начинаю думать, что преступник искал драгоценности, — сказал он.
Филдс оглядел комнату. Дверь в глубине выходила в короткий коридор, который вел к ванной.
— Очевидно, он проник сначала сюда, не нашел того, что искал, и направился в спальню... Если это похититель драгоценностей, мы скоро в этом убедимся. Одна из его особенностей: он всегда выбрасывает футляры... Надо обыскать весь дом и участок. А может быть, и соседний участок...
Оставшиеся в комнате сыщики продолжали поиски потайных сейфов.
«И что только люди находят в такой мазне?» — думал Филдс, покидая комнату, на стенах которой висели картины, изображавшие розовые квадраты и голубые треугольники или вытянутые нелепые фигуры, олицетворяющие страх — порождения ночных кошмаров и истерии.
Филдс направился по следам преступника. Подойдя к двери ванной, он остановился, не поверив своим глазам, — перед ним блестела вделанная в пол черная ванна, а плафон над ней отбрасывал мертвенно-белый свет.
— Ну и ну! — сказал он Филберту и эксперту по отпечаткам пальцев, пожилому сержанту сыскной полиции Райту, который возился на подоконнике с кисточкой, порошком и лупой. — До чего они только не додумаются! Мерзость какая!
У Филдса начало складываться плохое мнение об этом элегантном, ультрасовременном доме; здесь пахло безнравственностью. У Филдса была своя теория: там, где бе'знраственность, — быть преступлению.
— Вы только посмотрите, Брюс, — черная ванная! — Филдс был явно шокирован, словно речь шла о шабаше ведьм.
Но Филберта не интересовали ни цвет ванны, ни обстановка — он считал, что все это не относится к делу; ему не терпелось продолжать расследование.
— Райт не нашел никаких отпечатков, — сказал Филберт. — Значит, убийца — профессионал. Был в перчатках... Зато он обнаружил одинаковые следы в двух направлениях. Должно быть, убийца проник в дом и вылез обратно через это окно.
— Постараюсь сделать снимки следов, шеф, если удастся, — сказал Райт.
Райту было жарко в темно-синем костюме.
— Преступнику не надо было взламывать окно — оно было открыто, — пояснил он, играя брелоками на цепочке часов, которая тянулась по его жилету.
Пока Филдс разлядывал подоконник, Райт привел доводы в подтверждение своей догадки.
Ясно было, что эксперт прав. Но Филдс почему-то почувствовал разочарование. Его больше бы устроило, если бы эксперт сказал, что окно было взломано.
Райт снова занялся осмотром, а Филберт вышел вслед за шефом в коридор.
— Биби я отправил к нам, сэр,— сказал Филберт.— Что-то он темнит.
Он уставился на шефа своими маленькими бегающими глазками.
— Я считаю, что это работа Бирюка, — сказал он. Филдсу было приятно, что старший сыщик самостоятельным
путем пришел к тому же заключению, что и он.
— Правильно сделали, что отправили Биби к нам, Брюс, — похвалил его Филдс.
Сейчас он еще больше утвердился в своем мнении о Филберте: очень старательный сыщик, действует методично и ни одного подозрительного субъекта не выпустит. Филберт ему положительно нравился. Они уже не раз работали вместе, и Филдс очень помог молодому человеку сделать карьеру. Несмотря на обвинения, что Филберт применял насилие над заключенными и «выколачивал» показания, Филдс отстоял своего протеже перед комиссаром и полицейским трибуналом. Он был убежден, что Филберт просто-напросто еще одна жертва политической кампании против полиции. А кампанию эту затеяли для того, чтобы: добраться до правительства. Но ведь полиция прежде всего обязана защищать правительство. Филдс не мог забыть, как охотно «Дейли ньюс» подхватывала каждое обвинение против его сыщиков. Он припомнил, как эта газета напечатала на видном месте саркастическое замечание одного королевского адвоката, что Филберт страшно медлителен, когда ему приходится отвечать на вопросы, зато с поразительной быстротой пускает в ход руки. Опорочить добросовестного и бесстрашного офицера полиции было в глазах Филдса тяжким преступлением. Эта газетная кампания, несом-
петь не мог осведомителей и, насколько возможно, избегал иметь с ними дело. Однако без них не обойтись — это неприятная необходимость. Филдс радовался, что не он, а Браммел их хозяин.
X
Довольно улыбаясь, Филдс вошел в кухню, где Браммел, стоя возле буфета в маленькой нише, изучал пачку счетов. Он поднял голову и взглянул на шефа.
— Я слышал, у вас уже есть определенная версия, Фрэнк?
— Более или менее. А что, вы не согласны?
— Нет, почему же?
— Так что же вас беспокоит?
— Да ничего, — сказал Браммел. — Но есть две-три детали, которые требуют выяснения...
Филдс оглядел кухню. Ниша была выкрашена в канареечный цвет. Горшочки с декоративными растениями на подоконнике возле мойки и стенного шкафчика были красные — в тон красному узору на занавесках. На скамье под шкафчиком стоял серебряный поднос с неполным графином вина, двумя рюмками и тарелочками с несвежими закусками и высохшими маслинами.
— Мне такая кухня даром не нужна, — сказал Филдс. — Предпочитаю старомодную — как-то оно приличнее.
Браммел улыбнулся.
— Тут было уютное гнездышко, — сказал он. — Домик любви... Какой-то счастливчик проводил здесь немало времени.
— Вот как? — удивился Филдс.
— Взгляните на эти счета, — Браммел взял пачку бумажек с буфета. — Она покупала на двоих. И заметьте, все самое дорогое. Пока Филдс разглядывал счета, они молчали.
— Пожалуй, вы правы, Стюарт, — сказал наконец Филдс.— Она, наверное, часто у себя принимала...
— Если вы приглядитесь, Фрэнк, вы увидите, что продукты для завтрака она тоже покупала на двоих. Судя по счетам из бакалейной лавки.
Филдс снова углубился в счета.
— Да-а, — медленно протянул он.
Старший инспектор и его помощник поглядели друг на друга так, как обычно сыщики глядят на незнакомых людей — испытывающим, подозрительным взглядом.
— Войдя в этот дом, я сразу понял, что у нее был любовник, который проводил с ней много времени, — сказал Браммел. — Как искусно, она свила это гнездышко! Ей хотелось доставить удовольствие не только себе.
— Неужели вы всерьез думаете, что она обставила бы дом иначе, если бы делала это для себя одной?
— Конечно, нет. Но все же было бы немножко иначе. Возьмите хотя бы спальню...
— Эти рассуждения нас ни к чему не приведут, — с суровым выражением лица прервал его Филдс. Он не любил говорить о спальнях, если это не имело прямого отношения к делу; в данном случае это не имело отношения, он был уверен. — Обратимся к фактам, Стюарт. Что вы обнаружили?
Браммел обернулся и указал на серебряный поднос на скамье.
— Взгляните, Фрэнк, — сказал он.
— Я уже видел. В чем дело?
Они подошли к скамье и стали разглядывать высохшие закуски и маслины на подносе.
— Вот доказательство, что она кого-то принимала в тот вечер, — сказал Браммел. — И притом мужчину...
— Почему мужчину? — быстро спросил Филдс.
— Для женщины она приготовила бы пирожные. Филдс насмешливо улыбнулся.
— Более того, Фрэнк. Судя по этому ужину, она принимала любовника. Посмотрите, особых блюд тут нет, ничего необыкновенного. Закуски, которые она приготовила, — для хорошо знакомого человека. Интимный ужин.
— Но в последний момент ее гость мог не прийти, — ответил Филдс. — С таким же основанием вы можете предположить и такую возможность. Право же, все это не имеет значения.
— Не могу с вами согласиться, Фрэнк. Зачем ей заранее готовить такой незамысловатый ужин? Что в нем особенного? Проще предположить, что она приготовила его, когда гость был уже в доме.
Фрэнк пожал плечами.
— Вот что, Фрэнк, — продолжал Браммел, — мне кажется, надо самым тщательным образом проверить все ее знакомства.
— Продолжайте, Стюарт, — сказал Филдс. — Но пока что у вас нет никаких доказательств того, что в доме побывал кто-то еще, кроме вора.
— Здесь мог побывать хоть десяток людей...
— Вздор, Стюарт.
Филдс перечислил уже установленные факты. В дом забрался вор, он украл драгоценности миссис Тайсон. Сколько он унес, еще не известно, но на данной стадии расследования это не имеет значения. Вор вел себя необычно: он применил насилие. Но это легко объяснить. Никогда раньше его не заставали на месте преступления. Очевидно, миссис Тайсон вошла в дом как раз в тот момент, когда он шарил на ее туалетном столике.
— Прекрасная версия, — сказал Браммел, — но факты ее не подтверждают, Фрэнк. Окно в ванной комнате было открыто — значит, она никуда не уходила.
— Она могла выйти совсем ненадолго, — сказал Филдс. — Ну хорошо, допустим, вы правы, Стюарт,— продолжал он,— но вы же не станете отрицать, что в спальне она появилась неожиданно и застигла вора врасплох.
— А как же тогда ваше предположение, что он вначале рыскал в гостиной? — спросил Браммел. — Она бы обязательно услышала шум и пошла посмотреть, в чем дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29