Наше судно мерно двигалось на юго-запад. Звезды, вначале казавшиеся лишь огоньками в темном небе, проступали все отчетливей, словно дорожные знаки Вселенной, ожившие небесные создания. Я не мог заснуть даже после вахты у штурвала. Оставшись в рубке, я читал книгу об индейцах майя и ждал восхода солнца. Оно появилось в сопровождении стайки дельфинов, резвившихся перед самым носом корабля.
Когда солнце взошло в третий раз, на горизонте появились очертания прибрежных зданий острова Ки-Уэст. Я думал только о том, что, должно быть, пережил в подобный день на подобном острове на Багамах Колумб. Хотя мои два с половиной дня в море никогда не сравнятся с подвигом Адмирала Океанов, я чувствовал в нем родственную душу. Для меня это было целое достижение. Подумать только, ведь мы оставили позади гигантское количество соленой воды. Талли Марс и его верный конь пересекли Мексиканский залив. Ки-Уэст чуть не поглотил меня, как одна из тех черных дыр Вселенной, что засасывают все и вся. День начался с бегства от полицейского. Он гнался за мной по пляжу, куда я отвел Мистера Твена на утреннюю пробежку. Потом я прокатился на паровозике по старому городу, выслушал уйму историй о невероятных событиях, происходивших на этом острове, осмотрел великолепные старые дома морских капитанов и богатеньких мародеров, грабивших разбившиеся здесь суда. Признаться, после всего у меня возникло мимолетное желание покинуть капитана Кирка с его «Карибской душой» и испытать удачу в этом пиратском городке. И хотя я отправился в Мексику, меня не покидало странное ощущение, что Ки-Уэст еще возникнет на моем горизонте.
Через два дня мы снялись с якоря у форта Джефферсона – напоминания о временах Гражданской войны на островах Драй-Тортугас. Мы готовились к большому прыжку через Мексиканский Залив на полуостров Юкатан.
Понятное дело, лошадь, разгуливающая по носовой палубе креветочного траулера посреди океана, не могла не привлечь внимания. Я уже начал привыкать к визитам местных любопытных рыбаков, но тут появился этот парень. Он подгреб к нам в шлюпке от большого катера и забрался на борт.
– Ты словно из той песни Лайла Ловетта, – сказал он.
Я тут же узнал Вилли Сингера. Он был одним из моих любимых музыкантов, и его песни помогли мне скоротать парочку довольно суровых зим в Вайоминге.
В отличие от большинства эстрадных артистов, Вилли Сингер становился популярнее по мере того, как старел. Правда, он не очень-то пекся о славе. Он по-прежнему писал отличную музыку, но на первые полосы газет попадал благодаря другим своим подвигам. Они-то и помогли ему сколотить состояние.
На пятом десятке он вдруг занялся серфингом, влюбился в это дело и проводил большую часть свободного времени на доске в погоне за волной. Между делом Вилли Сингер вложил деньги в поиск затонувших сокровищ и даже сам принял участие в экспедиции. На Филиппинах они нашли испанский галеон, следовавший из Манилы в Перу по древнему Жемчужному пути. Корабль вез самый большой из обнаруженных до сих пор грузов старинного черного жемчуга и китайского фарфора. Кроме того, на борту оказалось несметное количество золотых слитков, изумрудов и, разумеется, мечей, пушек, медальонов и инкрустированных драгоценными камнями распятий.
История попала в заголовки газет по всему миру. Я отчетливо помню фотографии Вилли в журнале «Лайф». Вот он сидит на палубе спасательного судна с гитарой в руках и поет команде. А вот – стоит на постаменте из слитков золота с затонувшего корабля. Вокруг люди в купальных костюмах с винтовками М-16 на плечах.
Если бы я искал для себя современного героя, им стал бы Вилли Сингер. Все всяких сомнений. А потому, увидев его в маленькой шлюпке, покачивающейся на волне, и с линем в руках, я просто обалдел. Он очень заинтересовался Мистером Твеном на палубе и спросил меня, что делает лошадь на креветочном траулере.
Поначалу я лишился дара речи, но в итоге умудрился выдавить из себя какую-то ерунду. Вилли рассказал мне, что приехал сюда делать фотографии на обложку своего альбома и до смерти соскучился по свежим креветкам.
Я выразил сожаление, что наше судно не оснащено для ловли креветок, и взамен предложил большого морского окуня, которого заколол острогой еще днем. Мы заключили сделку: я отдал окуня, а он поставил автографы на дюжине кассет, имевшихся у нас на борту.
Через пару часов мы ужинали на берегу с Вилли и командой фотографов. Вилли играл на гитаре, пел и рассказывал удивительные истории о том, как нашел сокровище. Как подтверждение он вытащил из кармана рубашки жемчужину размером с катышек жевательной резинки и пустил ее по кругу. Каждый оглядел ее и потрогал.
Я мог бы слушать Вилли до рассвета, но капитан Кирк сказал, что на сегодня хватит. Нас ждал прилив и путешествие длиной в пять сотен миль.
Я попытался заснуть, но тщетно. Я лежал с открытыми глазами и размышлял об испанских судах, бороздивших вот эти самые воды, где мы сейчас стояли на якоре. В свое время на рифах островов Флорида-Киз они рассыпали уйму драгоценностей. Похоже, охотник за сокровищами – не такая уж плохая работенка. Наконец я уснул, хотя в голове моей вертелись тысячи вопросов, которые я так и не задал Вилли Сингеру.
На следующее утро мы подняли якорь, завели двигатель, поставили кассету с записями Вилли (на удачу) и отправились в путь. Мы пересекали Мексиканский Залив, а я все грезил о Жемчужном пути. Надо обязательно включить его в список мест, где стоит побывать.
В первый раз я увидел Пунта-Маргариту на карте под заостренным грифелем кедрового карандаша капитана Кирка. Он учил меня прокладывать курс и переводить градусы широты и долготы в мили. Под его присмотром я положил линейку вдоль линии курса, идущей от форта Джефферсона (где мы сейчас и находились) до мыса Сан-Антонио на западной оконечности Кубы. Далее линия шла до южной оконечности Юкатана, потом пятьдесят миль к югу от Тулума, огибала крошечный полуостров Пунта-Альен и заканчивалась на небольшом островке в форме крокодила. Хвост указывал на северо-восток, на высотки и отели Канкуна, а широко раскрытые челюсти – на юг. Между ними шел глубокий канал, окаймленный мангровыми зарослями и отмелями. Остров назывался «La piedra del cocodrilo», или Крокодиловый Камень. Пунта-Маргарита была носом этого крокодила.
По словам капитана Кирка, так окрестили это место индейцы майя. Испанцы оставили название, изменив своей привычке перепомазания и переименования каждого уголка в Новом Свете в честь католических святых и мучеников. На первый взгляд Крокодиловый Камень представлял собой воплощенное великолепие джунглей. Пальмовые рощи, кристально чистая вода и песчаные пляжи заставили первых европейцев поверить, что они в раю. Но очень скоро завоеватели обнаружили, что за прекрасным фасадом острова таилась тьма-тьмущая всяких ядовитых рептилий, пресноводных и морских крокодилов, крупных кошек, огненных муравьев и тучи москитов. Прибавьте к этому стихийные бедствия, свойственные этим широтам, – ураганы, землетрясения и периодические столкновения с метеорами, – и вот этот крохотный кусочек рая уже превращается в ад кромешный.
Индейцам майя потребовался не только упорный труд, но и искусство магии, чтобы посреди всех этих красот и опасностей создать цивилизацию. Испанцы же вторглись на эту землю, прокладывая себе путь огнем и мечом. Успех оказался лишь временным. Поэтому пираты и спасшиеся после кораблекрушения матросы, в итоге основавшие и назвавшие деревню Пунта-Маргаритой, подошли к делу более практично: они научились сосуществовать с дикой природой.
Во времена племенных войн, европейских завоеваний, восстаний за независимость и прочих перипетий истории о Крокодиловом Камне напрочь забыли, оставив его тем, кто осмеливался там жить. Никто никого не приезжал искать на Крокодиловом Камне.
Пунта-Маргарита всегда была прибежищем пиратов. Его основали еще во времена Черной Бороды, скрывавшегося в этих водах в XVIII веке. Индейцы научили его проходить по тайному каналу, и многие годы он прятал здесь свое судно. Если бы тогда выпускали путеводители, о Пунта-Маргарите писали бы что-нибудь в таком духе:
НЕ ПРИБЛИЖАТЬСЯ!!!!!
КРОКОДИЛЫ, ПИРАТЫ, ЯДОВИТЫЕ ЗМЕИ И ВРАЖДЕБНЫЕ ТУЗЕМЦЫ!!!!!
Черная Борода покинул эти воды и встретил свою смерть в Америке, на реке Джеймс. Там его убили и обезглавили. Основал деревню Пунта-Маргарита совсем другой пират – Жан Лафитт. Когда его провозгласили героем битвы за Новый Орлеан, он решил завязать с преступным прошлым, но бизнесменом оказался никудышным. Вскоре он переехал в Галвестон и вернулся к прибыльному и хорошо знакомому ремеслу: стал захватывать и грабить корабли в Мексиканском заливе. Разделавшись с испанцами, он принялся за суда Соединенных Штатов. Те натравили на него военно-морской флот. Он бежал на юг и успел попасть на Юкатан.
Хотя его штаб располагался на побережье Мексиканского залива близ Джилам-де-Браво, у него имелось множество укрытий, растянувшихся до самого залива Вознесения. Но самым излюбленным убежищем Лафитта был Крокодиловый Камень. Маленькая бухта лежит между двумя мысами и охраняется коварными прибрежными рифами. Лавировать между ними он научился у местных рыбаков майя.
Деревня Пунта-Маргарита возникла как побочный продукт празднования Марди-Гра. Лафитт был вынужден искать приюта в бухте от злого зимнего шторма и не успевал вернуться на север, чтобы там отпраздновать освященный веками Жирный Вторник. Нисколько не смутившись, Лафитт приказал команде соорудить на берегу укрытия и построить большую сцену и платформы на колесах.
Так в деревню пришел Марди-Гра. И остался. После оргии погода улучшилась, и Лафитт добрался домой на Пепельную Среду – первый день Великого Поста. Но в тумане похмелья после Марди-Гра он позабыл на берегу пяток кутил. Бушевавшие в ту зиму штормы помешали ему вернуться в Пунта-Маргариту. Брошенные служители культа вскоре привязались к суровому окружению и послали Лафитту записку. В ней говорилось, что они вполне счастливы и желают остаться на острове.
Лафитт удовлетворил их просьбу. Рыбаки майя, сушившие на пляже рыбу, быстро прониклись любовью к новоприбывшим и добру, попадавшему им в руки благодаря пиратскому ремеслу.
Жан Лафитт провел последние годы жизни – уже старым, но богатым и счастливым пиратом – на волшебных берегах Юкатана. Его похоронили в песке под насыпью из раковин моллюсков и пальмой на берегу залива Кампече. Не меньше его оплакивали и в Пунта-Маргарите.
Жизнь продолжалась, лучшие дни пиратской братии остались позади. Маргаритянцы скооперировались с индейцами и взялись за ремесло грабителей потерпевших крушение судов, эту экономическую артерию любого города или деревни, от которой до коралловых рифов рукой подать. Все было просто: они ждали, пока очередное судно сядет на риф, что, кстати, случалось с удивительной регулярностью на протяжении почти сотни лет, а потом грабили его.
Грабеж давал вполне приличный доход местным жителям, наживавшим и спускавшим деньги одинаково легко. Уж они-то умели хорошо жить. Построили даже оперу, куда частенько наведывались великие певцы со всего мира. Стоило с дозорной вышки раздаться крику «Крушение у берега!», как от рифа и обратно начинали сновать быстрые лодки.
Поскольку в самой деревне достойной прачечной не имелось, наиболее состоятельные грабители посылали свое белье в Новый Орлеан на ходившем по расписанию судне.
Но рано или поздно все хорошее подходит к концу. Навигационная техника совершенствовалась, крушения случались все реже, и с появлением разметки канала деньки мародерства канули в лету. Опера сгорела, а прачечное судно затонуло. Пунта-Маргарита снова превратилась в обычную рыбацкую деревушку, а ее жители вернулись к менее гламурной жизни и стали ловить омаров, морских окуней и люцианов, живших под рифом – в отличие от кораблей, на него наскакивавших.
Капитан Кирк нашел Пунта-Маргариту в ходе своего первого плавания по коварному каналу. Он пробирался на юг к местам ловли креветок около Гондураса. Огибая западную оконечность Кубы, он попал в шторм и случайно наткнулся на пару рыбаков в маленькой лодке. Суденышко швыряло из стороны в сторону. Чудом ему удалось перебросить им линь, и не успели их втащить на борт «Карибской души», как лодка затонула.
После того как в окоченевших рыбаков влили достаточно кофе и шоколада, они рассказали, что живут в деревне Пунта-Маргарита. Кирк сказал, что слыхал о ней, но никогда не был там из-за окружавших ее предательских рифов. Рыбаки пообещали провести его через канал, если он отвезет их домой.
Они уже собирались пришвартоваться к острову, как на песчаную улицу вдоль берега вышла похоронная процессия. Жрец ненароком поднял глаза и, увидев на креветочном траулере спасенных рыбаков, начал тыкать в них пальцем и чуть с ума не сошел, болтая о каком-то чуде. Судя по всему, рыбаки прибыли домой в самый разгар собственных похорон.
Что ж, для жителей деревни капитан Кирк вернул этих мужчин из царства мертвых. Туземцы провозгласили его героем, он влюбился в это место и начал планировать свои операции по ловле креветок уже с острова. Скоро он сообразил, что заработает больше денег, поставляя на остров товары из Америки, чем выуживая креветок из океана. Он превратил свой корабль в грузовое судно и открыл регулярный рейс между Алабамой и Пунта-Маргаритой.
Когда туристический бум охватил прибрежные города к северу, хорошая дорога стала заканчиваться в Тулуме и Пунта-Маргарита вернулась к натуральному хозяйству. Местные жители были не против. Пусть деревня остается тем, чем была всегда – отдаленным поселением странной смеси детей пиратов, рыбаков-индейцев и случайно попавшего сюда гринго, капитана креветочного траулера.
По моему очень даже подходящее место для ковбоя, палубного матроса и коллекционера произведений искусства в одном лице, ударившегося в бега.
4. Мне снится сон про Колумба
Я лежал в своей каюте и читал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51