Но всему виной моя собственная глупость, – сказал я.
– Я не уверена, что дело в глупости. Вам, мужчинам, свойственен один недостаток: вы часто думаете головкой, а не головой. А может быть, все дело в том, что ты забыл вот это. – Она вытащила из кармана раковину Листера, а потом едва ли не ласково прибавила: – Какова бы ни была причина, суть в одном: как и Одиссей, ты прорвался. Ты все еще здесь.
– Это да. – Трепещущими пальцами я взял раковину.
– Держись этой раковины, хорошо? – прибавила она.
Мы смотрели на сумеречное небо и первые звезды, что проклевывались сквозь черный таинственный занавес Вселенной.
– Подтяни стаксель немного, Роберто! – крикнула Клеопатра. Скорость мгновенно увеличилась. – Теперь все в порядке, мистер Соломон. – Она повернулась и заглянула мне в глаза. – Кажется, удача снова на вашей стороне, мистер Марс.
– Похоже на то, капитан.
– Сынок, я долго живу на этом свете и могу тебе сказать точно: чтобы спасти человека от себя самого, нужна удача. Но больше всего нужны друзья. Возблагодари за них свои счастливые звезды и эту твою ракушку. Они примчались к тебе на помощь потому, что тебя стоило спасти.
– Спасибо, – это было единственное, что я мог сказать.
– Знаешь, мы здесь не просто болтали. Мы обдумывали, как изгнать Тельму из твоей жизни. Сэмми Рэй думает, что она прячет в шкафу парочку скелетов и наверняка не хочет выставлять их на всеобщее обозрение.
Я даже не спросил, что они собирались делать. Я просто хотел тихо выполнять свою работу на судне, какой бы она ни была. Клеопатра продолжала:
– Так что держать тебя вне поля зрения и подальше от неприятностей – теперь моя работа. А твоя работа – помочь мне найти душу маяка. Ты ведь настоящий эксперт.
– Я согласен.
– Мистер Соломон! – выкрикнула она. – Давайте взглянем на карту. Я думаю остановиться в Порт-Антонио. Мистер Марс возьмет штурвал.
Соломон дал мне необходимые указания, и я принял вахту.
– Мы направляемся к Наветренному проливу. Куба с одной стороны, Ямайка – с другой. Постарайся не врезаться ни в ту, ни в другую, – прибавила Клеопатра.
– Есть, капитан – ответил я с улыбкой и положил руки на штурвал.
Я осмотрел весь корабль от бушприта до кормы. Последних лучей заходящего солнца как раз хватило для того, чтобы я смог различить странный объект у нас в кильватере. Я навел бинокль на таинственный предмет. Им оказался длинный черный ствол дерева, покрытый наростами и водорослями. На одном конце бревна торчала веточка чуть больше фута высотой, на кончике которой трепетали на ветру несколько зеленых листьев – ни дать ни взять крошечная мачта и паруса.
Я пробежал пальцами по деревянному геккону на шее, и на ум пришли слова Джонни. Он говорил мне стать семенем и, отдавшись на волю ветров и течений, следовать за песней океана к своему берегу. Пророчество Джонни исполнилось.
До сих пор я думал, что «Потерянные мальчишки» и есть тот самый берег, где я должен пустить корни, но сорняки моего прошлого оказались выше и опаснее, чем я полагал. Эта маленькая ветка-мачта подсказала мне, что я именно там, где должен быть, – поношусь по ветрам времени еще чуть-чуть.
Сходить на берег я пока совсем не хотел, да и «Лукреция» – довольно сносное бревно.
37. Запасная лампочка

Кому: Талли Марсу
Кайо-Локо
Or. Вилли Сннгера
Вануату
Дорогой Талли,
если мои предыдущие письма показались тебе длинными, то знай, что это была просто разминка. Сейчас ты держишь в руках самое настоящее длинное письмо. Задержи дыхание и вытянись под пальмой. Потому что у меня для тебя история.
Кто-то однажды сказал мне, что историй искать не нужно. Они сами тебя найдут. Думаю, именно так со мной и произошло.
Но даю задний ход.
Все началось с нашего отлета из Новой Каледонии, который, разумеется, организовал мсье Парфе.
Одним словом, наш отлет из Французской Полинезии не остался незамеченным. Мы обогнули маяк на Амеди в сопровождении не одного, а целых трех вертолетов и нескольких частных самолетов. Когда я говорил по рации с Парфе (он сидел в одном из вертолетов) и спросил его, что, черт возьми, происходит, он просто улыбнулся, помахал мне через небо и сказал:
– Вилли, Вилли. Неужели ты еще не понял, что французы никогда не ищут легких путей?
– Это еще слабо сказано.
Что ж, если день начинался вот так, я должен был сам догадаться, что по-другому он вряд ли закончится. Парфе упоминал о своем друге в Вануату. Француз посылает меня к человеку по фамилии Уолтэм – естественно, мне стало жутко любопытно.
Мы взяли курс на самый северный остров цепи, Эспириту-Санту, и город Люганвиль. Там и начнутся мои поиски Уолтэма. Если смотреть на карту, архипелаг Вануату очень напоминает Наветренные острова в Карибском море. Разница в том, что в этом уголке мира действующие вулканы куда крупнее.
Погода всю дорогу была отличная. Кроме того, дул легкий попутный ветер, и мы оставались на высоте трех тысяч футов, где воздух прохладнее. Через пару часов над горизонтом показались горные вершины, и мы решили спуститься и взглянуть на них поближе.
Мы легко узнали остров с воздуха. Я читал о нем в своем летном справочнике, и он и вправду оказался похож на маленькую собачку, стоящую на задних лапках. Полет проходил нормально, только нас немного беспокоили сказанные на прощанье слова Парфе:
– Вам понравится Вануату. С 1969 года они никого не съели.
Все системы работали нормально. На первый взгляд нам вроде бы не угрожала возможность свалиться с неба прямиком в кипящий котел. Я сбавил мощность, и мы снизились почти до уровня верхушек деревьев. Показались балдахины тропических лесов, пляжи, заваленные прибитым к берегу лесом, множество пальм, согнутых пассатами. Вереница островов уступила место открытым водам пролива Бугенвиль. Пушистые кучевые облака говорили о том, что впереди большая земля – это был Эспириту-Санту.
Мы пролетали над историческими для гидропланов водами. После неожиданной атаки на Перл-Харбор и быстрого завоевания Филиппин здесь разгорелась война. Шло сражение за Австралию и Новую Зеландию. Вот тут-то пешки в этой шахматной партии – Соломоновы острова и «амфибии», кружащие над ними, – внезапно приобрели стратегическое значение. Гавани и бухты Эспириту-Санту за одну ночь превратились из сонных портов в базы для ВМФ США, который бился за острова Гвадалканал, Тулаги и Саво. На одном только Эспириту-Санту было расположено восемь военных аэродромов и несколько эскадрилий тяжелых амфибий. После всех этих лет, думал я, остался ли там хоть след гидропланов? Очень скоро я получил ответ на свой вопрос.
Эспириту-Санту, видно, кажется коренным жителям слишком уж католическим названием. Они называют и остров, и его главный город Люганвиль просто «Санту».
– Ноябрь 928WC, говорит Санту. Добро пожаловать. Добро пожаловать, – раздался взволнованный голос диспетчера, дававшего нам инструкции по посадке, пересыпанные комплиментами самолету.
После приземления «Летающую жемчужину» направили в отдаленный уголок аэропорта, где нас встретили таможенник, полицейский и съемочная группа местного телевидения. Операторы тут же нацелили на самолет свои камеры. В отличие от делегации, встречавшей нас в Новой Каледонии, откуда нас бы скорее всего депортировали, не спаси Парфе положение дел, чиновники Вануату оказались вполне милыми людьми. Они задавали вопросы о самолете и просили у меня разрешения сфотографироваться на фоне «Летающей жемчужины».
Когда они спросили, что мы здесь делаем, я просто сказал:
– Мы тут проездом. Летим в Гонконг.
Никто даже бровью не повел. Они проштамповали наши документы и паспорта, я заплатил пошлину, и мы все улыбнулись в камеру.
Обстановка была такой дружелюбной, что у меня появилось искушение спросить об Уолтэме. Но чутье подсказывало мне придержать язык. Жара не располагает к долгим церемониям, и потому торжественная встреча завершилась за какие-то пять минут. Я сказал команде, что мы останемся на ночь, и если мне не удастся связаться с мистером Уолтэмом, последуем нашему первоначальному плану: сначала летим на Соломоновы острова, затем на Филиппины, а оттуда уже в Гонконг.
Я отнес топливный заказ на вышку аэропорта, и мне сказали, что бензовоз будет через пару минут. Я скрестил пальцы на удачу и нырнул под крыло «Летающей жемчужины» – хоть какая-то тень – молясь, чтобы грузовик действительно приехал. К нашему удивлению, он показался через считаные минуты.
– Я – Джо Керосинщик! – раздался веселый голос из открытого окна бензовоза, остановившегося перед левым крылом. – Добро пожаловать на Вануату. Прекрасный самолету вас. Мы теперь такие нечасто видим.
Это был низенький человечек без передних зубов, из-под замызганной бейсболки с надписью «Доджерс» выбивались мелкие завитки черных волос. Он был одет в широкие длинные шорты и футболку с изображением Боба Марли. Он мне уже нравился.
– Могу я тебе чем-нибудь помочь, брат? – спросил он.
– Привет, Джо Керосинщик. Я капитан Уилл, и мы счастливы, что оказались здесь. Сможешь раздобыть тыщонку галлонов топлива для этой старушки?
– Не вопрос, брат. Все продумано. У меня тут авиатоплива хоть отбавляй, – сказал он с широченной беззубой улыбкой.
– Тогда давай заправляться! – крикнул я, залезая на крыло.
Оглядев аэропорт, я убедился, что присутствие здесь полумиллиона американских солдат, моряков и морских пехотинцев шестьдесят лет назад не прошло бесследно для города.
Пока мы заправляли самолет, Джо старался скрыть свое любопытство, но я узнаю фаната самолетов за милю. Когда мы закончили, я расплатился и пригласил его внутрь. Мы прошли через хвостовой отсек, где хранится все наше барахло (от спасательных плотов до рыболовных снастей и досок для серфинга), а потом направились через жилой отсек – кухня и спальные места, все увешано фотографиями – в кабину экипажа.
Джо Керосинщик осмотрелся и сказал:
– Долгий же вы путь проделали.
– И не говори, – согласился я.
Мы вошли в кабину, и он аж присвистнул, увидев все приборы и датчики.
– Давай, садись, – сказал я и указал на место пилота.
Он осторожно пробрался на сиденье, положил руки на деревянный штурвал, уставился прямо перед собой и затих – как в транс впал. Неожиданно он взглянул на меня и сказал:
– Вы из Флориды. Из Пенсаколы.
– Я из Миссисипи, – возразил я.
– Но на этом снимке вы в Пенсаколе, – сказал он с ноткой замешательства в голосе.
– Этот самолет бывал в Пенсаколе много раз.
– Флорида – хорошее место.
– Ты там был? – спросил я.
– Нет, – сказал он. И. немного помолчав, прибавил: – Но я много о ней знаю.
Что-то в том, как он произнес эти слова, заставило меня призадуматься. Шестое чувство хорошо развивается, если проводишь много времени в не столь густо населенных уголках мира, где одно обычно значит другое. Он как будто говорил: «Давай-ка выпьем пивка и поговорим». Так мы и поступили.
Команда поймала такси и поехала за нами в город. Я же ехал по улицам Люганвиля на мопеде Джо Керосинщика, держась за его плечи. Береговая линия походила на декорации к фильму о Второй мировой: бесчисленные ржавеющие ангары, куски прошлого, разбросанные вдоль дороги.
Я пролетел восемь тысяч рискованных миль через Тихий океан, но ни разу не было мне так страшно, как на мопеде Джо, вилявшем между грузовиками, машинами и туристическими автобусами. Наконец мы подъехали к заведению с вывеской «Кулидж-Бар» и остановились.
Это название вовсе не было данью уважения тридцатому президенту Соединенных Штатов. Сомневаюсь, чтобы мистер Кулидж вообще часто наведывался в подобные места. Бар назывался в честь старого пассажирского лайнера – тезки бывшего президента. Во время войны он использовался как военное транспортное судно и затонул у входа в гавань, наскочив на пару установленных американцами же мин. Сейчас его останки облюбовали дайверы.
«Кулидж-Бар» немного напоминал «Искусного рыболова» на Бимини и «Ле Селект» в Сент-Бартс – один из тех прибрежных баров, где любят собираться моряки, летчики, путешественники и заезжие бездельники. В тот вечер в «Кулидж-Баре» присутствовали все из выше перечисленных.
Джо Керосинщик исчез, а через минуту появился уже с парой бутылок пива «Таскер». Мы сели подальше от стойки, выпили, и мои товарищи заявили, что хотят осмотреть город. Мы договорились встретиться вечером за ужином.
Я еще должен был разыскать Уолтэма, и что-то подсказывало, что Джо мне в этом поможет.
Мы взяли еще пару пива. Отец Джо, как и большинство жителей острова, во время войны работал на военно-морской флот США. Он спросил меня, где был я, и я ему рассказал.
– Ты должен посадить самолет в гавани, брат. Устроить воздушное шоу. Местные просто с ума сходят по гидропланам! – возбужденно сказал он и с неожиданным раздражением прибавил: – Ну, кроме некоторых.
Мне, естественно, стало любопытно.
– Что за некоторые? – спросил я.
Джо Керосинщик огляделся и встал.
Давай-ка прогуляемся, капитан Уилл, – сказал он.
Любой нормальный человек вежливо отклонил бы эту просьбу о «прогулке», но я почему-то этого не сделал. В очередной раз удивляясь самому себе, я пошел с Джо.
Миновав китайские магазинчики, кава-бары, магазины, торгующие снаряжением для дайвинга, правительственные здания, мы вскоре очутились в небольшом парке у реки. Джо остановился за гигантским фикусом и, убедившись, что за нами нет хвоста, сказал:
– Ты привез послание от капитана Кида?
– Кого? – спросил я.
– Капитана Кида из Пенсаколы.
– Единственный капитан Кидд, которого я знаю, 5ыл пиратом из Нью-Йорка. Но англичане повесили его триста лет назад, – сказал я.
Джо Керосинщик, похоже, не оценил юмор.
– Есть другой капитан Кид, и он – бог. – В голосе Джо слышалось благоговение. – Капитан Кид был пилотом гидроплана из Флориды. Вы тоже пилот гидроплана из Флориды. Вас послал капитан Кид.
– Я же сказал. Я из Миссисипи.
– Но самолет-то из Пенсаколы.
Я не мог взять в толк, чего он от меня добивается и, чтобы сменить тему, решил задать свой вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51