Но самое необычное приветствие устроила группа мужчин, переодетых в американских солдат. Они выкатили на пляж 40-мм гаубицу и дали пару залпов. Наше судно ответило протяжным гудком.
Я смотрел на все это и думал: «Черт возьми, куда я попал?»
Словно в ответ на мой немой вопрос Джо Керосинщик сказал:
– Мы уже дома, Вилли. Самое время поупражняться в вашем пиджин. На Дальвадо сейчас большой праздник, а вы приносите удачу людям. Подождите и сами все увидите.
Первое каноэ подошло к кораблю, и люди на палубе замахали руками и закричали. Гребцы в каноэ ответили тем же. Некоторые спрыгнули с палубы в воду и поплыли к приближающимся лодкам.
За маленькой армадой подошло десантное судно, и с борта свесилась вместительная грузовая сеть. Команда занялась погрузкой и разгрузкой, не обращая ни малейшего внимания на торжество вокруг. Сам корабль мгновенно превратился в трамплин для ныряния. На палубе заиграла музыка, произошел обмен цветочными гирляндами, и кристально чистые воды лагуны подверглись настоящей бомбардировке из кувырков, сальто и ласточек.
Джо Керосинщик полез на мачту, я последовал за ним. Часто ли тебя встречают как посланника богов на берегах отдаленного южно-тихоокеанского острова? Если ты в Полинезии, поступай как полинезийцы. И я спрыгнул в воду.
Может быть, во мне еще осталось немножко кавы, а может, я просто вспомнил, как нырял еще в школе. В любом случае, я сделал кувырок вперед и эффектно вошел в воду. Когда я всплыл на поверхность, гребцы на каноэ неистово хлопали и пели:
– Кид бок, Кид бок, Кид бок!
Потребуется пара дней, чтобы разобраться, чему они так радовались.
Когда я доплыл до ближайшего каноэ, прекрасная девушка на носу сняла с себя цветочную гирлянду и показала безупречные груди, отражавшие, словно зеркало, два вулканических пика-близнеца. Меня втащили на борт, и она набросила гирлянду мне на шею.
На берегу меня встретило еще больше объятий и цветов, а потом Джо Керосинщик заговорил с собравшейся толпой на пиджин. Когда он смолк, все заголосили и повели меня через деревню к одному из бараков. За нами с Джо шел большой человек с бамбуковой копией винтовки «M1» в руках. На нем не было ничего, кроме двух поясов с патронами и клочка материи, обернутого вокруг пениса. Они с Джо ввели меня в хижину.
Внутри все выглядело так, будто это капсула машины времени, вернувшейся из 1942 года: серый цементный пол, столы казенного образца, двухъярусные кровати, потолочные вентиляторы. На стене висели старые черно-белые фотографии американских моряков, самолетов и воинов-туземцев. В центре красовался увеличенный снимок старой летающей лодки «Каталина». Вдоль крыла вытянулся длинный ряд туземцев, а в середине стоял одинокий белый человек в форме морского офицера.
Я указал на фотографию.
– Капитан Кид? – спросил я Джо.
С торжественным видом он посмотрел на снимок и улыбнулся.
Да, это капитан Кид, – сказал он. – Вот почему мы здесь. – Мгновение Джо стоял, как паломник в Лурде, а потом хлопнул в ладоши. Это Беркли. Он хорошо говорит по-английски. Пока я не вернусь, он твой человек, – и Джо что-то сказал Беркли на пиджин.
– Я твой человек, – повторил Беркли с улыбкой.
– Это твоя комната, – сказал мне Джо. – Отдыхай. Завтра великий день. Я иду к семье. Увидимся позже. Если что нужно, скажи Беркли.
С этими словами Джо Керосинщик отдал честь и исчез в сияющем прямоугольнике дверного проема.
Вместе с Беркли я обошел деревню. Хуакелле несла на себе явные признаки столкновения нескольких культур. Сборные бараки стояли бок о бок с хижинами, покрытыми пальмовыми листьями. Рядом с орудием, которое притащили на пляж к нашему прибытию, на высоком бамбуковом шесте развевался американский флаг.
Еще когда мы летели в Эспириту-Санту на «Жемчужине», я прочел немного об этих островах. Оказалось, что во времена расцвета охоты на китов в Тихом океане на Дальвадо было поселение китобоев и лесорубов. Как обычно, матросы привезли с собой болезни и заразили остров. Туземцы сделали логичную для тех дней вещь – стерли поселение с лица земли.
На противоположном берегу реки виднелись следы тех событий: обугленные сваи причала, несколько выгоревших каменных зданий и кладбище на холме. Я перешел мелкую реку вброд и наткнулся на самодельный памятник из китовых костей на берегу.
Гуляя по кладбищу, я заметил на нескольких бамбуковых крестах английские фамилии, военные звания и надпись «ВМФ США». Надгробия были обложены раковинами и усыпаны свежими цветами. Я спросил об этом Беркли, но он не ответил на мой вопрос.
– Уолтэм все объяснит, – сказал он.
Мою экскурсию по руинам прервал чей-то смех. Выяснилось, что компания ребятишек перешла реку вслед за мной. Они отвели меня на пляж и затащили в воду. Сначала я думал, что мы просто немного поплаваем, но купание превратилось в самый настоящий аттракцион на воде.
Дети изображали самолеты, раскинув в стороны руки-крылья и гудя ртами-моторами. Они беспорядочно носились в мелкой воде, пока один из них что-то не прокричал. Остальные тут же выстроились клином и взяли курс на костяной монумент. Это было так заразительно! Я тоже превратился в самолет и присоединился к эскадрилье для бомбежки. Мы гонялись друг за другом к восторгу толпы, собравшейся на пляже. Снова начали скандировать:
– Кид бок, Кид бок! – Я чувствовал, что все это к чему-то меня приведет, но понятия не имел, что я там найду.
После водно-воздушной потасовки я спросил Беркли, как насчет перекусить, и через пару минут откуда ни возьмись появились девушки с жареными омарами, пои1, нарезанными ананасами и ведром холодного пива.
После обеда я решил последовать совету Джо Керосинщика и вернулся в хижину, чтобы поспать. Закрывая глаза, я вдруг поймал себя на мысли, что если весь мир полетит к чертям, Дальвадо – не такое уж и плохое место. Вполне можно застрять здесь на какое-то время.
Не знаю, как долго я спал, но меня разбудил жуткий грохот. Очнувшись, я понял, что моя двухъярусная кровать движется. Я тут же вспомнил, как лежал в шикарном госпитале в Лос-Анджелесе со сломанной ногой, и вдруг началось землетрясение. Вместо того чтобы позаботиться о пациенте – обо мне то есть, – сиделки запаниковали и выскочили в коридор. Меня они бросили болтаться на растяжке.
Я – существо болотное. Жара, москиты, ураганы – я с ними вырос, так что мне они кажутся вполне естественными. А вот движение земли – нет.
Я вскочил и огляделся. Стены хижины тоже двигались, шум становился все громче. Вдруг все смолкло.
Это просто вулкан, – раздался голос из тени. И это был голос не Джо Керосинщика и не Беркли, если, конечно, пока я спал, они не успели пройти ускоренные курсы английского, – Как все и вся на этом острове, вулканическая активность приходит и уходит. Добро пожаловать на Дальвадо, капитан Сингер. Меня зовут Уолтэм. Я слышал, вы ищете меня.
Не успел я оглянуться, как уже сидел на пассажирском сиденье военного джипа. Уолтэм, верховный жрец карго-культа капитана Кида, ехал по заросшей травой дороге, окаймленной сандаловыми деревьями. К багажнику допотопного автомобиля были привязаны ремнями две очень современные доски для серфинга.
– Я знаю, вы занимаетесь серфингом. Видел ваши клипы и подумал, что вам может прийтись по вкусу эта перемена. Особенно после долгого путешествия из Санту. Это типа миниатюрного Вайкики, только без двух миллионов туристов и небоскребов.
Приглашение покататься на доске и новость, что Уолтэм бывал на Гавайях, только прибавили таинственности, окружающей мое прибытие сюда. Единственное, в чем я был уверен: не стоит задавать слишком много вопросов. Поэтому я просто слушал.
Уолтэм извинился, что не встретил меня сразу по прибытии, и сказал, что у него дел по горло, ведь завтра – День капитана Кида. Когда я спросил его об американских могилах, он, как и Беркли, уклонился от ответа:
– Я понимаю, что вы сбиты с толку, но обещаю, в свое время я все вам объясню. Мне куда проще разговаривать, когда я на пляже или ловлю волну. А вам?
Я сидел и молча разглядывал Уолтэма. Он вовсе не подходил под образ модели с обложки журнала о серфинге. Скорее он был помесью стареющего спасателя и борца сумо. Рост под шесть футов, кожа оттенка кофе с молоком, круглую лысину обрамляли светлые кудрявые волосы. Он был одет в камуфляжные шорты и безрукавку, каждый видимый дюйм его кожи от шеи до лодыжек покрывали татуировки.
Руки и плечи Уолтэма были мускулистыми, но внушительное брюшко говорило либо о склонности к полноте, либо о любви к пиву. В правой руке он держал здоровый косяк, казавшийся естественным продолжением руки. На жизнь он смотрел сквозь пару зеркальных «Рэй-Банов». На шее висела нитка с зубами акулы и черными жемчужинами, а из-за пояса торчал автоматический пистолет 45-го калибра.
Кем бы он ни был, он явно был здесь главным, и я понял, что его надо слушаться. Я не знал, что я делаю на Дальвадо. Серфинг – значит серфинг, почему бы и нет.
Мы выехали из-под балдахина деревьев, и перед нами раскинулся океан. Дорога бежала параллельно белому песчаному пляжу вдоль подветренного берега до мыса вдалеке.
Уолтэм включил радио и пел вместе с каким-то полинезийцем. Я хотел задать тысячу вопросов, но вести себя как суетливый белый человек мне не хотелось. Поэтому я просто наслаждался пейзажем.
– Ваше прибытие вызвало много шума в деревне, вы знаете?
– Я знаю, но не совсем понимаю, – отозвался я.
– Я бы сказал, вы оказались в нужном месте в нужное время. Не думаю, что ваше появление здесь – простое совпадение.
– Я знаю. Я был послан сюда с сообщением от капитана Кида.
– Я этого не говорил, – сказал Уолтэм со смехом.
– Но вы же лидер кидиан? – спросил я.
– Верно, но вам следует кое-что понять. Вы приехали из Флориды в канун Дня капитана Кида в этом вашем гигантском гидроплане из прошлого. На Дальвадо к этому не могут относиться как к совпадению. Понимаете меня?
– Тогда, может, вы объясните им, что я просто гость, а не посланник бога? – сказал я.
– Ну нет, – рассмеялся Уолтэм. – Я сказал им прямо противоположное. Я сказал им, что вы привезли послание от капитана Кида.
– Зачем вы это сделали? – воскликнул я.
Потому что они нуждаются в нем. И как их вожаку, мне приходится делать то, что я считаю для них лучше.
В первый раз за то недолгое время, что мы были знакомы, улыбка исчезла с лица Уолтэма. Он затушил самокрутку.
– В последнее время дела здесь идут не очень хорошо. Правительство не дает нам покоя. Мы – как растафарианцы Тихого океана. Подумайте сами, разве сумасшедшие люди на отдаленном острове, которые поклоняются самолетам и мертвому летчику, не легкая мишень? Они обвиняют нас в своих неудачах, но пока что мы здесь в безопасности. Они не приезжают на Дальвадо, потому что знают, что домой смогут вернуться только в расчлененном виде. Все ближайшие острова поклоняются туристскому доллару. Я спрашиваю вас, капитан Сингер, почему мы не можем поклоняться самолетам, чтобы никто нас не трогал?
– Во-первых, – сказал я, – мои друзья на островах называют меня просто Синга. Я бы сказал, что ваша свобода – угроза для них.
– Вы говорите как истинный посланец богов. Видите? Я знал, что вы именно тот, кто нам нужен.
– Так это вы меня придумали?
– Как я мог придумать вас, Синга? Вы существуете. Вас крутят по радио во всем мире, а сегодня вы здесь, едете в моем джипе.
– Не могу не согласиться, – сказал я со смехом.
Уолтэм прикурил очередной гигантский косяк, глубоко затянулся, выдохнул и продолжал:
– Мы все должны быть в определенных местах в определенное время. Вот, например, мы с вами сейчас должны быть здесь.
Мы обогнули скалистый мыс, и Уолтэм остановил машину. Под нами раскинулась бухта в форме полумесяца – девственная красота. Длинные безупречные линии глянцевых волн растягивались вдоль линии рифа почти по всей бухте до глубокого канала.
– Мы называем это место «Китайским ресторанчиком», потому что здесь можно заказать любой прибой, какой только пожелаешь. У нас есть трубы, длинные, превосходные левые волны и даже пляжные волны для ребятишек. Похоже, сегодня дежурным блюдом будет левая волна в милю длиной и по грудь высотой.
Вдалеке, прямо посреди пляжа, я увидел что-то напоминающее старую пирамиду.
– Раньше это было священное место? – спросил я.
– Вы имеете в виду ту пирамиду? Она китайская. Как и наш «ресторанчик».
– Выглядит такой древней, – сказал я.
– Она и есть древняя, – ответил Уолтэм. – Китайцы знали эти воды задолго до Магеллана и капитана Кука. В 1421 году они снарядили флот, чтобы исследовать мир, и открыли большую его часть, включая Америку. Это было задолго до того, как в море вышел Колумб. Он просто воспользовался их картами. Китайский флот остановился здесь на обратном пути из Антарктики, они плавали туда в поисках Канопуса – их путеводной звезды в южном полушарии.
– Откуда вы все это знаете?
– Человек-Курица, – ответил Уолтэм. – Испанцы обнаружили азиатских куриц на всем западном побережье Северной и Южной Америки и на островах Тихого океана. Человек-Курица – профессор Уит из Англии. Он приехал сюда проводить какие-то исследования. Он был довольно убедителен, объяснил мне, как пирамида связана со звездами Южного Креста. Он сказал, что китайцы построили такие по всему миру.
– Они занимались серфингом? – спросил я.
– Нет, они серфингом не занимались, – сказал Уолтэм. – А мы занимаемся.
Мы спустились к подножию холма. Песчаная дорога закончилась, и мы поехали прямо по пляжу.
У пирамиды мы остановились. У этого места и впрямь была сумасшедшая энергетика. Я даже представил себе китайский флот, стоящий на якоре в бухте.
– Кто-нибудь еще знает об этом месте? – спросил я, разгрузив доски и прислонив их к пирамиде.
Уолтэм рассмеялся:
– Скажем, это частное владение. Несколько лет назад сюда приплыла на пакетботе группа бразильских нацистов-серферов. Привезли с собой доски, лагерное снаряжение, видеокамеры. Хотели присвоить себе «Китайский ресторанчик». Мы с Беркли встречали их на пляже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51