Заключительная часть начинается медленной, создающей определенное настроение музы­кой, за которой следует живое, быстрое фугато, где солист может основательно продемонстрировать свои исполнительские способности.
В марте в программу трижды включают «Дебору», а 1 апреля - «Аталию», которую исполняют затем еще четыре раза.

Большой сенсацией сезона в театре «Covent Garden» стала очередная опера Генделя, «Алъцина». В своем письме от 3 апреля миссис Пендэрвес пишет матери: «Сестра Энн и я вместе с миссис Донелэн пошли вчера утром в дом господина Генделя, чтобы послушать пер­вую репетицию его новой оперы, “Альцины". По-моему, это лучшее из того, что он когда-либо написал, но я уже столько раз думала это же о других его операх, что лучше скажу следующее: возможно, не это самое луч­шее, но во всяком случае это настолько хорошо, что я не нахожу слов для описания. Одна сцена Страды целиком состоит из прелестных речитативов - в ней можно найти тысячу красот...» (Под «домом господина Ген­деля» следует, конечно, понимать здание театра.) Мис­сис Пендэрвес была восторженным другом Генделя и, видимо, обладала должным музыкальным чутьем: «Альцина» действительно оказалась очень хорошей оперой. Премьера ее состоялась 16 апреля, и ее играли в течение всего сезона в общей сложности восемнадцать раз; в следующем году она была возобновлена.
Но напрасен был успех «Альцины», напрасно привле­кало много слушателей в «Haymarket» непревзойденное певческое искусство Фаринелли. Лондонская публика могла содержать только одну Оперу так, чтобы и авто­ры и предприниматели были в выигрыше, публики же для двух Опер не хватало. Таким образом, соперниче­ство двух театров уже с самого начала было обречено на провал, и признаки этого обнаружились сразу же: дефицит театра «Covent Garden» составил 9000 фунтов, а театра «Haymarket» и того больше - 10 000 фунтов.
Летом 1735 года завязалась переписка между Генде­лем и богатым поэтом-любителем Чарльзом Дженинсом. Дженинс жил в Лейкестершире, в своих Гопсольских владениях, был большим почитателем музыки Генделя и являлся подписчиком всех его изданных пар­титур начиная с 1725 года. Письмо Дженинса нам не известно, но сохранился ответ Генделя, датированный 28 июля 1735 года: «Милостивый государь, я получил Ваше милое письмо с приложенными ораториями. Сей­час я уезжаю в Танбридж, но то, что прочитал из него, мне очень понравилось. В Танбридже у меня будет боль­ше свободного времени, для того чтобы прочесть письмо с тем вниманием, какого оно заслуживает. Пока еще у меня нет никаких твердых планов на будущий сезон, но, вероятно, что-то будет сделано, о чем я осмелюсь Вам затем сообщить, так как к этому меня необычайно обязывает то милое внимание, которое Вы проявляете. Моя опера ,,Альцина" находится в стадии переписки, и по Вашему указанию она будет Вам отправлена; для меня всегда большая радость, если представляется слу­чай выразить мое уважение к Вам». С этого письма начинается многолетнее сотрудничество между Генде­лем и Дженинсом.
Отдых в Танбридж-Уэльсе пошел явно на пользу Ген­делю, который с новыми силами берется сейчас за все более трудные задачи. «Дворянский» театр начинает оперный сезон уже 28 октября, возобновлением «Поли­фема», затем сезон продолжался оперой Верачини «Адриано в Сирии», написанной на либретто Метастазио. О том, какой интерес вызвало это произведение, инфор­мирует в своем письме от 25 ноября лорд Хёрви: «Как раз сейчас я с королем возвратился с продолжавшейся четыре часа зевоты, вызванной самой длинной и самой скучной оперой на свете, которую благородное невеже­ство наших нынешних музыкальных руководителей навя­зало невежественной английской публике ... Драму напи­сал один безымянный дурак, а музыку некий Верачини, ненормальный, который, чтобы показать свое совершен­ное умение, написал полдюжины очень плохих партий, и самые плохие для Куццони и Фаринелли. Но худший среди них Сенесино, который, как какое-то заблудившее­ся эхо, потерял голос, и кроме одного разве тела ничего не осталось уже от его бывшего ореола. Гендель важно и очень гордо сидел в середине ложи партера, и было видно, что своей тихой победой он усугубляет агонию этой несчастной оперы; он не заметил, что является таким же ненормальным, вследствие того что не сочи­няет, каким ненормальным выставил себя Верачини, когда написал эту оперу... У этого малого [Генделя] больше ума, больше умения, больше рассудительности, и он об­ладает намного большею силой музыкального выраже­ния, чем кто-либо другой...»
Вскоре после этого Сенесино окончательно сошел со сцены; «Адриано в Сирии», однако, выдержал семна­дцать представлений.
Этой осенью Гендель полностью устраняется от му­зыкальной жизни. Он живет исключительно из своего оставшегося капитала, королевского пособия и из тех сумм, которые получает от издательств за различные свои произведения, вышедшие в печати. В это время он лихорадочно сочиняет: пишет новую ораторию, на этот раз на либретто Ньюберга Гамильтона «Alexander's Feast» («Празднество Александра»), созданное на осно­ве «Оды святой Цецилии» Драйдена.
1736
Это либретто не было новым: в свое время на него написал музыку и Клейтон. Однако произведение его, исполненное в 1711 году в Йорк-Билдингсе, успеха не имело. Намного удачнее была оратория Генделя, впер­вые исполненная 19 февраля 1736 года в театре «Covent Garden», конечно, в соответствии с обычаями времени, без сценического действия. Газета «Лондон дэйли пост» 20 февраля так писала о премьере: «Вчера вечером Их Королевские Сиятельства принц и принцесса Амелия по­сетили королевский театр „Covent Garden", чтобы по­слушать ,,Оду" Драйдена, положенную на музыку м-ром Генделем. В Лондоне еще никогда, ни в каком театре не собиралась по такому случаю столь многочисленная благородная публика, присутствовало почти 1300 человек; считают, что доход театра составил не менее 450 фун­тов. Произведение получило всеобщее признание, хотя исполнение сопровождалось тем неудобством, что ис­полнители располагались слишком далеко от публики, но, как мы слышали, это будет исправлено при последующих представлениях».
Театральный сезон Гендель заполняет на этот раз повторениями «Празднества Александра», «Эсфири» и «Алиса и Галатеи», вплоть до конца апреля, когда по случаю торжеств, связанных со свадьбой принца Уэль­ского, исполняет новые произведения. Принц Уэльский Фредерик взял в жены Августу, герцогиню Саксготскую. Гендель укрепил труппу театра, пригласив нового певца, Джоаккино Конти, который стал любимцем ши­рокой публики под именем Джицциелло, был превос­ходным сопранистом-кастратом, впервые он выступил в театре Генделя 5 мая и находился в Лондоне около года. По всей видимости, Гендель хотел противопоста­вить все еще имевшему большой успех Фаринелли рав­ноценного певца-соперника.
Между тем серьезную музыку вновь постигает удар извне; он задевает как «Covent Garden», так и «Haymar­ket»: 5 марта в находящемся на Хэймаркете новом теат­ре проходит премьера блестящей сатиры Филдинга «Пасквин», которая имеет колоссальный успех: до кон­ца сезона ее играют шестьдесят четыре раза. (В то время как успех оперы считался огромным, если она выдержи­вала 14-15 представлений...) 22 апреля миссис Пендэр­вес с грустью пишет Свифту: «Когда осенью я покинула город, господствующим безумием был Фаринелли, сейчас же, по возвращении, я нахожу, что им стал ,,Пасквин", эта повествующая о нашем времени драматическая сатира. Она идет с таким же успехом, как когда-то „Опе­ра нищих", но, по моему мнению, незаслуженно, хотя она достаточно юмористична».
Гендель сейчас экспериментирует с обновлением «Ариоданта», в котором занимает нового сопраниста, Джицциелло, но безуспешно. Хотя отличный певец при­нимается с одобрением, произведение проходит всего два раза. Опера, написанная для торжеств по случаю бракосочетания принца Уэльского, «Аталанта» (пре­мьера ее состоялась 12 мая 1736 года), имеет несколько больший успех, она исполняется семь раз и возобновля­ется лишь в следующем сезоне. На последних двух пред­ставлениях присутствовала и королева, в сопровожде­нии принцесс и всего лишь 15-летнего в то время герцо­га Камберлэндского. Премьера, естественно, проходи­ла в присутствии виновников торжества и четырех прин­цесс.
Однако оперное дело обречено на полный крах; это постепенно становится ясным для всех, кроме Генделя. Бенджамин Виктор, известный драматург того време­ни, в середине мая пишет в Дублин скрипачу Дьюборгу, другу Генделя, следующее: «Среди двух оперных теат­ров ни один не пользуется успехом; все считают, что зима принесет Вашему другу Генделю полный крах, так как материальные убытки совершенно разорят его. О новом певце я не сообщаю Вам ничего, так как о нем у Вас имеется более основательное суждение, чем то, которое могу дать я. Как мне известно, Гендель может заменить им Сенесино лучше, чем ожидалось, но это в общем-то относится к его актерским способностям, так как голос и манера исполнения его соответствуют новому образцу, в котором, однако, всех превосходит Фаринелли, и все же в течение второго сезона в театре было очень мало зрителей... В прошлый вторник мы пошли на новую оперу Генделя; когда этот великий царь гармонии появился в оркестре, публика устроила такую овацию, что многие очень удивились, другие же нашли это оскорбительным. Сама опера, как говорят критики, слишком похожа на более ранние композиции, и нужно бы больше разнообразия... Музыкальная жизнь на под­писных концертах и в частных домах процветает здесь лучше, чем когда-либо, но есть много предрассудков по отношению к опере и публичным местам развлечений».
Однако Гендель все еще не складывает оружия. Более того, в течение осени он одновременно сочиняет две опе­ры для нового сезона. «Арминия» он начинает 15 сен­тября 1736 года и заканчивает 14 октября; к сочинению «Юстина» приступает уже 14 августа, в неполном виде опера готова к 7 сентября, доработка сделана за пять дней (15-20 октября), последовавших за окончанием «Арминия».
Новый сезон начинается возобновлением «Альцины». Гендель вновь пробует поправить дела с помощью но­вых певцов: он заключает контракт с Аннибали, аль­том-кастратом, и еще несколькими второстепенными певцами для исполнения небольших ролей.
Теперь на представлениях регулярно появляется и принц Уэльский с супругой. Герцогиня, немка по про­исхождению, видимо, смягчила сердце противника Ген­деля принца Фредерика, так как со времени свадьбы отношение его к Генделю значительно изменилось. Это, однако, имело для Генделя плохие последствия. Рассер­женный король, желая выразить свою антипатию к принцу Уэльскому, лишил Генделя привычного годо­вого пособия в 1000 фунтов.
После трех представлений «Альцины» в ноябре обновляется «Аталанта», которая, впрочем, выдерживает всего два представления. В декабре возобновляют «По­ра», но и он проходит всего четыре раза. В противовес этому 23 ноября в театре «Haymarket» исполняют оперу Хассе «Кир», которая пользуется большим успехом вплоть до января. Всегда доброжелательная по отноше­нию к Генделю миссис Пендэрвес 27 ноября пишет се­стре следующее: «Бани [старший брат миссис Пендэр­вес] пришел из театра „Haymarket”, и мы вместе по­ужинали. Там есть Фаринелли, Мериги - голос ее не имеет никакой силы, но она отличная актриса; един­ственная ценность, которой они могут похвастаться, - певица по имени Кименти, с терпимым голосом, и Монтаньяна, которая, как всегда, ревет и сейчас. Они думают, что с этой бандой певцов и со скучными ита­льянскими операми, на которых легко заснуть, они мо­гут соревноваться с Генделем, у которого есть Страда, она поет лучше, чем когда-либо, и Джицциелло, очень выросший по сравнению с прошлым годом, и Аннибали, унаследовавший лучшие качества Сенесино, а также Карестини со своим изумительно тонким вкусом и отлич­ными актерскими достижениями... Двумя-тремя дня­ми раньше он [Гендель] был у меня и сыграл увертюры к обеим операм, которые восхитительны».
1737
Премьера «Арминия» состоялась 12 января 1737 года: всего он был включен в программу шесть раз. До новой премьеры театр дотягивает, возобновив «Партенопу», которая выдержала четыре представления. (Приняв во внимание «смену знамени» принца Уэльского, барышня Бертолли покинула «Haymarket» и возвратилась к Ген­делю, у которого пела незначительные меццо-сопрано­вые партии.)
Премьера «Юстина» проходит 16 февраля. Опера эта имеет некоторый успех, так как ее играют девять раз, вплоть до конца июня. Во время поста в программу опять включают старые оратории: «Парнас в Фесте» (исполняется дважды), «Празднество Александра» (ис­полняется четырежды), «Эсфирь» (два исполнения) и одна новая для Лондона - переработанная специаль­но для этой цели - оратория: «Il Trionfo del Tempo е della Verit?» («Триумф Времени и Правды»), которая уже много лет назад, с несколько измененным названи­ем и немного иной музыкой принесла Генделю такой большой успех в Италии. (Эта оратория была исполне­на также четыре раза.) Всеми представлениями дирижи­ровал сам Гендель, в антрактах же он давал органные концерты.
30 апреля 1737 года. Неимоверное напряжение сил в борьбе за поддержание Оперы постепенно дает о себе знать. Здоровье Генделя начинает сдавать. Первым вестником этого является маленькая статья в «Лондон дэйли пост»: «Господин Гендель, страдавший в последнее время от ревматизма, сейчас уже находится в стадии выздоровления, так что можно надеяться, что в буду­щую среду, 4 мая, он вновь сможет сопровождать [дири­жировать] исполнение [м] „Юстина". В этот день, гово­рят, театр почтит своим присутствием и королевская чета».
В действительности же все выглядит совсем по-друго­му - гораздо печальнее. Генделя постиг апоплексиче­ский удар, правая рука его была парализована, возник­ли тяжкие нарушения в деятельности мозга. Заботливый врачебный уход, однако, не очень помогает, все же изменения, в мозгу, вызванные параличом, довольно скоро приходят в норму. Но Гендель по-прежнему бо­лен:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29