Видя, что Стефания зашевелилась, Рич расслабился. Закрыл глаза.
Он чувствовал, как влажные пряди девушки скользят по его лицу, по груди, по животу. Он пытался представить себе то, что видит сейчас она. Его тело. Тело взрослого младенца, только сегодня – какое там! – только сейчас узнавшее о своем истинном предназначении.
Он тоже хотел Стефанию, но понимал, что не сможет воплотить это желание в жизнь так сразу.
И девушка решила ему помочь.
Он ничего особенного не почувствовал. Ему не стало ни упоительно приятно, ни больно. Просто его расслабленному где-то там, внизу, члену вдруг сделалось тепло.
Рич ровно дышал, уже зная, что она взяла его в рот. Очень просто. Не так, как в фильмах. В этом не было ничего постыдного ни для нее, ни для него.
Тут ему представилось, что бы сказала мама, увидев его сейчас. Удивительно, как это он вообще появился на свет в стране, где у людей на глазах такие узкие шоры…
В отличие от тех же фильмов, которыми он в свое время увлекался, чем пугал и родителей, и себя, маленького мальчика, верившего в слова папы о том, что от таких «идиотских зрелищ» мужчина может навсегда утратить потенцию, так вот, в отличие от этих фильмов ему сейчас и в голову не приходило кричать от восторга, стонать и задыхаться. Ему было просто приятно, тепло и спокойно лежать вот так, на диване, и знать, что очень красивая девушка, еще только утром казавшаяся ему навеки потерянной сказкой, сжимает пальцами его бедра и принимает в нежный рот его на первый взгляд совершенно не подходящий для этого орган.
Который, кстати, заметно креп и постепенно превращался в ствол.
– Я хочу, чтобы ты видел, что я делаю, – раздался хрипловатый голос Стефании. – На диване не получится. У тебя есть нормальная постель?
Она говорила чуть ли не раздраженно.
– Да.
Рич с трудом поднялся.
Она обхватила пальцами его член, будто боялась, что тот в ее отсутствие может снова поникнуть.
Они вместе вошли в комнату с двуспальной кроватью.
Одной рукой продолжая держать Рича, другой Стефания сорвала покрывало, откинула в сторону одеяло и забралась коленями на белые простыни.
– Ложись на спину.
Она устроила подушки таким образом, чтобы Рич мог полулежать на них, а сама свернулась калачиком у его бедер и долго смотрела на замерший по стойке смирно столбик упругой плоти, слегка поглаживая его ладонью.
– Тебе нравится, когда я так делаю?
– Очень.
– А так? – Она приблизила к столбику открытый рот и подышала.
– Да…
Больше он уже не мог отвечать.
Стефания лизала гладкую кожу и смотрела на Рича.
Теперь ему сделалось понятно, почему девушек часто называют «кошечками».
Стефания собрала губы в трубочку и начала медленно нанизываться ртом на еще более потолстевший ствол.
Когда следом за губами соскользнула крайняя плоть, Ричу на мгновение сделалось больно. Но теплый язычок сейчас же унял жжение.
Несколько минут она с упоением сосала, приноравливая Рича к своему ритму.
Он лежал и думал о том, что так может продолжаться вечно. Он устал, он еще не скоро кончит, но острота ощущения не притуплялась, он по-прежнему мог чувствовать и переживать.
– У тебя красивый член, – сказала Стефания, целуя предмет своего поклонения.
– Не короткий?
– Нет, но это и не важно. Мне нужно, чтобы он был упругим и хотел меня.
«Она делает это заключение, исходя, разумеется, из собственного опыта», – снова подумал Рич. Скольким мужчинам она говорила те же слова, что и ему сейчас? А со сколькими она проделывала то же, что и с ним? Этими же губами…
– Рич, не смотри на меня так. Он закрыл глаза.
Стефания поднялась с простыней и села на бедра Рича верхом. Придерживая одной рукой член, она начала медленно на него опускаться.
Она была сухая, и он застонал от легкой боли.
– Прости… – Стефания насела на ствол до упора и несколько раз привстала. Сразу стало легче. – Мне хочется, чтобы тебе было приятно.
– Мне приятно.
Этого не нужно было произносить вслух. Слова в такие моменты лгут и сбивают.
Но Стефания их и не слышала.
Уперевшись ладонями в широкие плечи Рича, она упруго подскакивала на его бедрах, стараясь как можно плотнее сжимать внутри себя его скользкий ствол.
Вскоре голова ее запрокинулась, и тогда она стала похожа на нагую и прекрасную ведьму, летящую в ночи на званый шабаш…
* * *
– Где ты была всю ночь? – набросился на нее с порога Баковский.
– Не твое дело!
Стефания с независимым видом вошла в квартиру.
– Не мое? Я тут с ума схожу, а она – «не твое дело»!
– Я же не спрашиваю, чем вы занимались с Сисли. Проходя через прихожую, она стащила с себя платье. Не оглядываясь, вошла в душ.
Баковский не дал ей запереть дверь.
– Какого черта! При чем здесь Сисли! Я спрашиваю, где была ты!
– А право у тебя на это есть? – Стефания спустила трусики и открутила оба крана. – Лучше не мешай мне, я должна принять душ.
– Жду тебя в комнате.
Он вышел, хлопнув дверью.
Пока Стефания мылась, ей стало стыдно за свое поведение. Собственно, чем перед ней провинился Баковский? Тем, что она встретила другого? В своих поступках она руководствовалась чувствами, а разум подсказывал, что не нужно рубить сгоряча. Никто из окружающих этого не заслужил. Она должна попытаться найти общий язык с Баковским.
Обернувшись толстым махровым полотенцем, Стефания вышла из ванной и направилась в спальню.
Баковский поджидал ее, лежа на одеяле. Он был обнажен и нетерпеливо сучил волосатыми ногами.
Его вид вызвал в Стефании жалость. Что он без нее? Покоритель женских сердец? А кому они нужны, если нет любви?
Она развязала полотенце и встала коленями на постель.
– Предупреждаю, что я устала. – И она потянулась, глядя на него сверху вниз.
– Я тоже. Поэтому не будем терять времени…
Он притянул девушку к себе, и она с покровительственной улыбкой бухнулась на четвереньки.
– Только не делай больно, – предупредила она.
– Это уж как получится, – бросил Баковский, пристраиваясь сзади.
* * *
Стефанию донимали странные ощущения.
Связаны они были с двумя мужчинами и представляли собой неразрешимую паутину сомнений и противоречий.
Утренняя связь с Баковским после ночи, проведенной в квартире Рича, поначалу просто не произвела на нее впечатления. Должного впечатления, поскольку до сих пор их отношения были девушке в удовольствие. В самом деле, она готова была признаться в том, что любит Баковского. По крайней мере она по доброй воле впустила его в свой дом и жила с ним вот уже несколько дней без ссор и разочарований, даже несмотря на присутствие Сисли, которую они оба воспринимали скорее как живую игрушку, нежели как возможную соперницу.
Теперь же, когда Баковский уехал к себе в контору, куда должны были пожаловать очередные богатые заказчики – с недавних пор иных у него просто не водилось, – а Стефания осталась лежать в постели, ей вдруг захотелось, чтобы он не возвращался.
Нет, это еще не была та до боли известная ей стадия отношений, когда мужчина делался ей противен физически после нескольких проведенных с ним ночей. Это не была «деградация образа героя». Просто Стефании в какое-то мгновение расхотелось его видеть.
Потом она подумала о том, что вечером он все же придет, причем на почти законном основании.
И она не сможет выставить его за дверь, потому что сама разрешила так делать.
Она приручила его. Она совершенно не боялась того, что он исполнит свою угрозу и выдаст ее правосудию как растлительницу общества, которое приняло ее и дает средства к существованию. Подобной ерундой он мог разве что пугать. По сути своей Баковский был человеком порядочным.
Ей просто было приятно, что у нее наконец появился постоянный мужчина, который, наверное, действительно любит ее и к которому она испытывает смешанные чувства, в массе своей до сих пор напоминавшие ей любовь.
Вероятно, она ошибалась.
Потому что теперь она уже не могла думать ни о ком другом, кроме этого зеленого юнца, такого гордого и такого беззащитного одновременно. Лежа в постели, она с улыбкой представляла себе его мускулистое тело и сильные руки, его губы, очень быстро обучившиеся искусству чувственных поцелуев, его голос…
Если бы кто-нибудь еще неделю назад сказал ей, что она даст себя увлечь такому вот типу, каким был «бойскаут», однажды увиденный ею в кафе «Марокко», она бы рассмеялась. Это был герой не ее романа. Она всегда хотела иметь любовника старше себя лет на пять как минимум. Теперь же ей приходилось общаться со сверстником, для которого во многих отношениях она была все равно что мать.
И тем не менее она продолжала смотреть в потолок над постелью и думать о том, что медленно и верно сходит с ума. Просто так. Потому что ей хорошо. Потому, например, что она может снять телефонную трубку и услышать тот голос, который хочет услышать.
– Ничего, что я звоню на работу?
– А, это ты! Привет! Подожди секундочку, я прикрою дверь.
Она отчетливо слышала, как он встает со стула и отходит. Улыбнулась, представив его размеренные движения.
– Слушай, ты забыла у меня свои трусики…
– Ну и что? Ты не рад?
– Рад, но я прихватил их с собой.
– Глупый, зачем? – Она уже смеялась.
– Чтобы вернуть тебе. Мы встретимся сегодня?
– Когда скажешь.
– Я постараюсь закончить пораньше.
– Замечательно. Во сколько тебе перезвонить?
– Давай я тебе сам позвоню. Или ты забыла, что дала мне телефон?
– Я могу быть не дома.
Он помолчал, наверное, раздумывая. Когда он снова заговорил, голос его звучал как-то по-другому.
– Хорошо, я жду твоего звонка в пять, нет, в половине пятого.
– Я позвоню.
Стефания повесила трубку и блаженно потянулась.
Теперь можно было вставать и не спеша завтракать. На сегодня она свободна от «Мотылька» – накануне удалось договориться о выходном по причине горящей рукописи, которую ей предстояло очень скоро сдать в издательство.
* * *
Когда они встретились в Центральном парке в половине шестого, Рич смотрел на Стефанию как-то подозрительно. Так, будто разыскивал в ее внешности следы новых переживаний, которые она наверняка испытала в то время, пока они не были вместе. То есть пока она была где-то еще, с кем-то еще…
Стефания этой внимательности к себе вовсе не заметила.
– Ну, так где же мои трусики? – первым делом поинтересовалась она.
– Что, прямо здесь?.. – Рич опасливо огляделся.
Они сидели на скамейке довольно далеко от прогуливающихся целыми семьями ньюйоркцев, зато те были повсюду.
В ответ на ироничный взгляд девушки он вынул из кармана брюк крохотный черный комок и протянул ей.
– Ты очень заботлив, Рич.
С этими словами Стефания встала со скамейки и начала не спеша залезать в любимые трусики. При этом она смело задрала подол юбки до самого пупа.
«Господи, да ведь она все это время была голой!» – мелькнула у Рича дрожащая мысль.
Одернув юбку, Стефания снова села.
Глядя на нее, Рич едва слышно проронил:
– Я боюсь женщин.
– Меня тоже?
У Стефании оставался игривый тон, но глаза смотрели серьезно и как-то даже грустно.
– Да… Не знаю. Стефания…
– Да.
– Послушай. – Он отвел взгляд от по-вечернему прекрасного лица девушки, словно и в самом деле призывая ее к чему-то прислушаться. Между тем он продолжал, глядя теперь на прогуливающиеся среди зелени фигурки: – К черту их всех, а? Я не стану врать, что долго об этом думал, но, Стефания, давай будем вместе.
Их взгляды встретились и высекли резвую искорку.
– Хорошо. – Стефания легко вскочила со скамейки и протянула Ричу обе руки. – Тогда поехали!
* * *
– Дорогая моя, тебя не было целых два дня вместо оговоренного одного! Что случилось?
Стефания молча прошла в контору, всем своим сияющим видом давая понять, что опасения относительно ее самочувствия совершенно беспочвенны. Она даже помолодела, если в ее возрасте вообще можно помолодеть.
– Я была с Ричардом, – заявила она, когда почувствовала, что хранить молчание и дальше уже невозможно.
– Кто это? – не сразу поняла ее Дороти.
Стефания подошла к своему столику и стала рыться в бумагах, вырезках из журналов и прочем мусоре, предоставляя Дороти возможность догадываться самой.
– Постой-ка! С нашим мальчиком-компьютерщиком?
– Кстати, не такой уж он и мальчик, – заметила Стефания.
– Да уж, конечно, тебе виднее! Погоди, ты что, серьезно? – Только сейчас Дороти заметила, что при наличии прежнего блеска в глазах взгляд Стефании сделался каким-то отсутствующим. – Ты звонила домой?
– Собираюсь. А что, Баковский тревожил?
– Нет, твоя подружка.
– Сисли? А он?
– Она сказала, что он в отъезде.
– В самом деле? Вот и прекрасно! Тогда мне пока там вообще нечего делать. – Стефания подмигнула Дороти и заспешила обратно к выходу. – Позвоню, когда сама пойму, что происходит. Надеюсь, ты не в обиде.
– Но… Стефания!
Выбежавшая на улицу девушка уже не слышала ее.
* * *
– Иди ко мне, Рич! Где ты там? – донесся из-за открытой двери ванной голос Стефании. – Мне ску-у-учно…
– Иду-иду! – отозвался Рич, залистывая записную книжку девушки, которую по-шпионски разыскал среди прочих мелочей в маленькой сумочке и из которой торопливо переписал ее домашний адрес. – Уже иду.
* * *
Сильнее любви оказался только неоконченный роман. Стефания убеждала себя в том, что именно он и явился поводом, чтобы вернуться, а вовсе не приезд из командировки Баковского.
Сисли осталась верной подругой, и как ей ни было тяжело самой, она ничего ему не сказала. Снова была ночь дикой страсти.
Баковский раздел Стефанию донага, буквально порвав на ней одежду, и привязал за руки и за ноги к перекладинам кровати.
Ему, видите ли, захотелось разыграть сцену изнасилования.
Приглашенная в качестве наблюдательницы Сисли сидела здесь же и созерцала не без скрытого удовольствия, как Баковский сначала берет ее подругу в послушно открытый рот, а потом ложится на нее плашмя и взнуздывает так, что все скрипит.
Это была и ее месть за несколько дней пренебрежительного отсутствия…
Наутро Баковский никуда не пошел, решив, вероятно, наверстать упущенное.
Стефания позволила ему удовлетворить нужду ранним утром, но потом гордо удалилась в душ, а когда вернулась, то строго-настрого запретила даже приближаться к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42