Она быстро шла, упруго переступая стройными ногами и окруженная аурой независимости и неприступности.
В конце концов Ричу удалось с опасностью для жизни пересечь улицу. Больше всего он в этот момент боялся, как бы скрип тормозов или возмущенный окрик водителя не привлек внимание девушки к его мечущейся в водовороте машин персоне. К счастью, все обошлось – без травм и узнаваний.
Так они прошли друг за другом несколько кварталов.
Рич поражался упорству Стефании. По его скромным представлениям, девушки такого ранга иначе как в лимузинах не передвигаются, а эта знай себе идет и идет, словно километровые прогулки на каблуках для нее одно сплошное удовольствие.
Внезапная мысль об удовольствии бросила Рича в пот. Глядя на длинную спину Стефании и крепкие, напряженно двигающиеся под коротким платьем бедра, он ощутил сладкий прилив похоти.
Волна прокатилась по животу вверх и остановилась под горлом.
Как тогда, в ванной, под душем…
Если бы вот то же самое произошло с ним в том пустом ателье, куда привела его Стефания. Ведь именно из-за того, что этой волны не было, он и обратился в бегство, пытаясь таким глупейшим образом скрыть свою минутную немощь, вызванную растерянностью и, наверное, слишком сильным желанием.
Сейчас Рич знал одно: он хочет Стефанию, хочет во что бы то ни стало, хочет так, как стыдно признаться даже самому себе, потому что ощущение это было новое, хотя и выстраданное долгами бессонными ночами.
Стефания пересекла бульвар, и Рич вовремя заметил, что она остановилась перед входом в пятиэтажный жилой дом. Из-за дерева он наблюдал, как она нажимает на кнопку звонка и одновременно поправляет прическу, глядясь, как в зеркало, в стекло двери.
Тот, кому она звонила, не впустил ее, а вместо этого вышел сам.
Высокий мужчина в джинсах и старомодной белой водолазке.
Они обнялись. Было видно, как они целуются, стоя прямо на пороге.
Рич резко повернулся и пошел прочь.
Едва ли ему стало бы легче, узнай он, что мужчину, открывшего дверь прекрасной гостье, звали Александер Баковский…
Сейчас он знал только то, что зря шел за Стефанией, зря приехал в Нью-Йорк, зря в детстве увлекался компьютерами, да и вообще зря появился на свет.
Ему вдруг сделалось безынтересно жить.
Глава 23
Фотография Джефа в металлической рамке стояла на комоде.
Джеф улыбался.
Рич смотрел на него и не знал, кому эта улыбка адресована, то ли безымянному фотографу, то ли ему, Ричу.
Потом он вспомнил, что уже спрашивал по поводу этой фотографии у самого Джефа, и тогда тот ответил, что фотографировал сам себя со штатива.
Сейчас Рич был так же одинок. Если бы ему захотелось сделать свой снимок, чтобы, например, отослать родителям, от тоже был бы вынужден выкручиваться собственными силами.
Он уже держал портрет в руках и размышлял, что с ним делать, глупый вопрос, не мог же он его разбить, разве что попытаться набрать заветный номер телефона, – когда в дверь позвонили.
Машинально спрятав прямоугольник холодного стекла за спину, Рич свободной рукой открыл дверь.
На пороге стояла Стефания.
В прежнем черном платье.
Такая же, как всегда.
В руках она держала большой белый сверток.
– Привет, Рич. Я вот тут принесла ужин на двоих. Купила в магазине за углом. Хочешь есть?
– Ты…
– Я, наверное, могу даже войти?
Поскольку Рич не только ошалело молчал, потеряв дар речи, но и не двигался с места, Стефания легонько подцепила его локотком и прошла в квартиру.
– Где тут у тебя кухня?
– Вон там…
Объяснение было настолько неопределенным, что Стефании пришлось самой искать, куда бы положить порядком надоевший ей сверток.
Рич незаметно поставил фотографию одиноко улыбающегося Джефа на место.
– Так вот ты как живешь, – не то восхищенно, не то разочарованно вздохнула девушка, возвращаясь из кухни и осматриваясь. – Ничего квартирка. Кстати, я не помешала? Дай, думаю, зайду, может, ему скучно – тебе то есть. А ты что, ванну принимал?
– Нет.
– Хороший халат. Так ничего, что я без звонка? Рич набрал в легкие побольше воздуха.
– Это просто отлично!
Стефания хитро на него взглянула.
– Проголодался?
– Не то слово!
– Что бы ты без меня делал!
– Не знаю…
Это признание вырвалось у него само собой, и Стефания все поняла. Она сделала вид, будто ищет, куда бы присесть.
Рич предложил ей кресло.
– Ты извини меня за прошлый раз, – сказала девушка, садясь и поправляя слегка задравшийся подол.
Переход был достаточно резким, чтобы остаться равнодушным.
– Стефания…
Голос его предательски сорвался в самом неподходящем месте.
– Ну, иди ко мне, – как маленькому ребенку, сказала она и призывно открыла объятия. Она шутила, но так было легче для них обоих.
Рич опустился на колени перед креслом и прижался щекой к теплому колену девушки.
– Прости меня…
– Тебя-то за что, Рич?
– За то, что я ничего не умею. Ведь я ничего не умею, Стефания! И поэтому я трус. Даже с тобой…
– Чего ты не умеешь, глупый? – Она наклонилась и по-матерински поцеловала в макушку. – У тебя что, никогда не было женщины?
– Никогда.
Теперь прямота ответа смутила Стефанию. Она продолжала гладить Рича по волосам и некоторое время молча о чем-то думала. Потом спросила:
– Значит, я буду первой?
Ему показалось, что он не расслышал. Она повторила:
– Я буду первой?
– Стефания, я…
– Не сейчас, конечно. – Глаза с расширенными зрачками уже улыбались. – Сначала ведь нужно поужинать.
– А что ты купила?
Рич стряхнул с себя оцепенение и встал с колен. Она смотрела на него снизу вверх. И перечисляла:
– Два сэндвича с сосисками и два с сыром. Огурцы – по одному, тебе и мне. Помидоры. Чипсы на случай, если у тебя есть пиво. И пирожные, Рич! Я обожаю пирожные! Могу есть их бесконечно.
– Я тоже.
Он протянул ей руку, помогая подняться. Стефания выпрямилась и на мгновение приникла к юноше всем телом.
– Я очень расстроилась, когда ты ушел…
Рич прогнал картину, сразу же возникшую перед глазами: Стефания, целующая мужчину на пороге дома. Какое это имело теперь значение? Может быть, для нее. Но не для него. Для него была она, здесь, близкая, осязаемая, теплая под платьем и нежная.
– Мне было стыдно, Стефания. Стыдно за себя. Если бы ты тогда этого захотела, я бы наверняка ничего не смог…
– А сейчас?
Она подняла лицо и долго смотрела ему в глаза.
Рич почувствовал, что ему вдруг стало легко и просто общаться с этой удивительной девушкой. Самое красивое создание Нью-Йорка стоит в его, Рича, объятиях так, как будто всю жизнь только это и делало. Ни тени жеманства. Стоит и ждет ответа.
– Не переживай, пиво есть. Выпад получился ловкий.
Стефания нисколько не обиделась. Она была рада возможности снова надеть маску несерьезности.
– Раз так, пошли жевать, обжора. И она потянула Рича за собой.
– А ты точно помнишь, где расположена кухня?
– По запаху, дорогой мой, по запаху! Не отставай!
* * *
– Огурец посолить?
– Вообще-то я мало ем соли.
– Я тоже.
– Тогда давай посолим.
– Ага. Ой, пересыпала!
– Правильно, чтобы на зубах хрустело.
– Гад, это ты мне под руку сказал! Вот теперь сам и ешь.
– С удовольствием!
– Рич! Прекрати! Что ты делаешь!
– Ем.
– Выброси сейчас же эту гадость! Я обманула тебя, я купила не два, а три огурца. Возьми новый.
– Не-а.
– Ну пожалуйста. Я не могу видеть, как ты его жуешь. Фу!
– Хочешь попробовать?
– Я лучше пива.
– Между прочим, датское.
– Все датчане садомазохисты.
– Что ты имеешь в виду?
– Потом расскажу.
– А сейчас?
– Сейчас я пью пиво, смотрю на тебя и думаю, что ты очень милый.
– Я милый, а ты меня объедаешь?
– Я?!
– А кто утащил мой сэндвич?
– Стефания.
– Стефания плохая.
– Нет, Стефания любит Рича.
– …
– ?
– Да?
– Потому что у него есть пиво.
– Заразка!
– И не только.
– И не только заразка?
– И не только пиво?
– Да-а?
– Да-а.
– А что еще?
– Послушай, тебе не кажется, что мы слишком много выпили?
– Скорее, огурцами объелись.
– Вот и поделом тебе!
– И тебе.
– А я не объелась вовсе. Мне даже очень приятно.
– Давай будем пить чай.
– Давай. С пи-рож-ны-ми.
– Конечно. Тебе с сахаром?
– И с лимоном, если есть.
– Ах ты какая! А если нет?
– Тогда будем считаться, кому идти в магазин.
– Есть лимон.
– Повезло тебе. Режь. Не брызгайся.
– Вот.
– Спасибо. А ты можешь съесть дольку целиком?
– Как нечего делать. Смотри.
– Представь, что будет, когда соль с огурца и лимон встретятся.
– Я нарушу мораторий на ядерные взрывы.
– То-то и оно…
– Но все равно интересно. Кстати, если ты обратила внимание, даже не поморщился.
– Это тебе только так показалось. Морщился.
– Мне хочется кое-что тебе сказать, Стефания.
– Если очередную гадость, то давай я первая.
– А если нет?
– Тогда – вторая.
– Мне хорошо с тобой.
– А мне плохо без тебя.
– Хочешь еще чаю?
– Оставим его на утро.
– Оставим.
– А пирожные доедим…
* * *
Чтобы не смущать Рича лишний раз, поскольку она все еще не была уверена до конца в том, что он готов принять все условия игры, Стефания разделась первой.
Когда она взялась обеими руками за подол платья, Рич в нерешительности стоял рядом.
Она толкнула его боком в сторону кресла.
– Тебе будет удобнее, если ты сядешь.
– Удобнее для чего? – Он послушно сел.
– Удобнее смотреть.
Вместе с тем ей не хотелось вести себя слишком уж буднично, нарочито упрощая ситуацию. Он должен был возбудиться. Сама она сдерживалась с большим трудом.
Стефания завернула подол до груди. Платье превратилось в коротенькую черную маечку.
Наклонившись, Стефания быстро стянула трусики, оставила их лежать на полу и выпрямилась перед креслом.
Рич смотрел в другую сторону.
– Ри-ич! – окликнула она его. – Это неприлично. Он перевел взгляд на девушку.
Она покачивалась перед ним на длинных, стройных ногах, и треугольник аккуратно подстриженных волос под животом причудливо менял форму.
«Орудие производства», – мелькнула грубая мысль.
На какое-то мгновение Ричу сделалось тошно.
Стефания плавно повернулась к нему спиной и положила ладони на ягодицы.
Подол платья медленно спустился до талии.
Теперь девушка была как бы рассечена пополам: черный, «одетый» верх и загорелый низ с белым треугольником кожи от трусиков – Стефания никогда не загорала нагишом.
Она через голову стянула платье, оставшись в одних черных туфельках. Решила было сразу же направиться в ванную, но оглянулась и, увидев Рича, прикованного к креслу, повернулась и села бочком к нему на колени.
– Я не верю, что у тебя не было женщин, – с улыбкой сказала она и не дала ответить, зажав его губы своими.
Рич почувствовал, что она тяжелая. У нее было сильное тело, даже мощное, что удавалось скрыть одеждой. Теперь же, когда одежды не стало, он увидел, что женская кожа – это вовсе не «нежный бархат» или «мраморная белизна», как принято писать в хороших книгах. У кожи даже самой красивой женщины есть свои недостатки, равно как и достоинства, что складывается в единый, присущий только ей одной рисунок.
Это открытие слегка разочаровало Рича, хотя нечто подобное он всегда предполагал. Между тем он не мог не отдавать себе отчета в том, что перед ним – точнее, прямо на нем – плоть женщины, близкой к идеалу. Плоть, имеющая вес, температуру и запах, что вместе давало ощущение реальности происходящего. Это последнее было тем более ценно, что до сих пор, рисуя в своем воображении сцены близости со Стефанией, Рич не мог отделаться от впечатления, что все это возможно не иначе как во сне.
И вот сон был здесь, у него на коленях, он тихо дышал и трогал его ласковыми губами.
– Хочешь, мы вместе примем душ? – сказала Стефания. – Это хорошо расслабляет.
Рич открыл было рот, чтобы ответить, но тут почувствовал, что девушка права: ему и в самом деле следовало расслабиться – под животом что-то ныло и рвалось вверх.
Ему еще никогда не приходилось испытывать эрекции в присутствии посторонней девушки. И вот надо ж было случиться, чтобы как раз тогда, когда это произошло, она почувствовала ее раньше, чем он сам!
Странно, но Ричу совсем не было стыдно.
Он вдруг как-то в одно мгновение осознал, что испытывать возбуждение в присутствии женщины – самое естественное, на что способен мужчина, что это вовсе не зазорно и уж тем более не так похабно, как о том говорят всезнающие юнцы и «опытные» любители рвать глотку за кружкой пива в баре.
Рич почувствовал, что становится обладателем величайшего в своей сокровенности знания, самого простого, самого человеческого и самого непередаваемого. Здесь не было правил и примеров. Здесь был только эксперимент, удивительный в своей вечной незавершенности…
* * *
– Послушай, как здесь тихо! – шепнула Стефания, целуя Рича в плечо.
Они лежали в гостиной, на диване, и им было очень тесно, потому что они забыли опустить спинку.
Здесь они оказались сразу же после душа и потому были чистые и совершенно голые.
Воспользовавшись неудобством, Стефания легла на распростертого на спине юношу. Рич шутливо покряхтел. Обоим было неимоверно приятно.
Рич прислушался.
– Да, очень тихо. А у тебя разве не так?
– Что ты, я ведь живу чуть ли не в центре! Там, конечно, привыкаешь, но когда оказываешься в настоящей тишине, как здесь, она даже оглушает. Тебе повезло.
Рич представил себе Стефанию, которая вот точно так же, только у себя дома, лежит на другом мужчине и, смеясь, пытается перекричать шум улицы, влетающий в комнату через распахнутое окно.
Она снова поцеловала его.
– Ты замечательный, Рич…
– В каком смысле?
Он опустил подбородок на самую грудь и скосил глаза на задумчиво улыбающуюся девушку. Под подбородком образовались складки.
– Не знаю. Просто мне хорошо с тобой. С тобой мне удивительно спокойно и никуда не хочется идти.
– А тебе нужно идти?
– Вообще-то нужно…
– Но ты не ходи.
– … но я не пойду. Мне хочется быть рядом с тобой всю ночь, спать рядом с тобой, смотреть на тебя. Я смешная?
– Ты очень красивая. – Рич погладил ее по голове. – И если ты уйдешь, мне будет плохо.
– Мне тоже, Рич. Я хочу тебя…
То, что произошло между ними в душе полчаса назад, было уже воспоминанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42