Но о вас - ни слуху ни духу. Мы вернулись домой, а мистер Монпелье
рассмеялся и сказал: "Эта ревнивая девица со своим воображением подвергла
меня самой страшной опасности. Он вышел и сделал предложение миссис
Мейкерс, она согласилась. На следующий день пришел Эли, он приполз с вами
на спине. Но дело на этом не закончилось. Вы оба были в ужасном состоянии,
Майк сделал свое дело, мы уложили вас в постель, но Эли через день уже
пришел в себя. Мистер Томас навестил его тогда и сказал, что хочет
сообщить ему кое-что неожиданное. Парочка эта собиралась пожениться на
следующей неделе, и все думали, что это рановато, но до прихода Эли других
препятствий не было. Эли быстро закрыл ему рот. "Я сам знаю, - сказал он.
- Так что можете успокоиться. Голос Божий поведал мне все о моей жене и
мистере Монпелье, когда я погибал там, в пустыне". Жуть как странно,
правда ведь? "Если он хочет, пусть забирает ее, - решил Эли. - Она больше
не переступит порога моего дома и не прикоснется к моим детям".
После этого никто в Зионе не хотел принять их. Но, что еще хуже, хотя
куда уж хуже, в тот день, когда мы нашли Голубку, мистер Диксон дал миссис
Мейкерс ваше письмо, которое вы оставили на случай смерти. И вы там
писали, что миссис Мейкерс может жить здесь, и она пришла, говорит, что вы
были ее единственным другом, и что они с мистером Монпелье останутся, пока
не заживет его голова, а потом подумают, что делать дальше. Миссис Мейкерс
сказала, что если бы вы умерли, то все это осталось бы ей, и вы бы сами
никогда не выгнали ее. Но Джудит набросилась на нее, как тигрица.
- Он не знал, что ты за штучка такая! - сказала Джудит. - А я знаю. И
даже если он умрет, ты сюда попадешь только через мой труп". Был жуть
какой гвалт, говорю вам. А тут вы лежите наверху, и всякий раз, когда кто
приходит, вы болтаете всякую чепуху про добрых леди, про Эли, парящего в
небесах и еще много чего. Вам еще нужны ваши башмаки?
- Скажи мне вот еще что. Где сейчас миссис Мейкерс и мистер Монпелье?
- На полпути в Салем, если ему повезло как обычно. Никто не хотел их
на порог пустить. И она подождала в доме собраний, пока он не достал пару
лошадей. Отдал за них пятнадцать золотых гиней. И они умчались. Я думаю,
они просто без ума друг от друга. Вид у них был счастливый, как у королей,
на ней было какое-то малиновое платье, которого никто никогда не видел,
волосы такие волнистые и никакого платка.
- Ладно, Энди. Можешь идти.
- Я не расстроил вас? А то Джудит сказала, что это вас убьет.
- Нисколько, Энди. Спасибо, что ты все так интересно рассказал. А
теперь иди. Иди быстрее, а то я разрыдаюсь прямо у тебя на глазах. Я буду
выть и колотить подушку кулаками. А то я...
- Пойду поищу Майка, скажу ему, что вы снова пришли в себя. Это его
жуть как обрадует, - радостно ответил Энди и поковылял прочь.
Я остался сидеть на краю постели и только начал погружаться в
собственные мысли, как дверь отворила Джудит. Она с выражением крайней
озабоченности и в то же время облегчения заглянула в комнату.
- Энди сказал, что вы уже все знаете.
- А почему бы и нет?
- Не переживайте так, - уговаривала она.
Но ее увещевания и ласковый голос только действовали мне на нервы.
- Чего мне переживать? - резко выпалил я. - Так там внизу близнецы
Эли?
- Ну кто-то же должен позаботиться о них? Он сам был прикован к
постели. Кезия хотела взять их, но он не разрешил. И хотя мы с ним не
слишком любим друг друга, я так благодарна ему, что он принес вас.
- И что будет с ними теперь?
- Миссис Вилл Ломакс переедет сюда. Она никак не может ужиться с
Эдит, после того, как та вышла замуж. А мужчины сейчас строят еще комнаты
в доме Эли.
Она опустила взгляд на мои ноги, свисающие с кровати.
- Давайте-ка, - уговаривала она. - Давайте, забирайтесь под одеяло, я
вас хорошенько укутаю.
Я вяло подчинился, потому что был слаб, да и кроме того мне хотелось,
чтобы она поскорее ушла из комнаты. После ее ухода мягкое тепло постели
разморило меня, успокоило и утешило. Я понял, что не смог бы и минуты
продержаться на ногах.
И вдруг на меня нахлынуло какое-то неудержимое желание. Если я сдамся
сейчас, мне придет конец, я погибну, сойду с ума, лежа в постели!
Я снова откинул одеяло, опустил ноги, нащупал башмаки, надел их прямо
на босу ногу и встал. Кости мои были, как студень, в ушах гудело, но я не
сдавался. Опираясь на спинку кровати, на пресс, затем на ручку шкафа, я
постепенно собрал все необходимые вещи. Это была чистая рубашка и вся та
воскресная одежда, которую я спрятал подальше в ночь перед битвой.
Некоторое время натягивание вещей занимало все мое внимание, но в конце
концов процедура была успешно завершена, и я присел на стул возле окна.
Из-за реки доносились звуки молотков - это Эли пристраивал
дополнительное помещение к дому, перестраивая свою жизнь, в которую измена
Линды внесла лишь мимолетное смятение. Вдали виднелся Проход, через
который Линда и Джофри направились в Салем навстречу новой жизни. "Как
короли". Ну что ж, мне нужно было только порадоваться за них. Они должны
быть счастливы. Оба такие красивые, молодые и беспечные. Он будет осыпать
Линду прекрасными речами, оказывать ей внимание и окружать заботой, она
получит все, в чем ей было отказано Эли. Мне вспомнился откровенный
разговор между мной и Джофри, который мы завели на пути к лагерю
Беспокойной Луны. И даже если бы я сам должен был выбирать ей пару,
лучшего и придумать нельзя было. У него было сердце и глаз поэта. И вот он
опустил якорь после долгих скитаний: ему опять повезло. Чего еще можно
желать - даже и для Линды?
Шаг за шагом вела меня моя любовь с той самой встречи в Хантер Вуде:
из Маршалси в Лондон, в Салем, оттуда в Зион. С печалью и сожалением я
вспоминал, что валялся среди чумных трупов, в то время как Линда отдала
себя в руки Эли, и когда она искала в моем доме пристанище и защиту,
бродил в лабиринтах помутневшего разума. Я любил ее, следовал за ней
повсюду, старался оказывать ей всяческие услуги, но всякий раз подводил
ее. Похоже было, что все зря - потраченные силы, пот и кровь, ведь только
одному-единственному из миллиона желудей суждено стать дубом, а из
миллиона икринок большая часть становится пищей для других рыб. Но не
только в этом было дело. Сидя у открытого окна, глядя на цветущую долину,
я пришел к выводу, что моя любовь, не принесшая никакой пользы моей
возлюбленной, больше всего обогатила меня. Для меня Линда всегда была
источником вдохновения. Ради нее взвалил я на свои плечи груз, которого не
вынес бы ни один человек в мире. Ради нее вырвался из родительского дома,
из-под власти отца, переступил границы собственной физической немощи.
Теперь у меня есть свое место в жизни, свой дом, построенный Филиппом
Оленшоу, а не кем-то из его далеких предков. У меня есть моя земля - моя,
потому что орошена она моим потом. У меня есть друзья - преданные мне
Энди, Майк, Ральф и Эли, дружба которых завоевана в тяжелых испытаниях, а
не рождена сиденьем за одной партой в каком-либо колледже или близостью
наших поместий. Была у меня и Джудит. Там, в Маршалси, я бы просто бросил
ей милостыню. Здесь же между нами не существовало искусственного барьера.
Здесь имели значение только ее умелые руки и преданное сердце, которое не
дрогнуло даже перед лицом моего безрассудства. Да, моя любовь много дала
мне. Линда даже не подозревает, что она сделала для меня - это не только
поэзия, не только зов весны, звезд или цветов, но и земная проза жизни,
независимость, дом, теплый хлеб на столе. Теперь нужно отпустить ее. Эли
дал ей свободу, и я, совсем по-другому и из иных соображений, должен
проявить великодушие. Все эти путы желаний и сети воображения должны быть
безжалостно разорваны. Даже в мыслях своих я не имею права вторгаться в
святая святых отношений Линды и ее избранника.

С этого момента все счеты между нами закончены, и мне нужно
продолжать жить, как будто Линда никогда не встречалась на моем пути.
Вокруг меня в Зионе бурлила жизнь. С ружьем и плугом мы шли вперед, как
шел тогда Эли, согнутый до самой земли болью, безумием и усталостью, но не
давшей мне умереть. Мысль об Эли вернула меня к осознанию значения
оставленного Натаниэлем наследия. Линда ушла из моей жизни такой же, какой
вступила в нее - красавицей в малиновом платье. Но и без нее жизнь
продолжит свой неумолимый бег. Кровоточащая рана затянется, и я в конце
концов женюсь на Джудит. У нас будут дети. И им возрадуется эта дикая
пустыня, и для них, если не для нас, зацветет она и распустится, как роза.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40