Я протянул руку и
незаметно дернул Линду сзади за подол. Мы стояли за спинами Эли и Кезии,
которые смотрели друг на друга, как петухи, готовящиеся к очередному
нападению. И только одними губами я произнес:
- Линда, тебе нужна Кезия?
И Линда с присущей ей уникальной сообразительностью, в которой я
никогда не сомневался, сразу же уловила мою мысль и энергично замотала
головой.
- До окончания пахоты... - донесся до моих ушей голос Эли. - Но если
мистер Филипп и его люди смогут помочь мне, я построю тебе отдельное
помещение и такой ценой куплю мир в этом доме.
- Мне очень жаль, - не отрывая взгляда от планки, которую обтесывал
на полу, сказал я, - но ты не можешь рассчитывать на меня, Эли. Завтра мы
приступаем к новой работе. Я считаю, что мы итак много для тебя сделали.
- Да, я совершенно согласен, - рассудительно произнес Эли. - И я
признателен вам. Видишь ли, Кезия, они сделали для нас все, что могли.
Комната потерпит, а земля ждать не может. Ты пока что поживи в общем доме,
а я тем временем буду строить для тебя.
- Так не пойдет, - сварливо возразила Кезия. - Она-то может выбраться
из этого притона. Для нее и комнатку сделали и даже лавку возле окна. А
что она такого принесла тебе, кроме смазливого личика, на которое ты
клюнул, как простак? Ладно, держись за нее и живи с ней. Посмотрим, что у
тебя будет с этим личиком на завтрак, на обед и еще кое-где. Дай Бог,
чтобы она тебя часом не отравила при той грязи, в которой содержит посуду,
стоит мне только не присмотреть за ней.
- О, - запротестовала Линда, вскакивая с лавки, - от прежней ее
грации остались лишь воспоминания. - Всего один раз я забыла помыть
горшок.
Воспоминания о маленьком домике в Хантер Вуде, где все сияло
чистотой, заставило меня вступить в спор.
- Линда вела хозяйство и до того, как познакомилась с вами, - горячо
возразил я.
- Потому что такие глупцы, как вы, делали за нее всю работу. И сейчас
делаете.
И отшвырнув ногой планку, над которой я работал, она бросилась к
двери. В голосе ее было столько злости и яда, что всем стало ясно:
копилось это не один день. Линда прижалась к стене. Я посторонился,
пропуская разъяренную женщину, и бросил при этом взгляд на Эли. Ведь
оскорблена была его жена, не моя - увы, не моя, - и если кому и нужно было
вмешаться, то только ему. Я не имел права сделать это. Эли произнес всего
две фразы - одну в адрес Кезии:
- После этого ты не переступишь порога моего дома, - другую - Линде:
- Не обращай внимания, жена. Болтовня дурака, что треск веток в костре.
И он снова склонился над своей трубой у разоренного очага. Я проверил
дверь, и удостоверившись, что она с легкостью закрывается, сложил
инструменты и собрался покинуть дом. Эли повернулся ко мне со словами:
- Я очень признателен тебе, парень, и буду рад отблагодарить тебя,
если понадобится моя помощь.
- Когда я начну распахивать свою землю, сразу же обращусь к тебе.
Линда проводила меня на крыльцо.
- Спасибо, Филипп, за все, что ты сделал, и что не сделал тоже.
Ее голос и улыбка были настолько милы моему сердцу, что, как
восторженный юноша, я долго хранил их в памяти. Сердце мое ликовало. Я был
рад как никогда, что приехал в Зион.

На следующей неделе прошел слух, что вдовец Файнеас Пикл намеревается
жениться на Кезии. Через день стало известно, что Марта Пикл объявила о
своем желании выйти замуж за Тима Денди. Насколько были связаны эти два
события, трудно сказать, но думаю, что Мэри и Магитабель Пикл тоже с
удовольствием ухватились бы за любую возможность сбежать из дома, где
собиралась править Кезия. К тому времени Кезия добилась всеобщей ненависти
в общем жилище.
Перед рождеством Файнеас Пикл начал строительство дома возле Прохода.
Напротив него расположились Крейны. Весь поселок был потрясен известием о
том, что Кезия собирается отобрать у Эли все имущество, приобретенное на
ее средства. Эту новость принес Майк, который проявил определенные
способности в лечении больных животных, так же как и людей. Однажды, придя
к Эли, чтобы дать какое-то снадобье захворавшей лошади, он стал свидетелем
визита Кезии, которая официально заявила о своем решении. Майк
рассказывал, что при этом Писание цитировалось настолько часто, словно
спор происходил между двумя епископами, а не между братом и сестрой.
Кезия и Эли договорились, что дело будет вынесено на рассмотрение
совета старшин. Для начала необходимо было выбрать человека на место
Натаниэля, и, к большому удивлению Майка и к моей собственной немалой
радости, выбор пал на него. С того дня, когда мы присоединились к основной
группе, увязшей в снегу, и Майк вправил сустав Моисею Пиклу, репутация его
была прочно завоевана.
Файнеас Пикл и Эли, как заинтересованные стороны, не могли принимать
участия в обсуждении. Поэтому нас осталось пятеро: Оливер Ломакс, Крейн,
Мэтью Томас, Майк и я. Мы собрались в задней комнате дома Эли и при свечах
начали рассмотрение дела.
Кезия утверждала, что Эли при отъезде из Маршалси имел ровно тридцать
фунтов собственных сбережений. Она взглядом обратилась к Эли, и он
подтвердил это кивком головы. Кезия одолжила ему средства, на которые он
приобрел лошадей, корову, кибитку, свиней, птицу и инструменты. Все
постельное белье, матрасы и кухонная утварь были вывезены из ее дома в
Ладгейт Хилл. И теперь Эли неблагодарно вышвырнул ее на улицу.
- О, нет, - пояснила женщина, - она не возбуждает дело против брата
из чистой злобы. Всего лишь из желания возвратить себе то, что по праву
может считаться ее собственностью, чтобы она могла войти в дом своего мужа
с приданым, подобающим порядочной женщине.
Эли выступил в своей прямолинейной манере. Он признал, что одолжил
кое-что у сестры и намеревался все это вернуть, но сделать это сейчас и
отдать все одновременно означало бы для него полное разорение и крушение
всех планов, ради которых он проделал весь этот путь.
- Если вы вынесете решение не в мою пользу, я останусь ни с чем. И у
меня не будет иного выхода, кроме как наняться на работу к какому-нибудь
хозяину. И тогда мне придется влачить существование еще в худших условиях,
чем в Англии, и к тому же я уже начал работать на своей земле.
Даже если бы я ненавидел Эли еще больше, эти простые слова все равно
проникли бы в мою душу. Мысли о незавершенной пахоте, об огромных
коричневых бороздах, проложенных на этой девственной земле, придавали Эли
уверенности в своей правоте. Нужно было быть слепым и глухим, чтобы не
понимать этого.
Изложив суть дела, брат и сестра вышли в большую комнату, оставив нас
для обсуждения и вынесения решения.
- Собственность, - сказал Оливер Ломакс, считавший себя другом Эли,
но ярый сторонник прав собственности, - не может считаться надежно
защищенной, если то, что одолжено, нельзя востребовать с какой-либо
надеждой на возврат. Нет никакого документа, оговаривающего срок
возмещения. И если Кезия хочет получить свое имущество, то должна иметь
такую возможность. Оно ведь может пригодиться Пиклу.
- Но не существует и документа, подтверждающего факта одалживания. И
я сомневаюсь, что какой-либо суд принял бы на рассмотрение заявление
Кезии, - возразил я.
- Это вам не суд присяжных, а совет справедливости, - тихо, но
настойчиво заметил Крейн. - Эли признал сам, что одалживал деньги и вещи.
- Да, признал, - снова вступил я. - Но попытайтесь ответить на
вопрос, может ли человек одалживать при условии, что его вынудят вернуть
все сразу в любой момент, не считаясь с обстоятельствами. Эли не глуп.
Подумайте: когда Пикл покидал Салем, он запасся всем необходимым, не
рассчитывая при это на имущество Кезии. Он взял все, что счел достаточным
для ведения хозяйства. Эли самый лучший земледелец среди нас. И будет
печально, если он лишится всего только потому, что злобная сварливая
женщина не может простить ему, что он не построил ей отдельного места в
своем доме. Он не выгонял ее. Она ушла сама, нарушив свое слово, и теперь
требует одобрения бесчестного поступка.
- Мы должны быть очень осторожными, - заявил мистер Томас, складывая
ладошки перед собой и любуясь ими с выражением, которое он считал
соответствующим ситуации и собственному ответственному положению. - Мы
удалены от источников закона и правопорядка, но если позволим Эли оставить
себе одолженное имущество, требуемое к возврату хозяйкой, никто не даст
никому больше взаймы, потому что станет ясно: в Зионе нет закона, и
одолжить здесь - значит забрать. Эли должен отдать все законной владелице.
Ну так я и думал. Ты же считал себя другом Эли. Но ты всегда прятался
за чужие спины. Вот и сейчас, когда ты видишь, что у Эли нет ничего за
душой, а Кезия богата, опять держишь нос по ветру!
- По крайней мере, - вступился за Эли Майк, - она могла бы подождать,
пока Эли не соберет урожай...
Но Оливер Ломакс бросил на Майка красноречивый взгляд, всем своим
видом демонстрируя, что не собирается считаться с мнением нового члена
совета и прервал его рассуждения словами:
- Спор ни к чему не приведет. Давайте проголосуем, мистер Оленшоу.
Я уже тогда понял, что Оливер Ломакс не побрезгует приложить руку к
обдиранию и низвержению Эли. При всех своих недостатках Эли во многом
превосходил Оливера, о чем последний не мог не догадываться.
Тремя голосами против двух совет решил, что Кезия должна получить
назад свою собственность. Я вызвал Эли и Кезию, каждый из них выглядел
достаточно уверенно. Я видел, что вся тяжесть вынесения приговора легла на
мои плечи, и отошел в сторону.
- Вы сами объявите свое решение, - сказал я, глядя на мистера Томаса.
- Или вы, - перевел я глаза на Оливера Ломакса. - Я полностью отрицаю свою
причастность к этому делу, но скажу следующее: если Кезия Мейкерс
настолько глуха ко всем доводам разума, что продолжает настаивать на своем
требовании, если узы родства не перевешивают для этой женщины ценность ее
имущества, я надеюсь, что Эли окажет мне честь и примет от меня лично
некоторые вещи, которые мне не пригодятся, из наследства, полученного от
мистера Горе. И все же я твердо придерживаюсь мнения, что вынесенное
решение крайне несправедливо. Эли стоял неподвижно, внимательно
вслушиваясь в слова приговора: он должен вернуть все, что позаимствовал у
Кезии или купил на ее деньги. И завтрашний день был объявлен днем
осуществления расчетов. По тому, как подергивалась его золотистая борода,
я понял, что он нервно кусает губы.
И вот стоял передо мной могучий великан, умелый землепашец, с
роскошной бородой, отливающей золотом при свете свечей. Ничего у него не
было, кроме нескольких акров нераспаханной земли, которую он не мог теперь
возделывать без моей помощи, и жены, которую я безумно желал. Когда
закончилось заседание и он обратился ко мне со словами благодарности, мне
захотелось крикнуть прямо ему в лицо: "Думаешь, мне есть дело до тебя, я
все это делаю ради Линды". Но даже произнося в уме эти слова, я отдавал
себе отчет в том, что это неправда. Эли был набожен, прямолинеен и
справедлив. Он раздражал меня на каждом шагу, он женился на женщине,
которую я любил, он обращался с ней, как с рабыней. Но в нем было то, что
отчаявшаяся душа моя не могла не замечать, чем нельзя было не восхищаться.
Он был цельным, прямым и честным человеком, и то, что он в этот момент
находился в моей власти, так возвышало меня в собственных глазах, что я
невольно ощутил какое-то внезапное расположение к своему недавнему
противнику.
Утром я внимательно пересмотрел все свои запасы. Некоторые вещи
отобрать было довольно просто. Например, мои лошади нравились мне гораздо
больше тех, что выбрал Натаниэль, не знаю даже почему: они были такими же
покладистые и здоровые, но я предпочитал своих собственных. Мне нравились
мои овцы, принадлежавшие к привычной мне породе - саффолкские овечки,
напоминавшие детство. Натаниэль же привез с собой породу, чаще
встречающуюся на юге Англии. Я выбрал корову, которая должна была доиться
именно тогда, когда Линде придет пора родить. Что касается инструментов и
семян, то тут выбор был весьма ограничен. Я загрузил телегу, и мы с Майком
и Энди, привязав сзади животных, отправились к домику, где жила Линда.
Она вышла навстречу. В глазах ее застыло какое-то неясное выражение.
Я не мог справиться с охватившим меня острым чувством жалости и
беспомощности при виде расплывшихся очертаний ее когда-то стройной фигуры,
стараясь восстановить картину той былой красоты, которая захватила мое
воображение в далеком английском Хантер Вуде.
- Произошло нечто ужасное! Исчезли обе лошади, - сообщила Линда.
- Исчезли? - переспросил я. - Наверное, это Кезия не могла потерпеть
до утра, пришла сразу после собрания и наложила на них свою костлявую
лапу.
- Утром мы застали дверь конюшни открытой. Следы животных вели в лес.
Эли отправился туда в надежде найти их. Он ничего не сказал, но я знаю,
что он очень огорчен. Наверное, Кезия не преминет обвинить его в том, что
он специально спрятал их.
- Даже если бы он действительно так поступил, трудно его обвинять. И
вот что я думаю. Лошади испугались, что эта карга станет их хозяйкой, вот
и решили сбежать.
Линда рассмеялась.
- Марта вот тоже хочет сбежать, - ответила она, как-то по-детски
пожав плечами, что совсем не сочеталось с тяжелой зрелостью ее фигуры. -
Она сама мне сказала об этом. Девушка говорит, что у нее мурашки по спине
бегают от звуков, которые Тим Денди издает за едой, но ничто не может быть
хуже, чем эта сварливая баба, сующая свой нос во все горшки и кастрюли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40