- И получит достойную порку, как только мы придем домой, - заключил
Эли, поднимая мальчика на руки и хорошенько встряхивая его. - Теперь ты
попросишь прощения у Бетси.
- Ты просишь прощения у Беси, - громко и отчетливо повторил Джеймс.
Все рассмеялись, а Эли сказал: - И что еще хуже, он слишком много о
себе мнит. - Ладно, пошли.
Объект вселения дьявола весело улыбался толпе собравшихся, сидя на
плече отца. Взгляд мой упал на Джона, которого несла Линда, низко опустив
его на бедро, затем я снова посмотрел на Джеймса. В его раннем развитии и
дерзком поведении было что-то сверхъестественное и зловещее. Он вовсе не
походил на своего брата-близнеца, казался намного старше, и даже
умудреннее, насколько это определение применимо к ребенку его возраста.
Мне вспомнились всякие россказни о заколдованных детских душах, которыми
подменяли настоящих детей. Эти легенды, наверное, были порождены именно
такими случаями. Мне даже охотно верилось, что какая-то злая колдунья
создала этого шалуна и подсунула в колыбельку к серьезному сыну Эли
нарочно, чтобы как-то смутить и растормошить его.
Зилла Камбоди поспешно догнала нас и спросила своим нежным звонким
голоском:
- Вы разрешите нам с Эдвардом пойти на обед к миссис Пикл?
Эдвард, который так болезненно воспринял то, что его кузен оставил их
на мое попечение, не переставая дуться, шел следом, с явным волнением
ожидая моего решения.
- Конечно, - сказал я. - Развлекитесь немного.
Хотя я совершенно не представлял себе, как можно развлекаться в
обществе Кезии.
И тут Эли произнес единственные шутливые слова, которые мне за все
время нашего знакомства довелось услышать из его уст:
- Либо Кезия что-то задумала, либо пирог так зачерствел, что Пикл не
может его есть сам.
Зилла взобралась на повозку, уселась рядом с Мэри, а Эдвард и Моисей
пошли следом, шутливо делая вид, что пытаются догнать их, пыхтя, отдуваясь
и хохоча в тон девушкам, которые хихикали, хватаясь друг за дружку. "Такие
молодые, - подумалось мне. - Мрачные собрания, нудная проповедь,
отрезвляющее присутствие старших - все это забыто, потому что светит
солнце, и пробуждается природа.
Солнечные лучи падали на Линду, высвечивая глубину
коричневато-зеленых глаз, освещая нежный овал щек. Через некоторое время
Энди и Майк догнали нас, взяли близнецов на плечи и принялись играть в
лошадки, пустившись наперегонки, что оживило даже серьезного Джона, и оба
мальчугана визжали, болтали толстенькими ножками, крепко вцепившись
кулачками в гривы своих скакунов. Эли смотрел на это развлечение с едва
сдерживаемым раздражением и легким презрением.
- Они совсем их разбалуют, - произнес он.
- Ничего страшного, - спокойно возразила Линда. - Как только придем
домой, я уложу их спать.
И чтобы переключить внимание мужа на другой предмет, она спросила:
- А от мистера Монпелье есть какие-то известия?
- Нет. Вот уже четвертый день. Он должен скоро вернуться.
- Надеюсь, с ним ничего не случилось.
- Я тоже надеюсь.
На мосту мы простились. Энди и Майк сняли с себя седоков и, вручив их
родителям, стояли еще некоторое время, помахивая руками на прощанье и
стараясь отдышаться после бурного веселья.
- Этот Джеймс - просто великолепный мальчуган, - сделал вывод Майк. -
Мы бы с ним отлично поладили. Надеюсь, Эли не посвятит свою жизнь
укрощению его свободного духа.
- С этим малым ничего не выйдет. Это тебе не Джон.
Мы вошли во двор, где застали Джофри Монпелье, распрягавшего лошадей.
- О, Боже, - воскликнул он вместо приветствия. - Индейцы даже не
знают, какое преимущество им дает ваша христианская вера. Это место просто
идеально приспособлено для набега в погожее воскресное утро.
- Мне это как-то и в голову не приходило, - поразился я такой
очевидной мысли.
- Никто об этом не задумывается, пока не становится слишком поздно.
Ну, ничего. Они еще не нападали, и вряд ли им это удастся. Энди, доведи-ка
дело до конца с этой лошадью. Она мне скоро понадобится. Пойдемте, Филипп,
мне нужно о многом вам рассказать.
Мы прошли в зал, и я настежь распахнул окно. Джофри снял сюртук,
стащил башмаки для верховой езды и, как кот, калачиком свернулся в кресле.
Некоторое время он трудился над непокорной трубкой. Наконец к потолку
взметнулись первые клубы дыма, и молодой человек с улыбкой поглядел на
меня и начал:
- Как там Энди любит говорить - ах да, ЖУТЬ КАК. Ну так вот, мне жуть
как повезло. Я нашел лагерь их главаря и выяснил все его планы. - Он
глубоко затянулся. - Это индеец Александр, которого я упоминал под именем
Беспокойная Луна, потому что он родился во время лунного затмения, -
кстати, почему у нас нет таких имен?
- Цивилизация, я так думаю, - предположил я. - Я бы, наверное,
получил прозвище "Железная нога" или что-нибудь еще менее лестное.
- Ну, - поспешил возобновить разговор Джофри. - Беспокойная Луна
знает о существовании вашего селения. Ему сказали, что у вас так много
мужчин, что некоторые даже не спят ночью и охраняют скот. У него
преувеличенные представления о вашей численности, что само по себе не так
уж плохо. Плохо то, что во вторник или среду на следующей неделе он
готовится совершить нападение. Дело в том, что для оправдания
предсказанной гадалкой судьбы он должен уничтожить все поселения между
озерами и побережьем: Диксонвиль, Зион, а затем и Форт Аутпост. У вас он
надеется захватить много лошадей. Но он не двинется с места в полнолуние в
понедельник. Лагерь его в тридцати милях отсюда, там он ждет прибытия
остальных - стариков, необстрелянных юношей и женщин, прибытие которых
ожидается в понедельник или во вторник. Сейчас он развлекается как может,
празднуя победу над Диксонвилем, объедаясь мясом и обильно запивая его
огненной водой. В Диксонвиле была небольшая таверна с собственными
запасами, которые Беспокойная Луна не оставил без внимания.
Трубка его снова погасла, и он нетерпеливо пытался раскурить ее.
- Минутку, - воспользовался я паузой. - Это что, сам Беспокойная Луна
посвятил вас во все свои тайные замыслы? Если нет, то как?..
- Как мне удалось получить все эти сведения? Вот именно в этом мне
жуть как повезло. Прямо над их лагерем есть небольшая рощица и ручей.
Беспокойная Луна, конечно же, разбивает лагерь только на открытой
местности. Я же остался в своем укрытии и наблюдал, пытаясь определить,
сколько у них бойцов. Я насчитал где-то около двухсот. Я ждал каких-либо
происшествий, но случившееся превзошло мои ожидания. В пятницу, ближе к
вечеру, в лагере поднялась невероятная суматоха с криками, беготней, я
даже подумал, что Беспокойная Луна подорвался на запасах пороха или что-то
в этом роде. Затем из лагеря вышла группа индейцев, таща на веревке из
неотделанной кожи какую-то жертву. Они вбили в землю столбы, по одному на
каждую руку и ногу и подвесили беднягу лицом вниз. Затем разожгли
небольшой огонь под его животом и принялись плясать вокруг в диком
хороводе, подпрыгивая и подбрасывая в воздух копья. Я опасался, что они не
уйдут, пока жертва не сгорит дотла или, по крайней мере, не потеряет
сознание, но начало темнеть, подошло время ужина, и они отправились
обратно в лагерь. Как только они ушли, и сумерки достаточно сгустились, я
развязал несчастного - скорее срезал его, как недозрелый плод: узлы из
неотделанной кожи не для моих пальцев - и потащил его в рощу. Он был в
самом плачевном состоянии. Эти ребята - настоящие дикари. На его грудь и
живот нельзя было смотреть без содрогания, но после одного-двух глотков
рома он смог наконец заговорить. И вот в этом-то и заключалась моя жуть
какая удача. Он был одним из людей Биллико из Диксонвиля. Ему удалось
спастись в той кровавой резне, которую Беспокойная Луна устроил в селении.
Кроме того, он говорил на сносном английском, и я понимал его. Его укрыла
у себя в доме одна из женщин Беспокойной Луны, и он хотел было выдать себя
за одного из них. Но они пронюхали все это. С женщиной расправились днем
раньше еще более жестоким образом.
- И что же вы сделали с ним?
- Я показал пальцем в сторону и сказал:
- Смотри туда, - затем прикончил его ударом по голове. Просто не
рискнул стрелять. Жаль беднягу, но он все равно бы умер от ожогов. Когда
наступила ночь, я вернулся на место казни и снова привязал тело над огнем
в надежде, что они не будут слишком пристально присматриваться к трупу. По
крайней мере, я на это очень рассчитываю.
Некоторое время мысли мои беспорядочно крутились в голове. Тут целая
история. И человек, чудом избежавший смерти и пытающийся замаскироваться
под воина враждебного отряда, и женщина, согласившаяся укрыть его, и
ужасная расправа над обоими. Мне с трудом удавалось сдержать дрожь страха
при мысли о беспощадности, дикости и зверстве этих людей. В Диксонвиле
было сорок мужчин, сверлила мозг все та же мысль. И вдруг холод ужаса
растаял в огне охватившей меня ярости: "Что мог сделать в этой стране
Беспокойная Луна, если бы даже завоевал ее? Если он и добьется владычества
на всей территории между озерами и океаном, в его руках вся эта земля
снова погрязнет в мраке варварства и дикости. В наших же руках..."
Джофри снова раскурил трубку и продолжал размышлять, чуть
наклонившись вперед на своем кресле. Наконец, он произнес:
- Вот что я предлагаю. Беспокойная Луна собирается напасть, и вовсе
не ожидает, что его могут атаковать. Завтра ночь полнолуния, и он ничего
не станет предпринимать, для него это несчастный период, и мы ОПРАВДАЕМ
это предсказание: нападем на его лагерь среди ночи. Будет достаточно
светло для стрельбы, а они все будут сонными и пьяными. Что вы на это
скажете?
Я посмотрел на его усталое, изможденное лицо с горящими голубыми
глазами.
- Вы полагаете, что это лучший выход?
- Лучший выход! Боже! Единственное, что еще остается, - это сидеть
как крысы в мышеловке в этом вашем молельном доме и ждать, пока двести
жаждущих крови молодцов с гиканьем и криками не примчатся сюда, чтобы
погубить нас всех. Ну, сами посудите молодой человек.
Он фыркнул, выбив свою непокорную трубку о решетку камина, откинул
прядь черных волос и, тщательно набив трубку заново, теперь уже не столь
поспешно проговорил:
- Конечно, девятнадцать человек - это ничтожно мало.
Пятьдесят-шестьдесят лет тому назад люди приезжали сюда в полной
готовности сражаться с индейцами. Тогда ни один здравомыслящий человек не
поселил бы мужчин в столь отдаленной местности. Теперь же гораздо больше
людей подвергается смертельной опасности, чем в те времена, когда угроза
таилась за каждым кустом. Опасность и здесь и там. Но на открытой
местности у нас будет больше места для маневра, мы объединимся, и даже при
незначительных силах преимущество будет на нашей стороне. В Диксонвиле мы
оказались в западне. Этого нельзя допустить снова. Ну что, соберем отцов
города и изложим им наш план?
- Может, дать им возможность сначала отобедать - они уже в любом
случае принялись за воскресную трапезу.
- Боже, ну конечно, - сказал он, выпрямившись и потянувшись за
башмаками. - Я и забыл об этом важном деле. Забыл, что не ел сам все это
время. У меня остался пирог, который девушка дала в дорогу.
За едой я с удивлением отметил про себя, что Джудит все время
норовила подсунуть Джофри самый худший кусок - будь то пригорелый
картофель или пережаренное мясо. За столом мы обсуждали план действий с
Майком и Энди. Энди воспринял все эти известия, как обычно, спокойно и
невозмутимо. Если мы пойдем в атаку, он присоединится к нам, если мы решим
остаться, то он тоже останется дома. Зачем тратить драгоценное время и
попусту болтать, когда на столе достаточно еды, чтобы удовлетворить его
ненасытный аппетит? Майк же сказал сухо:
- Я ведь говорил, что бывал и раньше в этих краях. И предупреждал,
что земля красивая и с виду богатая. Но тот парень, с которым я
путешествовал, сказал еще тогда: "Местность кишит индейцами, и еще лет
пятьдесят здесь будет очень опасно". Мне б послушать его, и не поддаваться
на ваши уговоры.
- У тебя будет предостаточно возможностей попрактиковаться в
искусстве вышивки по коже, - заметил я шутливо, что совершенно не
соответствовало моему настроению.

Мы собрали членов совета, и Джофри изложил им ситуацию так же
подробно, как и мне. Пикл и Крейн повергли меня в величайшее изумление,
сразу же заявив, что не намереваются ни на кого нападать первыми. Если им
нанесут удар, они будут защищаться, но ни за что не станут атаковать.
- Но это только дело времени, - горячо возмутился Джофри. - Они
разорили Диксонвиль и вскоре примутся за вас.
- Уж если говорить о длани, оскверненной первым ударом, обратимся к
примеру Каина и Авеля, - серьезно возразил Крейн. - Мы скорбим по
Диксонвилю, по вашим разоренным жилищам и погибшим друзьям и близким. Но
это не оправдывает агрессии.
Тут мне вспомнилось, как он смертельно побледнел при одном только
упоминании о страшной эпидемии в Форте Аутпосте, и все же присоединился к
нам, как только мы спустились в селение. Он не был трусом и малодушным
человеком. Просто руководствовался своими принципами, и сколь бы
неразумными они нам ни казались, их можно и нужно было уважать. Джофри дал
волю своим чувствам, полушепотом выпалив выражение, которое никогда еще не
смущало благородного слуха собравшихся, но тут же спохватился и, быстро
овладев собой, спросил:
- А ваши сыновья?
- Они уже совершеннолетние и могут сами за себя отвечать, - так же
невозмутимо и спокойно ответил Пикл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40