- Да проблем почти никаких и нет, - немного резко ответил Борн,
забирая у водителя записку, и протягивая ее офицеру.
- Вы говорите по-китайски? - заметил тот, читая ее.
- Да, но сейчас это не относится к делу. Я опаздываю на совещание с
представителями вашего правительства, где должен быть сам генерал Лиань...
- Я не знаю никакого генерала Лианя, - заметил офицер, - генералов
очень много. - Но я могу помочь вам попасть на это совещание. У меня есть
достаточно быстрый автомобиль, с хорошим шофером, который очень быстро
доставит вас в отель. Я бы сделал это и сам, но к сожалению не могу
оставить свой пост.
- Я обязательно отмечу этот поступок при встрече с генералом!
- Это мое естественное желание, сэр, помогать в любом деле, которое
касается государственных интересов! Меня зовут...
- Напишите пожалуйста ваше имя вот на этом листке бумаги. Я
гарантирую, что не забуду его!

Борн сидел в переполненном холле восточного крыла отеля "Пекин",
прикрыв лицо вполовину сложенной газетой и немного сдвинув ее угол, чтобы
можно было наблюдать за линией входных дверей. Он ждал появления Жана-Луи
Ардисона, предположительно проживающего в Париже. Узнать имя своего
недавнего собеседника было не трудно для Джейсона, который легко
завоевывал симпатию китайцев благодаря знанию языка. Двадцать минут назад
он торопливо подошел к столу, где располагалась женщина-клерк,
занимавшаяся экскурсиями и туристическими маршрутами. С максимальной
вежливостью, какую только позволял его мандаринский диалект, он обратился
к ней со своей просьбой. - Я прошу прощенья за беспокойство, но дело в
том, что я являюсь основным переводчиком для всех французских делегаций,
ведущих дела с государственными промышленными кругами, и я боюсь, что
только что потерял одну из моих непослушных овец.
- Вы, должно быть, очень хороший переводчик, если так хорошо говорите
по-китайски... Так что случилось с вашей... потерявшейся овечкой? -
Женщина слегка рассмеялась на полуфразе.
- Я не могу даже передать, насколько это было неожиданно для меня. Мы
были в кафе и обсуждали очередную встречу, на которую собирались
отправиться согласно нашему расписанию, как вдруг он посмотрел на часы и
заявил, что позвонит мне позже, а сейчас он должен отправиться на
экскурсию по Пекину. Прошло уже достаточно много времени с тех пор, и я
могу себе представить, что может случиться с людьми, впервые попадающими в
Пекин. Они могут просто раствориться в нем.
- Думаю, что такое вполне возможно, - заметила женщина. - Но чем мы
можем помочь?
- Мне бы хотелось знать, как правильно пишется его имя, или, что
возможно, у него есть имя, полученное при крещении, и оно тоже фигурирует
в написании. Речь идет об официальных документах, которые я должен
подготовить для него.
- В чем же может состоять наша помощь?
- Вот это он оставил в кафе, когда собирался на экскурсию. - Джейсон
протянул женщине идентификационную карточку. - Я даже не знаю, как он без
нее отправился на экскурсию.
Женщина рассмеялась и достала журнал регистрации текущих экскурсий.
Сравнив карточку бизнесмена из Парижа с записями сегодняшнего дня, она
сказала: - Вот здесь, вы можете прочитать его имя, мне это трудно
произнести.
- Весьма вам благодарен, - произнес Джейсон, прочитав запись в
журнале.
После этого он подошел к местному телефону с пометкой "Английский" и,
подняв трубку, попросил оператора соединить его с комнатой Ардисона.
- Вы можете без всякого промедления набирать этот номер, сэр. Комната
1743, - с каким-то особенным триумфом в голосе ответил тот. - У нас
отличное обслуживание и отличные условия для гостей. Кроме того, из окна
открывается живописная панорама старого города.
- Спасибо, - ответил на эту тираду Борн и стал набирать номер
бизнесмена. Ответа не последовало, а это означало, что месье Ардисон еще
не вернулся, и, видимо, учитывая все обстоятельства, вернется он еще не
скоро. Эта блеющая овца конечно не станет молчать, когда будет затронуто
ее благородство и достоинства или появится угроза бизнесу. Поэтому Джейсон
решил подождать и привести в порядок пока неясные очертания
складывающегося плана. То, что он пытался сделать, было почти безнадежным
и маловероятным стратегическим замыслом, но пока не просматривалось
никакого другого выхода. Он купил месячной давности французский журнал и
уселся в холле, чувствуя, как беспомощность начинает обволакивать все его
существо.
Наконец он появился! Жан-Луи Ардисон вошел в холл в сопровождении как
минимум четырех китайских чиновников, в задачу которых явно входила
программа умиротворения, о чем можно было судить по тому, как один из
сопровождающих быстро подошел к киоску, торговавшему алкоголем, в то время
как остальные с помощью переводчика оживленно беседовали около лифтов.
Улыбки и поклоны достигли апогея с появлением пластиковой сумки, дно
которой прогибалось под тяжестью нескольких бутылок. Когда появился лифт,
то улыбки и поклоны возобновились с новой энергией и продолжались, пока
двери не закрылись, а лифт рванул вверх, унося месье Ардисона, который
заботливо придерживал пластиковую сумку, оставленную ему в качестве
залога, гарантирующего примирение и успех в будущих делах.
Борн следил за световым указателем перемещения лифта, и когда тот
достиг нужного этажа, он направился к телефонным кабинам, где, выждав
несколько минут, набрал номер.
- Алло? - Голос был настороженный, чувствовалось учащенное дыхание.
- Я буду говорить очень быстро, - по-французски произнес Борн. -
Оставайтесь там, где вы сейчас стоите, и после нашего разговора не
вздумайте пользоваться телефоном. Ровно через восемь минут я постучу в
вашу дверь: два раза подряд и с некоторым интервалом, еде один. Вы
впустите меня, но до этого никого не впускайте, особенно прислугу.
- Кто вы?
- Соотечественник, который должен поговорить с вами для вашей же
безопасности. Помните: через восемь минут. - Борн положил трубку и
вернулся в кресло, подсчитывая минуты, остающиеся до вызова лифта. Наконец
нужные минуты прошли, и он вызвал лифт.
Стоя перед дверью с номером 1743, он еще раз взглянул на часы. Прошло
ровно восемь минут с момента его звонка. Борн постучал два раза, сделал
паузу и постучал еще раз. Дверь открылась, и перед ним предстал
взволнованный Ардисон.
- Мы должны поговорить, - спокойно сказал Борн. - Я должен знать, что
с вами произошло.
- Вы?! Это вы были рядом со мной у мавзолея?! Вы воспользовались моей
карточкой! Вы - причина всех моих несчастий!
- Вы упоминали обо мне?
- Я не осмелился! Ведь тогда это выглядело бы так, будто я совершил
что-то незаконное, отдав свой пропуск кому-то еще! Кто вы? И почему вы
здесь? За сегодняшний день вы доставили мне больше чем достаточно
всяческих неприятностей, и я считаю, месье, что вы должны уйти!
- Но только тогда, когда вы расскажете, что с вами произошло. - Борн
пересек комнату и уселся на стул, рядом со столиком из красного дерева.
- Вы не имеет никакого права входить сюда и тем более приказывать
мне.
- Боюсь, что вы ошибаетесь, и такое право у меня есть. Кто приказал
вам отправиться на эту экскурсию?
- Мне просто предложили отправиться туда, по-моему, консьерж, или как
называется тот идиот, который сидит у них внизу.
- Не он, а те кто выше. Кто?
- Откуда я могу знать? Я до сих пор не могу понять, о чем вы
говорите.
- Но вы ушли с площади.
- Господи! Но ведь это же вы убедили меня сделать это!
- Я проверял вас.
- Проверяли... Но это немыслимо! В это невозможно поверить!
- А вы поверьте, - спокойно сказал Борн. - Если вы расскажете мне
правду, я обещаю вам, что не причиню вам никакого вреда.
- Вреда?
- Мы убиваем только врагов, нам не нужны невинные жертвы.
- Убиваете... врагов?
Борн выхватил из-за пояса оружие и положил его на стол. - Ну, а
теперь убедите меня в том, что вы не враг. Что произошло, когда вы
покинули нас?
Ошеломленный, Ардисон привалился к стене, не сводя испуганных широко
открытых глаз с оружия, лежащего на столе. - Клянусь всеми святыми, вы
меня с кем-то путаете, - едва шевеля губами прошептал он.
- Убедите меня в этом.
- В чем?
- В вашей невиновности. Что произошло с вами на площади?
- На... площади... Я все время думал о том, что вы говорили мне, -
начал перепуганный бизнесмен, о том, что случилось внутри мавзолея, и о
чем кричали китайские солдаты, метавшиеся по ступеням лестницы... О
гангстерах, о том, что всех буду задерживать и подозревать... Особенно это
касалось меня, поскольку я не был фактически членом ни одной туристической
группы... Поэтому я пустился бежать, не желая оказываться в такой
сомнительной ситуации, которая может повлиять на финансовые дела, которые
я пытаюсь решить здесь с китайскими чиновниками. Ведь мне не следует
забывать, что я представляю не одного себя, а целый консорциум!
- Итак, вы пытались выйти, и вас остановили, - прервал его Борн,
старясь удалить из рассказа все несущественные детали.
- Вот именно! Они говорили так быстро, что я ничего не мог понять, и
прошел почти час, пока они нашил чиновника, который говорил по-французски.
- Почему вы не рассказали им правду? Возможно, что это был бы самый
простой выход? Сказали бы, что вы все время были с нашей туристической
группой.
- Да потому, что я сбежал с этой проклятой экскурсии! И я фактически
отдал вам свою карточку! Как бы посмотрели на это эти варвары, которые
видят в каждом белом только представителя международного фашизма?
- Но китайцы отнюдь не являются варварами, месье, - очень вежливо
поправил бизнесмена Борн и, почти без паузы перешел на крик: - Варварской
является лишь философия их государственных политиков! Они никогда не
получат благословения нашего Всемогущего Господа, потому что уже получили
свое причастие у Сатаны!
- Прошу прощенья, но я не понимаю вас!
- Извинения будут потом, а сейчас быстро рассказывайте, что было
дальше, когда появился чиновник, говорящий по-французски.
- Я сказал ему, помня ваше замечание, что просто отправился на
прогулку, но потом вспомнил о телефонном звонке из Парижа и заспешил в
отель, что официальные власти и полиция расценили как бегство.
- Вполне правдоподобно.
- Но только не для этих туземцев, месье. Они начали приписывать мне
такие ужасные вещи, что я не знал что и подумать о происшедшем в этом
мавзолее.
- Это была превосходно выполненная работа, - заметил Борн, как можно
выразительнее закатывая глаза.
- Я вновь не понимаю вас, месье. Что вы хотите сказать?
- Возможно позже я объясню вам. Так что сказал представитель
официальных властей?
- Можете себе представить, до чего он дошел! В конце разговора он
заявил, что парижская мода являет собой упадок буржуазного общества! В
конце концов, они переходят всякие границы, забывая о том, что мы платим
настоящие франки за их дерьмовые материалы! После этого я отказался
отвечать на все их вопросы, пока не появится хотя бы несколько человек из
тех, с кем я поддерживаю здесь деловые контакты. Прошло еще два часа, но я
должен заметить, что многое изменилось! Меня доставили сюда на жалком
подобии лимузина, в котором я с моим ростом едва мог разместиться, и при
этом меня сопровождали четыре человека! Они все долго извинялись передо
мной и заявили, что наша последующая встреча переносится на завтрашний
вечер. Вот, собственно и все, что я могу сообщить вам, монсеньер. Вы
теперь поняли, что явно перепутали меня с кем-то еще. Я не связан здесь ни
с кем и ни с чем, кроме финансовых проблем нашего консорциума.
- Должен признаться, что ваши объяснения убедили меня. Произошла
досадная ошибка.
- Что?
- Теперь я могу рассказать вам, что же произошло внутри этого склепа,
принадлежащего Мао Цзе Дуну. Мы все-таки сделали это! Мы расстреляли этот
хрустальный гроб вместе с телом этого постыдного безбожника!
- Вы сделали... что?
- И мы постоянно будем продолжать разрушение оплота врагов Христа,
где бы они ни были! Мы пронесли чистоту нашей веры через весь мир и
уничтожим каждого, кто думает по-другому! Весь земной шар будет единым
христианским миром, или никакого шара вообще не будет!
Борн поднялся со стула, убрал пистолет и, застегнув пиджак, слегка
одернул его, как будто на нем была военная форма. Приблизившись к
совершенно подавленному и разбитому бизнесмену, он проговорил уже более
спокойно: - Конечно, дорогой соотечественник, вы не принадлежите к числу
наших врагов. Но вы были очень близки к этому. А теперь я попрошу ваш
бумажник и деловые бумаги, включая и те, где перечислены имена ваших
здешних партнеров.
- Деньги?..
- Нет, деньги нас не интересуют.
- Но зачем тогда вам мои документы?
- Для нашей общей безопасности, месье. Через нашу сеть мы должны все
проверить и убедиться, что вас не использовали вслепую. Есть основания
предполагать, что к нам хотят внедрить агентов. Все эти бумаги будут
возвращены вам завтра.
- Но я буду протестовать...
- Нет, - резко бросил Хамелеон, направляя руку за пояс, вы не
сделаете этого. - Вы спрашивали меня, кто я такой? Чтобы удовлетворить
ваше любопытство, я могу сказать только одно, что точно так же как наши
враги нанимают и используют палестинских террористов, разного рода Красные
Армии и фанатиков Хомейни, мы создаем наши собственные отряды. Мы никогда
не отступим ни на шаг, это будет борьба не на жизнь, а на смерть.
- Господи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69