Да с мечами наголо, над головами размахивающими — уж не ведомо, изрубить богатыря собиравшихся, али только места виноватого лишить — так то все видали. Ну и разговоров было потом!
* * *
Нойдак все чаще оставался на ночь у Толстой Майки. Кому — что, а северянин считал, что жена должна быть в теле! До женитьбы, вроде, еще не доходило, но все к тому шло…
Как-то раз заявился к нему ненадолго Лёкки в гости, зашел так запросто. Посидел, поболтали о том, о сем… Чем теперь мальчишка у Рода занимается — не сказывал, зато накормил друга чем-то очень-очень вкусным, явно не со стола смертных спертым, чуть попроказничал и — вновь пропал куда-то…
* * *
Лешачок немного подрос, стал больше есть, и пряники решили попридержать. А сколько еще пряников охрана поедала — и так бедняжке мало чего доставалось, а тут еще и князь зажадничал… К тому же зверьку становилось все скучнее, с ним больше не играли, не подкармливали, гулять его водили реже, уходил сам — ругали! Потом попытались еще и побить. Короче, в один прекрасный день Моргунок ушел гулять и не вернулся. Решил, надо думать, что в лесу хоть пряников и нет, а все одно — лучше!
Огорчился князь, нечем перед иноземцами хвастать стало! Но Рахта с Сухматом его успокоили. Мы, мол, места теперь лешачьи все знаем наперечет, только вели — нового привезем! Призадумалось Красное Солнышко — с одной стороны, леший в зверинце — гордость немалая, императорам да каганам — на зависть, с другой — пряники тоже счет любят…
* * *
Черный Прынц, едва прослышав, что с богатырями — Рахтой да Сухматом — приключения случились необыкновенные, возмечтал их записать, да сказку состроить складную. Подкатился сказитель сначала к Рахте, да тот все отмалчивался, потом — к Нойдаку подошел. Колдун ему чего-то невразумительного наплел, начет того, что ему какой-то бог мозги выправлял, да о том, что он, Нойдак, ну прям как Садко куда-то под воду в поход собирается, если не на дно морское, так уж озерное — это уж точно. Что же делать — начал Черный Прынц Сухматия выспрашивать. Ну, этот чего только и не понарассказывал. Да каждый раз — по новому. Все круче да хлеще. До того договорился, что была, мол, у Нойдака любовь сердешная с Лихом Одноглазым, да Вий их приревновал, счастие все порушил, и зазнобу Нойдакову под землю уволок, а бедный колдун, мол, плакал на том месте и головой об Алатырь-камень бился, по Лиху Одноглазому горюя…
А еще рассказывали, как Нойдак, бедняжка, чуть в вине не захлебнулся… Решил князюшка на нем, простодушном, чашу волшебную испытать. Может, давненько силу свою волшебную чаша не выпускала, вот она и накопилась, а может, и впрямь рассказ Нойдака слишком скромным оказался. Короче, держали потом богатыри своего колдунчика за ноги кверху ножками, дабы излишки вина из него стрясти-слить — вроде, откачали!
* * *
Пришел срок Полине. И пришлось ей трудненько — ясно было, богатырь родится, не простое дитя. Уж бабки-повитухи так и бегали, так и бегали, да не шло дело. Но случилось все как положено да предсказано, хоть и не сказано — прискакал, откуда ни возьмись, Бронята, недаром тогда прощался ненадолго, Полине на живот глядючи, прискакал, шепнул роженице Слово заветное на ушко, и разродилась она, разрешилась от бремени. Никто раньше такого младенца здоровущего и не видывал, богатырь — да и только! А заорал — так только уши и затыкай! Назвали, в честь отца, Рахтой молодца…
* * *
На том пиру князь был в гневе. Что там какие-то Соловьи-разбойники, давно переловленные, или змеи чудоюдные, грецкими колпаками перебитые. А тут безо всякого волшебства, ну, на одной хитрости да ловкости такое вытворять, самого князя посмешищем выставить… Впрочем, это уже другая история, скажу только, что Сухмат спьяну расхвастался, что поймает того вора да пройдоху… А куда Рахте деваться — не бросать же друга в деле непростом? Ну, и он заобещался… Ну, хватит, хватит, это уже совсем другая история!

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51