Броня приготовился было к смерти — но нет, каменный язык всего лишь вылизывал выступающую кровь, заботливо обсасывая обнажившиеся ребра. В других условиях паренек уже давно бы от боли был бы без чувств, но тут — была и боль, но было и что-то, его поддерживающее. Броня понял, что не умрет даже в том случае, если у него вырвут живьем печень или сердце… Пятый идол приложил вдруг надтреснутый каменный рот ко рту мальчика, и начал высасывать из него дыхание в страшном поцелуе. Броня почувствовал, что задыхается. Это продолжалось долго, очень долго, наконец истукан выпустил уже бесчувственного отрока, и тот, странное дело, побрел на подгибающихся ногах к следующему испытанию. Шестой идол содрал у него кусок кожи со спины и не отпускал мальца, заставляя его наблюдать, как он обсасывает этот кровавый ремешок. Седьмой — откусил по большому куску с каждого из бедер отрока. То, что проделал восьмой истукан, лучше было не вспоминать, это было больней всего.
И вот, наконец, она, Древнейшая Прародительница. Окровавленный Бронята опустился на колени перед последним камнем, изображавшем бабу с огромным — на сносях — животом. А потом встал и пошел вперед. Камень открылся перед ним. Отрок шагнул внутрь, и услышал, как выход за ним закрывается.
Броня оказался не просто в камне. Камень был со всех сторон, он как бы обтекал все изгибы тела мальчика. Бронята был — как отливка в каменной форме, нечем было даже дышать. Отрок попытался сделать судорожный вдох — и не получилось, его грудь была зажата в камне так, что не могла расшириться для вдоха. Дышать было нельзя, ужас сковал Броню, он понял, что умирает, заживо замурованный. Вот, кажется, действительно — смерть. Но жизнь продолжалась, неведомо как! Впрочем, почему неведомо — ведь и младенец живет в утробе материнской, воздухом не дыша…
Но Прародительница решила не оставлять Броняту себе. Но то, что происходило дальше, невозможно было сравнить ни с чем. Отрок вдруг почувствовал, что перевернут вверх ногами. И камень выталкивает его куда-то вперед и вниз. Тело мальчика начало продвигаться вперед по крутым изгибам странного каменного лаза, обдирая кожу до костей, и ломая сами эти кости. А потом было совсем узкое место. Броня почувствовал, как трещат его черепные кости, ломаются шейные позвонки. Боль, сколько боли! Разве человек может вытерпеть такое? Выходит, по воле богов — может!
Вот и все кости переломаны, вся кожа содрана… А голова — наружи, прямо из женских мест каменной бабы. Камень еще вздрогнул — и вытолкнул Броню в Светлый Мир. Мальчик ощупал себя — все кости целы, кожа — на месте. Более того, там, где каменные боги-истуканы урвали себе по куску мяса — там все ровненько, да и мизинец — на месте. Стало быть — заново родился. Даром — что весь в крови, но ведь и младенец, рождаясь, тоже весь в крови бывает! А что делает дите, едва народившись? Известное дело — орет…
И Бронята закричал — громко, победно! И увидел, как закрылись глаза каменных богов, а дорогу назад осветил месяц, тропинку высветив. И пошел отрок по той тропинке вперед, с гордо поднятой головой. Но вслед ему раздались слова. Мальчик повернулся. Это Каменная Мать сказала вслед ему Слово Заветное, его имя новое, тайное, только им двоим теперь известное…
— Ты особо не задавайся, — сразу сбил с мальца спесь Одоленя, — не ты первый, не ты — последний, а у тебя — и то — не последнее испытание, — заметив, что Броня явно не ожидал ушата холодной воды, Одоленя решил все-таки немного его похвалить, — но ты — молодчина, даже и не закричал ни разу, бывали и такие, что терпели, не убегали, да от страха клали под себя… Ну, а те, кто не выдержал, о тех — разговора нет, коли их и самих на свете нет.
— А я выдержал, стерпел! — не смог не похвалиться Броня.
— Теперь тебе до следующей полной луны ничего не есть, пить только воду родниковую, да в баню не ходить…
— Но я же весь в этой… этой крови…
— То не простая кровь, она в тебя впитаться должна, она тебе силу и здоровье даст, да от ядов змеиных убережет, и от ядов стрельных — тоже… Имя свое новорожденное не забудь!
— Не забуду…
Кое-что изменилось с той ночи. Одоленя перестал пороть Броню и стал разговаривать с ним, как со взрослым…
* * *
А потом произошло то, что совершенно обескуражило Одоленю. К нему в дом, этак запросто, заявился тот самый черный колдун, которого так боялся Бронята. Зашел в избу, поклонился, уважил хозяина и его богов-покровителей, как положено. Ведун не мог отказать черному колдуну — нет такого обычая, чтобы гостя гнать! Пригласил в дом. И сразу спросил, как тот мимо заклятий охранных пробрался, как дорогу нашел.
— Видно, неплохой ты ведун, только самых простых вещей не разумеешь! — за это время Ферам отменно выучился говорить по-русски, — Я ведь к тебе без зла в мыслях да намерениях пришел, потому все твои заклятья — и не сработали!
— Как? — удивился Одоленя, — Ведь ведомо мне, Чернобогу ты слуга…
— Ну и что?
— Как что? — ведун был несколько растерян и не знал, что сказать.
— А разве ты не меня ищешь? — спросил Броня, до этого не произнесший не слова.
— Чего тебя искать, я всегда знал, где ты, — ответил Ферам.
— Я не отдам тебе своего ученика! — заявил Одоленя, — Если надо — будем драться!
— Зачем такие страсти? — засмеялся Ферам, — И зачем его у тебя отбирать? Ты его учи. Учи получше! Что б, когда ко мне придет, уже хорошим ведуном был. А уж волхвом я его изрядным и сам сделаю!
— Почему ты считаешь, что он сам к тебе придет? — спросил Одоленя.
— И чего ты ко мне прицепился? — перебил его отрок.
— Вопросов два, ответ — один, — Ферам благодушно улыбался, — ты, отрок, рожден, Ахриману, по-русски — Чернобогу, предназначенным… И то видно мне, поскольку сияние вокруг тебя такое же, как и у меня — черное, только послабее чуток. Но ничего, подрастешь, войдешь в силу — изрядным станет! Потому и нужен мне ты, именно ты, а не кто другой!
— А я думал, что ты Рахте да Сухмату через меня отомстить хочешь…
— Ну, отомстить — дело святое, конечно, и я отомщу… Только я твоих друзей прежних, богатырей глупых, в очередь поставил на дело мщения, и та очередь совсем не короткая, и много таких, кому я сначала жизнь попортить должен. Может, и до твоих дружков дело дойдет, да не до них сейчас…
— Как это не до них? — Броня даже обиделся. Как так, он Рахту с Сухматом за врагов даже не считает, что ли? Отомщу, мол, если время будет…
— Да дел много, — продолжал преспокойно рассказывать о своих делах черный колдун, — вот, к обрезанным съездил в посольстве толмачом, все князю Киевскому Владимиру нашему, Красному Солнышке, доподлинно доложил… Теперь к немцам поеду, а то — и в Царьград, быть может. И к тебе, паренек, заехал по пути.
— Так ты не собираешься его у меня отнять? — удивился Одоленя.
— Нет, конечно…
— Но, если ты говоришь, что Бронята все равно тебе предназначен, а забирать сейчас ты его не собираешься, так зачем вообще сюда заявился? — продолжал недоумевать ведун, — Сейчас?
— Он-то мне, вернее, повелителю моему предназначен по рождению, это — точно, только не знал он того. А теперь — знает. И как почувствует, что пора ему — будет знать, куда да к кому идти!
— Так вот ты зачем приходил… — наконец уразумел Одоленя, — Стало быть, сделал свое дело, да так, что я и помешать не мог.
— Мое дело — дать отроку некоторые знания, а ведь тебе, — Ферам заглянул в голубые глаза Одолени особым магическим взглядом, — тебе известно, как трудно помешать знаниям дойти до того, кто их жаждет!
Одоленя чувствовал полное бессилие. Эх, кабы бой! И с мечом, и с заклинаниями — одолел бы он черного колдуна. Да нельзя — гость, да и обиды не нанес… Просто вызвать на поединок — зачинщиком станешь, боги-покровители отвернутся!
— Он Заново рожденный, ему теперь сама Мать-Прародительница силу да охранение дала, — брякнул ведун то, о чем говорить не следовало.
— То — неплохо, — Ферам даже обрадовался, — если с Великой Матерью породнился, то неплохо. Но на нее не надейся, ей разборки Добра и Зла безразличны, она и не понимает даже, где добро, а где зло… Хотя, по правде говоря, и я не понимаю!
Одоленя молча, исподлобья смотрел на иноземного колдуна. Значит, и ему ведомо то, о чем говорят ведунам-русам только по окончанию учения. Тайна о том, что добро — это зло, а зло — добро, и станет добро — злом, а зло — добром, и нет ни добра, ни зла… А Матери-Прародительнице, его правда, добро и зло — без разницы, она лишь Жизнь и Смерть разумеет…
— Ну, мне пора, — сказал Ферам и поднялся со скамьи.
* * *
Одоленя думал уже третий день. И не мог найти выхода. Броня в сотый раз обещал ему, что ни за что на свете не уйдет к черному колдуну, не станет служить какому-то злому Ахриману. Но ведун знал — маг сюда зря бы не приперся, все рассчитано, и рассчитано правильно и далеко, как в шахматах… Ведь Броня не ведает, что будет, когда придет срок. Вот, мальчишки малые презирают девчонок, а приходит срок — и дерутся за красавиц своих. Щенята лижутся, а подрастут — кусаются. А из гусеницы — и вовсе бабочка получается, а, иногда — и жук куська… Вот и Броня подрастет, возмужает, потянет его к Темным Силам…
Как быть? Чтобы не потянуло к темным силам — надо, чтобы их рядом не было! А чтобы не ушел, когда срок придет? Сделать так, чтобы не смог уйти, некуда было бы! Вот и ответ, да как сделать сие?
Много всего знал Одоленя, но не все, и не обо всем. Понял молодой ведун, что нужен ему добрый совет. А кто даст совет лучший, чем его старый учитель? Тогда — ехать надо, и ехать далеко!
Одоленя велел Броне дома сидеть, пока не сам не вернется. И отправился к своему учителю старому, что в лесу на самом краю чистого поля в избушке столетней жил, и уж давно никуда не выходил…
Одолени не было неделю. А как вернулся, не раздеваясь, не поев, в баньке не попарившись, велел отроку на коня садиться и за ним скакать, да ничего не спрашивать!
Ехали они долго, делая лишь короткие передышки, давая отдых коням и, ночами — сон себе. Ложась спать в первую ночь, Одоленя сказал, что его старый учитель подсказал выход для Брони, но им надо спешить, чтобы попасть на место вовремя.
— Семь планет встанут в ряд, — объяснил Одоленя, — и в ночь новолуния, в тьме полной, поднимется град светлый…
— Откуда подымется?
— Из озера священного, откуда ж еще…
— И что?
— В том граде — твое спасение, туда тебе дорога, — молвил Одоленя.
— А ты, ты пойдешь со мной? — спросил отрок, предчувствую уже ответ своего учителя.
— Нет, я туда не пойду, — и не стал объяснять.
— Это испытание новое? — после некоторого молчания задал следующий вопрос Бронята.
— Если и испытание, то не больное, — успокоил его наставник, — тебе бояться нечего, зла там не сделают, а выучить — выучат!
— На ведуна?
— Да, всему-всему! А теперь спи!
* * *
К Священному озеру поспели лишь к той самой безлунной ночи, прямо в акурат! Привязали коней, пошли вслепую — лишь повинуясь чувствам, как выучил уже мальчика Одоленя — вперед, к самому берегу. Сели, стали ждать…
— Мы теперь расстанемся надолго? — спросил Броня.
— Для тебя — надолго, для меня — лишь на месяц, пока вновь новолунья не настанет…
— Не понимаю…
— Тебе объяснят!
И вот появился свет. Это лучилась где-то в бездонной глубине вода Священного озера. Свет становился все ярче, Броняте показалось, что он даже различает под водой какие-то терема золотые… И вот вода расступилась, и посреди бескрайнего озера показался град светел, сам по себе сияющий.
— Там всегда светло, — сказал Одоленя, — и нет там ночи, только день, и нет там злых сил, только добрые… Иди туда!
— Но как, здесь же вода? Плыть?
— Нет, иди! Коли судьба тебе в том граде быть, то и дорога найдется!
Броня шагнул вперед, глядя только на сверкающие терема, шаг, другой, третий… Потом он понял, что шагает прямо по воздуху, точнее — по светлым лучам, с теремов исходящих. Отрок знал, что нельзя смотреть вниз и по сторонам, надо видеть перед собой только цель пути, лишь на этот свет и смотреть, потому он шагал и шагал вперед, не оглядываясь и не сомневаясь…
— Имя, скажи имя свое, при рождении даденое! — услышал он тихий голос, звучавший как будто ниоткуда.
— При первом рождении назвали меня… — не стал скрывать тайного имени отрок, — При втором же Мать Прародительница дала мне другое имя, — Броня помедлил, и, решившись, назвал и это тайное имя!
— Ты пришел сюда с чистым сердцем и не скрыл ничего тайного, мальчик, — услышал он, — проходи, здесь ждут тебя…
* * *
Люди, жившие в этом городе, казалось, знали все обо всем на свете. Сюда не заходила Смерть, может, вход сюда ей был и вовсе заказан, а может просто все эти мудрецы владели тайной вечной жизни. А, может, и не было никакой тайны — ведь они не делали ничего плохого, трудились изо дня в день, добывая все новые и новые знания, постигая Вселенную…
Броню взяли в учение с первого же дня, едва город вновь опустился на дно озера и вместо небосвода со звездами наверху на многие годы воссиял купол золотистый, самоцветный да самосветный. Здесь не признавали праздности вообще — Броня учил науку, а хотел отдохнуть — работал по хозяйству или выполнял разные там поручения мудрых старцев. Впрочем, среди здешних ведунов было и много молодых. Вскоре у Броняты появились друзья, но не друзья в праздности — дружба заключалась, смешно сказать, в том, что мальчик бегал к новым знакомым, а те учили его еще какой-нибудь премудрости дополнительно к основному ученью.
Дни, месяцы, годы проходили незаметно. Бронята прочитал горы мудрых книг, исписал сам груды листов, овладевая грамотой многих ныне живущих и давно вымерших народов, узнал значенья рун и магических знаков, выучил бессчетное количество заклинаний. Мальчик превратился в юношу, потом — в мужа могучего. В этом городе кормили самую малость, так уж было заведено, что человек, коли стремится к знаниям, должен быть всегда голоден. Мяса здесь не потребляли, зато молока да меда — бессчетно. Такое питание не дало вырасти не то что животу, даже мышцам, богатырям подобясь. Но Броне приходилось все время бегать — все приказы по традиции исполнялись бегом, мальчик, бывало, по пять раз за день обегал весь город — много работать руками, махать, так сказать, топором, ведь Броня, начав с колки дров, овладел сначала плотницким, а потом и столярным делом — да еще и делать упражнения такие особые, тайные, тело укрепляющие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51