именно она и послала это платье Элис Джонсон в «Картерс» с расчетом получить его обратно сразу же после съемки. Надевать его должна была только модель. Бедная Джеральдина это прекрасно знала и поняла, что серьезно влипла. Никакие объяснения тут не помогут. И она была уверена: если сослаться на Элис, та ни за что не подтвердит, что сама разрешила ей надеть это платье.
Элис вернулась с приема очень поздно, да и выпила она больше, чем следует. Так что утром она позволила себе немного поваляться в постели, а уже потом сняла трубку и набрала рабочий номер Линди-Джейн. Ей было приятно рассказывать сестре о своей светской жизни. Бедную Линди-Джейн это явно злит: хотя Элис, видит Бог, делает все, чтобы помочь ей, та явно не способна продвинуться ни по служебной, ни по социальной лестнице.
Был уже полдень, но ей ответили, что Линди-Джейн еще нет. Оказывается, она не появлялась на работе целую неделю. Элис даже забеспокоилась. Действительно, Линди-Джейн не отвечает на послания на автоответчике уже больше недели. Где же она?
Если бы Элис только знала!
В это самое время на глазах у Линди-Джейн душили на кровати полуодетого мужчину.
Она работала в клубе всего неделю. Несколько месяцев назад Линди-Джейн поехала в агентство «Цецилия» и попросила принять ее на работу. Она собиралась продолжить свое расследование. К сожалению, ответили ей, агентство закрывается. Но управляющий пообещал, что свяжется с ней. И как только новый клуб открылся – на этот раз под названием «Бригитта», – он позвонил ей, и ее взяли на работу с недельным испытательным сроком. От девушек, работающих в агентстве, она слышала разные страшные истории. Если тебе действительно доверяли, то поручали удерживать клиента и отвлекать его, а в это время кто-то приходил и убивал его. И все это снималось на видеопленку. Так что лучше уж, говорили ей, не соваться в это дело.
Но где-то же, рассуждала Линди-Джейн, должны храниться эти пленки?
На первом этаже здания клуба помещался офис, постоянно закрытый. Вход в него был только со двора. Линди-Джейн спросила, чей это офис, но ей ответили, что это не ее дело. С этим она, конечно, не могла согласиться. Трудность заключалась в том, что клуб, как отель, работал круглые сутки, и наблюдать за офисом было очень неудобно. На первый взгляд туда никто никогда не входил. Она справилась об этом у знакомого управляющего, и он ответил, что хозяина офиса зовут мистер Мюррей, но не объяснил, кто это. Тогда она намазала дверную ручку кремом и все время проверяла, не оставит ли кто там следов. Проверка показала: днем никто до двери не дотрагивался. Она намазала ручку на ночь – и в восемь утра обнаружила, что в офис входили. Крем стерт. Однажды вечером, когда пора уже было уходить с работы, спряталась в коридорчике и просидела там всю ночь. В полвосьмого утра кто-то открыл парадную дверь клуба своим ключом, вошел в здание, прошел его насквозь, отпер дверь офиса, зашел туда ненадолго, потом снова запер дверь. Линди-Джейн разглядела мужчину: высокий, сухощавый, светлые волосы гладко зачесаны назад; одет старомодно, как английский джентльмен – костюм в широкую полоску, двубортный пиджак, цепочка от часов, бутоньерка в петлице, до блеска начищенные башмаки. Прямо денди, подумала Линди-Джейн.
Она наблюдала за ним несколько дней и выяснила, что он приходит в офис всегда в одно и то же время. Через три дня она была вознаграждена за свою настойчивость. Он вышел из офиса, как всегда, с портфелем из свиной кожи и вдруг уронил его. Кейс, видно, был неплотно закрыт, и все его содержимое вывалилось на пол. Среди бумаг Линди-Джейн заметила и видеокассеты.
Линди-Джейн решила: надо пойти домой, хорошенько выспаться, а потом с новыми силами вернуться в клуб, разбить стекло на двери, проникнуть в офис и поискать то, что она рассчитывала найти.
Когда она вернулась в клуб, ее уже ждал человек в полосатом костюме с кейсом из свиной кожи. Это был Гай Мюррей.
Не вовремя я получила ультиматум Демона. Ведь мы все еще не обнаружили Мюррея. «Цецилия» неожиданно закрылась, как будто ее и не было. После венчания и Карибских островов я вернулась в Нью-Йорк, а Рори полетел обратно в Лондон, чтобы вместе с Гарри искать Мюррея. Тут-то они и обнаружили, что «Цецилии» больше не существует. Гарри не мог воспользоваться своими итонскими связями, чтобы навести справки о Мюррее: ведь он сам вынужден был скрываться. Правда, он все-таки подсказал кое-что Рори, но настолько расплывчато, что Рори ничего не удавалось выяснить. Похоже, Мюррей исчез бесследно, как и «Цецилия».
В конечном счете напасть на след Гая Мюррея помогла Салли Бэйнбридж. Однажды у себя на работе в агентстве Салли случайно услышала обрывок разговора. Болтливая секретарша минут двадцать разговаривала с кем-то по телефону. «Представляешь, – заливалась она, – я тут познакомилась с потрясающим парнем! Он недавно поселился в «Лорелсе». Его зовут Пирс Мюррей, у него есть сестра – Мариетта. Вообще-то он года на полтора меня моложе, в этом году только кончает Итон, но какая разница? Мы с ним всю ночь протанцевали…»
Именно это сочетание – Итон и Мюррей – заставило Салли оторваться от работы, прислушаться к разговору. В тот же вечер она передала слова секретарши Гарри. Он сразу позвонил мне, и мы решили – это хоть и небольшая, но зацепка. Гарри все это время играл роль частного детектива: проверял всех по имени Гай Мюррей, но розыски ни к чему не привели. Все это были другие люди. Только одного Мюррея он не смог проверить – тот внезапно выехал из дома и не оставил адреса. Соседи толком ничего о нем не знали, кроме того, что он работает в Сити. Гарри хотел было «прочесать» лондонский Сити в поисках неуловимого Мюррея, но передумал, потому что сам мог засветиться. Оставалось одно: Салли отправилась в деревню, где раньше жили Мюрреи, чтобы узнать, были ли в семье дети. Да, сказали ей, двое: Пирс и Мариетта. Найти адрес болтушки-секретарши оказалось проще простого. Итак, мы знали название деревни, куда переехали Мюрреи, и название их дома – «Лорелс». Из телефонных разговоров болтушки со своей подругой выяснилось также, что семейство Мюррея регулярно ходит в церковь по воскресеньям.
– Мамочка и папочка просто ничего не могут понять. Во-первых, я стала приезжать домой на уик-энды и, во-вторых, хожу с ними в церковь каждое воскресенье. Мюрреи всегда там. По-моему, отец у них очень религиозный. У них скамья как раз напротив нашей, так что на своего Пирса я могу любоваться всю утреннюю службу. Вот здорово! – восторженно щебетала секретарша.
Мне так хотелось ближайшим же рейсом вылететь в Лондон и прямиком отправиться вместе с Гарри, Салли и Рори в Оксфордшир, в ту церковь в маленькой деревушке, чтобы увидеть этого человека! Но лицо мое слишком хорошо известно, и это сразу же привлекло бы к нам всеобщее внимание. Если это именно тот человек, которого мы ищем, он наверняка знает меня и мою девичью фамилию.
Гарри позвонил мне и сообщил: да, это тот самый Мюррей. И я сделала то, чего не делала никогда, ни разу за все годы, пока была моделью. Я в последнюю минуту отказалась от участия в показе. Знала, конечно, что подвожу людей, но ничего не могла с собой поделать. Ведь мне предстояло лицом к лицу встретиться с дьяволом, который преследовал нашу семью вот уже четырнадцать лет. Я полетела в Лондон. Гай Мюррей не заметил Гарри в церкви, Салли позаботилась, чтобы секретарша в офисе ничего не заподозрила. И вот в воскресенье мы вчетвером – Гарри, Рори, Салли и я – поехали в Оксфордшир. В машине подождали, пока прихожане выйдут из церкви. Мы видели, как Гай Мюррей, сама добродетельность и учтивость, за руку попрощался с викарием и сопровождаемый высоким юношей и девочкой лет на пять моложе брата пошел по дороге домой. Все семейство вскоре повернуло направо, к «Лорелсу».
На мне был потрясающий костюм от Армани. Я очень люблю Армани, но надеваю его костюмы только в особых случаях, когда мне особенно нужна уверенность в себе. Я знаю, что все вокруг считают меня роскошной красавицей, ведь я супермодель, но все-таки обычно, как и все мы, чувствую себя самой обыкновенной молодой женщиной. А в костюме от Армани преображаюсь – весь мир могу покорить. Хотя уже был ноябрь, я надела темные очки, чтобы выглядеть позагадочней.
Рори был в шелковом пиджаке от того же Армани и в джинсах, а Гарри надел старый отцовский костюм, который я специально стащила из дому; на Салли был ее любимый пестрый джемпер и элегантный костюм из светло-зеленого твида.
Дверь нам открыл сам Гай Мюррей со стаканом шерри в руке. Гарри тут же выложил ему все:
– Меня зовут Гарри Крайтон-Лейк, мы давно с вами не виделись, но вы, наверное, сумеете вспомнить подробности нашей последней встречи. Позвольте нам войти в дом и задать вам пару вопросов насчет агентства «Цецилия». Собственно говоря, мы…
Гай Мюррей нашарил позади себя на столике связку ключей, растолкал нас и бросился к своей машине. Стакан с шерри он отшвырнул на гравий. Мы и опомниться не успели, как его трехсотый «мерседес» уже выехал задним ходом на шоссе и помчался прочь.
– Быстрей! – крикнул Гарри. – За ним!
Мы забрались в «БМВ» Салли и бросились в догонку за «мерседесом». Миль через десять Рори сказал Гарри:
– Останови машину.
– Но мы же его упустим, – удивился тот.
– Это уж точно, если за рулем будешь ты. Останавливай, я поведу машину.
Так я узнала, что мой муж, оказывается, был в душе настоящим гонщиком. Гай Мюррей ехал очень быстро и не знал, что мы его преследуем, потому что мы оставили машину у церкви, и он ее не видел. После съезда с шоссе догнать «мерседес» было очень трудно, но Рори вел машину просто мастерски.
Мюррей привел нас в Кингс-Кросс, в бедный район, к старому зданию.
Гарри обошел вокруг дома и заглянул в окна первого этажа. Вернулся он очень быстро.
– Найди телефонную будку и позвони в полицию, – крикнул он Салли. – Пусть приезжают немедленно. Там на полу лежит тело.
Приехала полиция. Мы с Салли остались в машине, а Гарри и Рори вместе с полицейскими отправились к парадному входу. На стук никто не ответил, так что пришлось ломать дверь. Гай Мюррей в спешке собирал вещи. Полицейские схватили его и надели наручники. Они отобрали у него портфель из свиной кожи, битком набитый видеокассетами.
На полу в офисе лежала женщина – избитая, связанная, с кляпом во рту. Это была Линди-Джейн Джонсон. «У меня, – сказала она полицейским, – есть, что вам рассказать».
ЛОНДОН – УИЛТШИР, 1994
В «Этуаль» царил большой и радостный переполох: компания Такамото наконец-то сделала окончательный и бесповоротный выбор. Тесс Такер заменит меня в проекте «ЛЕБЕДЬ». Она не беременна, не собирается стать кинозвездой, не борется за права чернокожих и не мечтает о карьере дизайнера. А главное – она очень живая и активная девушка. Вначале у нее были сложности, но теперь она вошла во вкус и полюбила нашу работу. Все ее прежние трудности происходили от неуверенности в себе, но, как только Тесс поняла, что ее любят, что ею любуются, она прямо-таки расцвела. И для газетчиков она оказалась настоящей находкой: ведь она стала моделью ради того, чтобы купить матери новое инвалидное кресло, а такие истории читатели просто обожают. И сам мистер Такамото был на седьмом небе от счастья. Он прилетел, чтобы сфотографироваться с нами – со мной, его прежней героиней, и с новой – Тесс. Очень милая получилась фотография – ведь его голова не доставала нам даже до плеч.
– Я должна сделать признание, – сказала Грейс в редкую минуту затишья. – Энджи, встань и прими наши поздравления. Ведь если бы решение зависело от меня, я бы никогда не поставила на Тесс. Виновата, простите. Только ты, Энджи, всегда верила в Тесс, значит, именно тебе мы обязаны этим многомиллионным контрактом.
– Позвольте мне тоже кое в чем признаться, – подхватила Энджи. – Отчасти этим контрактом мы обязаны ее новому возлюбленному. Не знаю, черт возьми, кто он такой, но у нее с тех пор, как он возник на горизонте, открылось второе дыхание. Будем надеяться, что и дальше так будет.
Я оказалась в неприятной ситуации. Вся эта история очень беспокоила меня. Ведь я знала, кто он, и я знала, что именно он – мой Демон, ведь это он прислал мне тогда фотографию Тесс. Значит, он наверняка сумасшедший. А уж этого Тесс совсем не нужно. Поэтому мне придется каким-то образом открыть правду, предупредить Тесс, чтобы она знала, с кем имеет дело. Последние слова Энджи – чистая правда: да, сейчас Тесс уверена в себе, она знает, что многого уже добилась, но внутренне она по-прежнему очень уязвима. И печальное открытие насчет Майо может надолго выбить ее из колеи. А ведь именно сейчас ей нужно быть в наилучшей форме. И все-таки мне придется что-то предпринять. Гая Мюррея поймали, Демон мне уже не страшен. Но тут я с горечью вспомнила о Брайди: Господи, что же я ей скажу?
– Я знаю приятеля Тесс, – тихо сказала я. – Он работает в Нью-Йорке, в кафе при «Индустрии». Я несколько раз встречала его там. Его зовут Майо…
Я хотела продолжить, но вдруг увидела лицо Энджи: она была потрясена.
– Майо? – прошептал она.
– Да, – я кивнула. – Странное имя, правда? Его так называют, потому что он умеет готовить потрясающие майонезы.
– Да он ни разу в жизни не приготовил ни одного майонеза, – сказала вдруг Энджи.
– Верно… откуда ты знаешь? И правда, готовила его мать. Она замечательная повариха, она теперь у меня готовит. И в «Индустрию» он относит ее стряпню.
– Его мать? – изумленно переспросила Энджи.
– Да. Они живут вместе, как раз напротив «Индустрии», в большом многоквартирном доме на Вестсайд хайвей. Послушай, Энджи, – насторожилась я, – ты что – знаешь его?
– Не уверена, – медленно проговорила Энджи. – Но очень может быть, что знаю.
И тут она изумила нас еще больше.
– Грейс, – быстро заговорила она, – можно мне взять несколько дней за свой счет? Я слетаю в Нью-Йорк и встречусь с этим Майо. Мне… мне надо узнать о нем побольше, ведь это касается Тесс. Она сейчас уже там, в Нью-Йорке…
– Энджи, ты вольна делать все, что угодно, – ответила Грейс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46