И это была чистая правда. Фиона Фэрфакс – настоящая легенда. Челеста рассказывала мне об их уроках в «Тривейне». Скоро там состоится и мое собственное шоу – моя свадьба.
– Я выхожу замуж, – сказала я вдруг.
– Неужели! За кого? Не может быть!
– Его зовут Рори Стирлинг. Он писатель. Ты видела его. Он был на приеме у Норы Николсон.
– Как же, помнию. Настоящий красавец. Так, значит, Уотер прав.
– То есть?
– Уотер однажды видел, как Рори Стирлинг выезжал из гаража «Карлайла», и все не мог успокоиться: что же Рори делал в гостинице. Уотер очень хочет поговорить с Рори, ему нужны права на экранизацию его книги. Он даже просил, чтобы я пригласила тебя в гости, когда вернемся в Нью-Йорк.
– Послушай, Челеста. О нас с Рори, пожалуйста, не рассказывай никому, даже Уотеру. Мы не хотим афишировать наш брак. Но тебя я буду очень рада видеть на свадьбе. Дело в том, что венчание состоится в вашей церковке в «Тривейне». Я даже хотела, чтобы ты стала подружкой невесты, или как это правильно называется? Но Уотера, ты уж меня прости, пожалуйста, не привози с собой в «Тривейн». Почему-то он не вызывает у меня доверия.
– О, не беспокойся, конечно, его не будет. На самом деле у меня с ним ничего серьезного: так, любовник и любовник. Иногда он просто выводит меня из себя. Представляешь, ревнует меня к моим успехам, боится, что в этом фильме Альтмана моя роль окажется важнее, чем его. Ведь у картины даже нет четкого сценария, приходится все время импровизировать, а Уотер этого совершенно не умеет. Да не в этом дело, Лавиния, то есть Сван… послушай, я так рада твоей свадьбе! И с удовольствием приеду на нее. Но, понимаешь, я хочу тебе кое-что показать.
– Пожалуйста, а что это?
Возникла неловкая пауза, потом Челеста решительно достала из сумочки записную книжку в красном переплете, сунула ее мне и быстро ушла. Я открыла книжку. Внутри была короткая записочка: «Это дневник Оливера. Прочти и скажи, что ты об этом думаешь. Челеста».
От неожиданности я даже выронила книжку из рук, и чья-то участливая рука подняла ее с пола и протянула мне. Я подняла глаза. Передо мной стояла рыжеволосая красавица, которую я видела в Милане. Как же ее зовут? Кажется, Тесс.
– Я хотела поблагодарить вас. Карла сказала, что это вы посоветовали ей послать меня на просмотр к Армани.
– Да, – кивнула я. – Ну и как ваши дела, успешно? Я часто видела вас на последних показах в Лондоне.
– Ну, Армани-то не взял меня, но здесь, в Париже, у меня было очень много работы.
Я внимательно посмотрела на нее. Девушка светилась красотой и душевной силой. Я тотчас узнала этот взгляд: она была явно влюблена.
– Ты выглядишь великолепно, – сказала я. – По-моему, тут не обошлось без мужчины.
Она смущенно засмеялась.
– Мы познакомились в прошлое воскресенье на шоу Голтье. Этого парня Голтье увидел на улице в Нью-Йорке, он совершенно не похож на модель, ведет себя так естественно. Он мне так понравился, не передать словами!
– Не надо. Мне знакомо это чувство.
Казалось, любовь была разлита в воздухе. Мы обедали с Рори в моем любимом ресторанчике на улице Вольтера; хозяева, супружеская пара, всегда подавали овощи и зелень только из собственного огорода.
Но я едва замечала, что ем, и едва слушала, что говорит мой несравненный Рори: мне не терпелось поскорее прочесть дневник Оливера Фэрфакса и выяснить, почему Челеста дала его именно мне.
Челеста, как подруга Уотера, тоже должна была прийти на обед, который давали вечером Полли Меллен и Линда Уэллс в честь журнала «Аллюр» в замечательном ресторанчике «Мари и сыновья» в Латинском квартале на улице Мазарини. Полли Меллен – живая легенда; будучи в свое время редактором нью-йоркского издания журнала «Вог», она была царь и Бог в мире моды, и я очень благодарна ей за то, что на первых порах моей карьеры она оказала мне большую поддержку. Я так радовалась, когда ей присудили премию «За большой вклад в развитие моды», по-моему, она ее честно заслужила всей своей жизнью. Один мой знакомый как-то раз вместе с ней ехал в лифте, и она призналась ему, что всякий раз, когда видит на показе красивое платье, на глазах у нее наворачиваются слезы.
Я чувствовала, что больше уже не могу ждать – умру, если сегодня же не поговорю с Челестой о дневнике Оливера Фэрфакса. Но до вечера все равно пришлось подождать. На обеде присутствовали все сливки модной элиты – Анна Винтур, Джин Прессман из «Барниз», Эллин Зальцман из «Бергдорф Гудман», Хельмут Ньютон и его жена, фотограф Элис Спрингс, Андре Путман и художественный редактор «Вог» Андре Леон Талли, Наташа Фрезер из еженедельника «Европейская мода», Сьюзи Менкес, знаменитые модельеры – Джон Гальяно, Соня Рикель, Эгнес Би, Джин Колонна, Мартина Ситбон, Эрик из фирмы «Хлоя», кроме того, знаменитые писатели и актеры – Билли Норвич, Сандра Бернар со своей любовницей, Руперт Эверет, Диана фон Фюрстенберг и, наконец, восходящая литературная звезда Рори Стирлинг, которого пригласили, так сказать, самого по себе, безо всякой связи со мной. Мы приехали на обед в разных машинах, чтобы не давать повода к лишним разговорам. Когда он вошел в зал, я едва удержалась, чтобы не броситься ему на шею. Я стояла в компании Хельмута Ньютона и Руперта Эверета и слушала бестолковые воспоминания, как они работали на каких-то съемках для Анны Винтур, которая как раз только что прошла мимо, холодно бросив нам «привет».
Челеста, похоже, решила оставить свои детские эпатажные замашки и появилась на обеде в потрясающем костюме в полоску от Тодда Олдэма. Со своими коротко остриженными платиновыми волосами и огромными серыми глазами она походила на прекрасную инопланетянку. Она сидела за большим круглым столом в глубине ресторана. Мое место было прямо перед столиком Полли, рядом со мной сидели Хельмут Ньютон и Андре Леон Талли. За весь вечер мне не удалось даже словом перемолвиться с Челестой. Уотер оказался за одним столиком с Рори, и я с тревогой наблюдала, как он пытается его обработать. Уотер без умолку сплетничал о прошедшей Неделе моды, рассказывал, чьи модели прошли на «ура», а кто потерпел фиаско, что Валентино почему-то начал шоу с опозданием на сорок пять минут, а одного модельера журналист из английского издания «Эль» так утомил своими скучными вопросами, что тот уснул прямо посередине интервью. Я вообще люблю послушать такие байки, но сегодня на уме у меня было совершенно другое. Сразу после десерта при первой же возможности я ринулась к Челесте.
– Пойдем отсюда, – прошептала я. – Попроси Уотера пригласить Рори, я хочу, чтобы он поехал с нами.
– А куда мы едем?
– В клуб «Арка», рядом с «Этуаль». Скажи таксисту, чтобы ехал за моей машиной.
Накануне мне позвонила Шер , которая тоже была в Париже, и пригласила в «Арку» на ужин в честь «Хром Хартс». Когда мы туда приехали, никакой Шер не было и в помине, но интимная и спокойная атмосфера клуба идеально подходила для нашего с Челестой разговора. Бедному Рори пришлось взять на себя зануду Уотера, но на ходу я шепнула ему, что мне необходимо обсудить с Челестой важное дело, и, мне кажется, он все понял.
В полумраке я шептала Челесте:
– Я видела, что Гарри врет. Он все знал. Он сам сказал мне, что Оливер связался с неким агентством «Цецилия», но тут же соврал, что оно будто бы давно закрылось. А на самом деле оно работает до сих пор. Рори был там и потом попытался поговорить с Гарри. Но брат испугался и сказал, что будет говорить на эту тему только со мной. Как только здесь все закончится, я сразу еду к нему в Уилтшир.
– Ты хочешь сказать, что знаешь, где твой брат? – удивленно спросила Челеста. Тут до меня дошло, что я проговорилась. Пришлось все рассказать Челесте.
– Удивительная история, – сказала она, когда я закончила рассказ. – Я сама не знаю, почему показала тебе этот дневник Оливера именно сейчас, но я рада, что наконец ты его прочла. Когда вернемся в Англию, надо непременно все выяснить. Я помогу, Лебедь, ты только скажи, что делать. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе. Мне так стыдно, что я раньше не показала тебе этот дневник. Но, поверь, я действительно хочу тебе помочь. Можно?
– Конечно, можно. Но прежде всего я должна поговорить с Гарри и выяснить, кто такой этот Мюррей.
Но когда мы с Рори вернулись в квартирку на рю де Клиши, на автоответчике меня ожидало странное послание.
«Лебедь, привет, это Салли. Салли Бэйнбридж. Послушай, я надеюсь, что все устроится, но мне показалось, что надо позвонить тебе. Я не знаю, как быть. Понимаешь, Гарри… В прошлые выходные я приехала в Уилтшир, в гончарную мастерскую, а его нет. Там ничего нет. Он собрал свои вещи и куда-то подевался. Понимаешь, он снова исчез».
Элис Джонсон подошла к эскалатору у входа «Карусель». На ней был ее единственный костюм от «Шанель» – к сожалению, он стал ей явно маловат и слишком подчеркивал формы. Но выбора не оставалось – ведь Элис шла на показ фирмы «Шанель».
В подземном супермаркете она чуть не столкнулась с Сузи Менкес из «Интернэшнл геральд трибюн», которая не обратила на нее ни малейшего внимания, что, впрочем, не удивило Элис: ведь они никогда лично не встречались и не были знакомы. «Глупая корова! – мелькнуло в голове у Элис. – Надо же, ходит с такой идиотской прической». Сама Элис, правда, сразу же узнала Сузи по фотографиям в многочисленных журналах, где та печатала свои колонки.
Элис ни за что бы никому не призналась: она первый раз в жизни сама собралась на показ! Ради этого она и приехала в Париж, и, что было уж совсем глупо, сразу свалилась с гриппом. Только вчера она еще лежала в постели, а сегодня пришлось тащиться на шоу. Оставалось надеяться только на Джеральдину и Линди-Джейн. Накануне вечером они вручили ей входной билет, а сами отправились на ужин, устроенный в честь «Хром Хартс», – Элис понятия не имела, что это такое. Она рискнула предположить, что, судя по названию, речь идет о какой-нибудь поп-группе, но смешки Джеральдины и Линди-Джейн заставили ее усомниться в правильности своей гипотезы.
У входа она предъявила билет и направилась в зал.
– Одну минуту, мадам. Мадам! – выкрикнул вдруг человек с радиотелефоном и бросился вслед за ней. И вот уже – о ужас! – он берет ее под локоть и вежливо, но твердо выпроваживает в фойе, где сбоку, отделенная от зала толстым шнуром, толпится довольно длинная очередь.
– Но у меня же билет! – возмутилась Элис. – Вот он. Именной! – и она показала служащему черную карточку с выведенной золотыми буквами надписью «ШАНЕЛЬ».
– Конечно, мадам, но на нем не указано место. Это значит, что вам придется здесь постоять. – И человек тут же удалился.
Какое унижение! Стоять тут, вместе со всем этим сбродом, и наблюдать, как элита – то есть люди, у которых нумерованные места – проходит мимо нее в демонстрационный зал. И какие у них отвратительно высокомерные лица! Никто даже не взглянет в ее сторону, но про себя, уж в этом-то она не сомневалась, и Анна Винтур, и Джон Фэрчайлд, и Андре Леон Талли, и Александра Шулман, и Анна Харви, и, конечно же, Сузи Менкес наверняка злорадствуют на ее счет. И тут она заметила Джеральдину и Линди-Джейн: обе предъявили билеты и беспрепятственно прошли внутрь.
– Джеральдина! – крикнула Элис. – Я здесь! Слышишь?
Но ни та, ни другая не повернули голову в ее сторону. И вдруг до нее дошло: Джеральдина поменяла билеты и всучила ей свой, стоячий!
Люди вокруг толкались, отпихивая друг друга, – вновь прибывшие пытались пробраться в первые ряды. Потом шнур отвязали, и всех пропустили вперед, но у следующей загородки потребовали предъявить паспорт. Как назло Элис оставила его дома. Порывшись в сумочке, она извлекла первый попавшийся документ – членскую карточку видеоклуба «Блокбастер». Пока служащий внимательно изучал его, толпа рванула вперед – и барьер опрокинулся. Элис тут же бросилась бежать следом: шут с ней, с этой карточкой, главное – попасть на показ «Шанель»!
Проникнув в зал, Элис оказалась перед дилеммой – или стоять целый час на высоких каблуках, а это адская мука, или скинуть туфли, но тогда в этой толпе она просто ничего не увидит. Элис огляделась: все забито людьми. Вот целый ряд японцев – сидят себе и спокойно посапывают, как будто спят; а вот по своим местам рассаживаются женщины в костюмах от «Шанель» самых последних моделей – подумать только, в руках у них мотоциклетные шлемы; а вот и Джеральдина – вертится на своем стуле и то и дело машет каким-то людям, которые, с удовлетворением отметила Элис, не обращают на нее никакого внимания; вот сидит и спокойно позевывает Эйлин Форд, главный агент по найму моделей на этом показе.
Тем временем погас свет – и Элис чуть не сбила с ног оглушительная волна ревущей музыки-диско. Такого грохота ей не приходилось еще слышать: стоило только попытаться записать что-нибудь в блокнот, и карандаш в руке тут же начинал прыгать.
Демонстрировалась коллекция спортивной одежды. Тренировочные костюмы на моделях были задрапированы гигантскими национальными флагами: на Сван – британский «Юнион Джек»; Линда Евангелиста завернулась в национальный флаг своей родной Канады – красный кленовый лист на белом фоне; на Клаудии Шиффер – желто-черно-красный германский флаг. В коллекции было много искусственного меха, а все аксессуары отличались большой выдумкой: компактные наборы для пикника с бутылочками для воды, меховые сумочки, изящные радиотелефоны, очки для горных лыж и резиновые сапожки с фирменным знаком «СС» из двух букв – первых в имени и фамилии Коко Шанель.
«Ботфорты от «Шанель», – записала Элис в блокноте, – пушистые варежки, шляпы а-ля «осьминог со щупальцами». Она пробежала глазами запись и осталась недовольна: надо будет попросить Джеральдину немного подредактировать.
Элис перевела взгляд на Джеральдину: да, уж у нее-то все получится как нужно! Интересно, а что делает сейчас Линди-Джейн? Боже, она… даже не глядит на подиум! «Надо же, зачем только я старалась достать для нее билет?!» – со злостью подумала Элис. Ее сестра так увлеченно склонилась над маленьким красно-голубым блокнотом, что казалось, будто она читает чей-то тайный дневник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46