Самое удивительное, что так оно и было.
Линди-Джейн наскучило общество сестры. В последнее время Элис ограничила свой словарь двумя терминами: «плавность» и «деконструкция». Казалось, Элис убеждена, что если вставлять эти слова в каждую фразу, собеседники поверят в твою осведомленность по части современной моды. Не в силах этого выдержать, Линди-Джейн сбегала от сестры при первой же возможности.
Вчера вечером у «Хром Хартс» она постаралась пробраться в самую гущу, чтобы лучше видеть Сван и Челесту Фэрфакс. Они сидели в уголке и внимательно разглядывали записи в маленьком блокноте. Линди-Джейн прислушалась к разговору Уотера Детройта с Рори Стирлингом и поняла, что текст в блокноте потрясающе интересный. Она улучила подходящую минутку и ловко вытащила из сумочки Челесты загадочный блокнот.
И вот теперь у нее в руках настоящее сокровище. Невероятно! Надо будет срочно сделать фотокопию и вернуть подлинник в парижское отделение «Этуаль» с запиской, что блокнот валялся где-то на полу.
Шоу уже закончилось, но Линди-Джейн ничего не заметила: она читала и не могла оторваться, – так что Элис пришлось тряхнуть ее за плечо, чтобы вернуть к действительности.
– Очнись, девочка, пора уходить. И учти: я в последний раз тебя выручаю. Мне пришлось все время стоять! А теперь, Бога ради, помоги мне справиться с Джеральдиной. Эта негодяйка вообразила себя Анной Винтур и пытается пробраться за кулисы.
Они взглянули на подиум. Еще несколько минут назад там стоял Карл Лагерфельд со своим неизменным хвостиком; веселой и шумной толпой его окружали девушки – Линда, Хелена, Татьяна, Наоми, Клаудиа и все остальные. А теперь там оказалась бедняжка Джеральдина. Пытаясь протиснуться мимо охранника, она получила удар в лицо. Вообще-то он, похоже, метил не в нее, а в фотографа. Джеральдина просто подвернулась под руку. Она отлетела в сторону, как подбитая кегля, и упала на пол, так что Элис пришлось взбираться на помост и, сгорая от стыда, тащить на себе еле живую помощницу. Именно в таком неприглядном виде она в первый и последний раз предстала перед миром парижской высокой моды.
В отместку за все она отобрала у Джеральдины приглашение на вечерний прием и отдала его Тесс Такер. После окончания всех показов Тесс должна была сделать для «Картерса» несколько парижских серий. Серия с миссис де Винтур имела огромный успех, так что Тесс вполне заслужила это приглашение. Правда, она повсюду таскает за собой своего нового парня, а он на вид уж очень странный.
Прием проходил на Елисейских полях, в одном из самых старинных и престижных ресторанов Парижа – «Ле Дуайен». Над входом огромными неоновыми буквами сияло название ювелирной фирмы «Булгари», спонсора приема. Таким образом «Булгари» решили отметить операторскую работу в фильме Роберта Альтмана «Pret-a-porter». На приеме были исполнители всех главных ролей, даже бедняжка Софи Лорен, которую полностью загримировали для съемок уже к половине восьмого вечера и промучили до трех часов ночи. Все разговоры записывались на звуковую кассету, так что обращаться к присутствующим приходилось по именам их киногероев. Беда только, что никто этих имен толком не помнил.
– Руперт, ты сам на себя не похож. Почему ты не в своем шотландском костюме? – обратился Жан Поль Голтье к Руперту Эверету, который на приемы всегда надевал клетчатую шотландскую юбку, потому что со стороны матери был Маклейн.
– Ш-ш-ш… Меня же надо называть Джеком, забыл? Я же играю Джека Ловенталя, сына Симоны Ловенталь. Это под ее именем вывели Соню Рикель.
– Дорогая, можно я тебя поце-лую, – обратился Джанфранко Ферре к женщине в темных очках, с короткой челкой и торчащим хохолком. Она сидела в углу, склонившись над столиком, и с большим аппетитом поглощала закуски. Женщина выпрямилась – и Ферре чуть не упал в обморок. Здоровая тетка – а он-то принял ее за изящную Анну Винтур! Ферре попятился, бормоча извинения, но незнакомка уже встала во весь рост и бросилась к нему.
– Дорогая, догоняй! – закричала ей вслед ее приятельница. – У него дом на озере Комо – закачаешься! Когда станешь его новой подружкой, мы все туда будем приезжать.
В залах ресторана яблоку негде было упасть. Агнес Би, Вивьен Вествуд, Кристиан Лэкруа, Клод Монтана, Соня Рикель, Жан-Шарль де Кастельбажак и другие модельеры, актеры – Марчелло Мастроянни, Лорэн Бэколл, Ким Бэсинджер, Росси де Пальма, Лайл Ловетт, Трэси Улман, Ричард Е. Грант – в ботфортах с отворотами, в шляпе с высокой тульей и сюртуке. Стивен Ри красовался в малиновом бархатном пиджаке. Вокруг бегали охранники и просили гостей не смотреть в камеру.
В камеру трудно было не смотреть, потому что она каждые пять секунд обязательно появлялась перед лицом каждого из присутствующих.
Уотер Детройт по обыкновению злился, на этот раз из-за Томми Лоуренса. Томми успешно выступил на показах Дрис ван Нотена и Голтье, и Альтман пригласил его сняться для фильма на сегодняшнем вечере. А он сам, Уотер, здесь всего лишь гость! Зато Кэсси была в полном восторге. Она все время повторяла, что это настоящий голливудский прием, и она как будто вернулась домой.
Но тут она вспомнила, что Голливуд ей больше не дом, а потом, в довершение всего, натолкнулась на Уте Лемпер, которая играла роль модели Альбертины. По сценарию Альбертина подписывала контракт с одним модельером, а потом выяснялось, что она на сносях. Кэсси посмотрела на ее большой круглый живот под тонким облегающим платьем и тяжело вздохнула. И вдруг разрыдалась.
– Эй, – Тесс тут же бросилась к ней. – Что случилось?
– Она беременна, – ответила Кэсси и, глотая слезы, поведала Тесс печальную историю, как она когда-то сделала аборт и как сильно теперь хочет родить ребеночка, чтобы исправить ошибку…
– Ну и роди, – посоветовала Тесс. – Томми, похоже, будет неплохим отцом.
– Да, наверно, – согласилась Кэсси и про себя решила: надо будет выбросить пилюли.
Весь этот разговор записался на пленку.
После приема актеры отправились в «Бен-Душ», Кэсси и Томми пошли вместе со всеми.
Первой, кого там увидел Томми, была Джиджи. Она сразу бросилась к нему на шею.
– Как ты здесь очутился? Я слышала, ты в Лондоне, снимаешься в потрясном ролике! Ух, Томми! – И она звонко поцеловала его в губы.
Для Кэсси это была последняя капля. Сперва беременная Уте Лемпер, а теперь эта маленькая сучка… Кэсси надеялась, что больше ее не встретит. Но вот она здесь и лезет с поцелуями к ее Томми! Кэсси шагнула вперед и оттащила Джиджи от Томми.
– Это еще что? Кэсси, дорогуша, в чем дело? Это же я, Джиджи.
– Держись подальше от Томми!
– Это с какой стати? Мы же с ним старые друзья. Верно, Томми? – И Джиджи подхватила его под руку.
Кэсси ринулась в бой и на этот раз влепила ей оплеуху. Джиджи отпустила Томми и вцепилась ногтями в лицо Кэсси: по нежным персиковым щекам потекла кровь. Кэсси ударила Джиджи в грудь, и толпа, уже собравшаяся вокруг, задохнулась. Блузка у Кэсси лопнула на спине, в прорехе белел кружевной лифчик. Джиджи отпрянула, но через секунду уже снова кинулась на Кэсси, как разъяренный испанский бычок. Та не устояла и упала на пол, но Джиджи это не остановило, она колотила Кэсси, не жалея сил. Изловчившись, Кэсси царапнула ее ляжки под мини-юбкой, в ответ Джиджи поддала ей ногой под ребро. Наконец Кэсси удалось снова подняться. Она была выше Джиджи. Она всегда была выше. Всеамериканская блондинка против иммигрантки-латиноамериканки. Драка превратилась в настоящую войну.
Обе девушки тяжело дышали. Зрители уже знали их имена и теперь подбадривали обеих:
– Давай, Джиджи!
– Поддай ей как следует, Кэсси!
Джиджи встала на цыпочки и изо всех сил плюнула в лицо сопернице, потом отчаянным усилием сорвала с Кэсси последние лоскуты блузки. Кэсси стояла полуголая, ее грудь вываливалась из бюстгальтера. Гордо запахнув кожаную куртку, Джиджи покинула поле боя, высоко подняв голову и посылая одобрительно улюлюкавшей толпе воздушные поцелуи. Это была ее территория, ее поклонники.
Томми в сторонке утешал плачущую Кэсси, а Джиджи присела на банкетку рядом с Даниэлем Мерсье.
– Неплохо для одного вечера, – сказал он. – Завтра это будет во всех газетах. О репортерах я позаботился. И фото уже есть. «ДЕВУШКИ-ЯНКИ В НОЧНОМ КЛУБЕ ДЕМОНСТРИРУЮТ СУПЕРБОРЬБУ ИЗ-ЗА БРИТАНЦА, СУПЕРМОДЕЛИ!» – такой заголовок я тебе гарантирую. Но больше этого не надо, Джиджи. Не хочу, чтобы ты откалывала такие номера, пока я тебя пасу. А что это за блондинка, кстати? Что-нибудь стоящее?
– Да нет, она безнадежна. В Нью-Йорке она совсем не работала. Мы с ней жили в одном номере. Она ужасно безответственная, всегда опаздывает на съемки, пропускает просмотры. К тому же у нее проблемы с весом и с наркотиками. Тебе она ни к чему, Даниэль, поверь мне, – вдохновенно врала Джиджи.
– Спасибо за подсказку, – ответил Даниэль. – Продолжай в том же духе. А вот и Хиро, он отвезет тебя домой. Послушай, Хиро, будь с ней поласковей сегодня. Малышке крепко досталось.
Хиро отвез Джиджи к себе в гостиницу, приготовил ей ванну.
– Выходит, Даниэль знает, какие у нас с тобой отношения? – спросила Джиджи, блаженствуя в теплой воде.
– Конечно, знает. Это он мне сказал, что тебе понравится быть со мной.
– Откуда он взял? Я и сама-то не знала.
– Даниэль всегда все знает. А знаешь, у меня есть одна потрясающая новость. Действительно, потрясающая. Весь мир моды прямо-таки закачается…
– Ух ты! Расскажи, расскажи скорей. – Джиджи села в ванне, хлопья пены ползли по ее грудям. Хиро не мог устоять перед соблазном сжать их. И как можно крепче.
– Я разговаривал с дедом. К нему приезжал Чарли Лобьянко из нью-йоркского отделения «Этуаль». Сван собирается объявить о своем уходе, хочет разорвать контракт. Нам надо искать новую девушку для проекта «ЛЕБЕДЬ»…
«Надо будет непременно рассказать об этом Даниэлю, – подумала Джиджи. – Интересно, где он сейчас?»
В четыре часа утра «Фоли-Бержер» на пляс Пигаль был забит народом. Шло ночное представление «Ультра», среди зрителей было много сотрудников агентства «Карин», а из «Этуаль» – только Бобби Фокс. Тесс теперь все время проводила со своим новым поклонником, так что Бобби сидел совсем один и думал. Интересно, почему это вокруг него постоянно кружит не кто-нибудь, а сам Даниэль Мерсье?
ЛОНДОН–ДЕВОН–НЬЮ-ЙОРК, 1994
Чарли позвонил и сказал, что «Вэнити фэр» хотят сделать обо мне репортаж с фото на обложке. Я забеспокоилась: почему вдруг именно сейчас? Они что, узнали о Рори? Или обнаружили, что Гарри где-то скрывается? Но Чарли разведал обстановку, и оказалось, что все совершенно безобидно. Я даже улыбнулась этой иронии судьбы: какое совпадение! Если бы они только знали, какую сенсацию могли бы раскопать! Сван выходит замуж! Я посвятила Чарли в свою тайну, потому что знала: на него можно положиться. Он будет молчать. И потом, я хотела пригласить на свадьбу его и Лауру. На тайном венчании будут только самые дорогие и особенные гости. Например, Нора Николсон обязательно должна прийти. Ведь это она нас познакомила!
Я сидела в офисе у Грейс Браун (конечно, я пригласила и ее), и ей как раз позвонила из Нью-Йорка Барбара Харпер. Договорив, Грейс рассказала мне об успехе Эми Ла Мар, и каким странным образом она его добилась.
– Дело вот в чем, – стала размышлять Грейс. – К ней нужно привлечь внимание каким-нибудь крупным выступлением в прессе, да так, чтобы это прошумело на весь мир. Иначе ей не добиться настоящей известности. Пожар помог ей получить работу в Нью-Йорке, но здесь этот номер не пройдет.
Я призадумалась. Я всегда говорила себе, что настанет день – и я сделаю для Эми Ла Мар что-нибудь очень важное. И вот это время пришло. Я тут же позвонила Барбаре Харпер, моей хорошей приятельнице.
– Барбара, у меня есть одна идея, и я хочу с тобой посоветоваться. «Вэнити фэр» собирается сделать обо мне репортаж с фотографией на обложке. Я скажу им, что соглашусь только с одним условием: чтобы Эми тоже участвовала в этом материале и появилась на обложке вместе со мной. А в интервью я буду говорить не столько о себе, сколько вообще о моделях…
– …и дашь Эми возможность поговорить о черных моделях? Послушай, Лебедь, неужели ты и правда на это решишься? – с восторгом сказала Барбара.
Я решилась, и все удалось. Конечно, сперва они не слишком обрадовались, но потом поняли, что к чему, и согласились. Мы договорились, что будем давать интервью после моего возвращения в Нью-Йорк на показы, Эми тоже собиралась там выступать, а в Париж или Милан она в этом сезоне не поедет. В конце концов интервью назначили на апрель. К тому времени я уже буду замужней женщиной, только они об этом ничего не узнают. Но одну сенсацию они все-таки получат: это будет мое последнее крупное интервью в качестве профессиональной модели, и они первыми объявят новость о моем уходе из проекта «ЛЕБЕДЬ». Я предложила им взять интервью у Барбары, и она как бы мельком сказала, что нью-йоркский муниципальный отдел по делам потребителей провел расследование и выявил недостаточное участие черных американцев в печатной рекламе, но, когда о результатах этого исследования объявили журналам и агентствам, никто не согласился подписать обязательство чаще и больше показывать цветных на своих страницах или в рекламе.
Барбара позвонила мне совершенно счастливая.
– Ты умница, девочка. Честное слово! Пусть-ка теперь попробуют вычеркнуть мои слова! Ведь они знают: я тогда сразу заявлю, что они выкинули слова про черных. Спасибо, Лебедь. Мы с Эми благодарим тебя от всей души, от всего сердца.
Разве я могла после этого не пригласить их на свадьбу?
Мы с Челестой приехали в «Тривейн» за четыре дня до свадьбы, а Рори должен был появиться уже накануне нашего великого дня. Мы с Челестой поселились в соседних комнатах и вдруг почувствовали себя школьницами в интернате: ночи напролет сидели и болтали, сплетничали о знакомых девушках-моделях. Собственно, сплетничать мы начинали еще за ужином, но старались взять себя в руки и быстро умолкали, потому что понимали, что наши разговоры совершенно неинтересны окружающим – людям из другого мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46