Посреди комнаты стояла низкая, почти вровень с полом кровать. На полу – стереосистема, вокруг нее разбросаны книги и кассеты. Замечательно! Именно о таком тайном убежище мы и мечтали в детстве…
И вдруг я увидела себя – обложка «Вог» была приклеена скотчем к стенке. Мои собственные глаза смотрели прямо на меня. Я ошеломленно глядела на свое лицо. Что все это значит?
Внезапно послышались голоса, где-то совсем рядом. Я оказалась в ловушке. Отступать нет времени – меня застигнут на месте преступления.
И тогда знакомый силуэт возник в дверном проеме на фоне вечернего сентябрьского неба.
– Интересно, где же это ты пропадала? – покачал головой мой брат Гарри. – А я думал, здесь-то ты меня сразу найдешь. – Он чуть посторонился, и я увидела молодую женщину. Что-то знакомое, до ужаса знакомое было в ее лице…
О Господи, подумала я, да это же Молли Бэйнбридж.
ЛОНДОН, 1993
– Энджи, для тебя есть работа, – сказала Грейс однажды утром. – Реклама новой линии хот-догов. Называется «такса» – собака то есть. Киноролик. Поняла? Нужны подростки. Новые лица, имена. Там будет комбинированный кадр: шесть мальчиков и девочек в разных частях экрана идут по улице и жуют хот-доги. Просмотр в следующий четверг, проверим наших девочек в деле. Пусть оденутся попроще – белые майки, джинсы, кроссовки, никакой косметики. И чтобы все не старше шестнадцати! Так что садись за телефон, звони своим подопечным красавицам.
Энджи улыбнулась. Ей до сих пор не верилось, что у нее есть подопечные. А они ведь действительно нуждаются в ее опеке! Обычно модели звонят своему агенту каждый день от пяти до шести часов вечера: узнают о работе на завтра, уточняют требования заказчика. Но Энджи очень скоро поняла, что ее «Новые лица» этого правила не придерживаются. Девочки звонили ей в любое время и по любому поводу, а частенько заявлялись в агентство собственной персоной – пили чай, болтали, старались казаться взрослыми и многоопытными.
Энджи с первого же дня с головой ушла в работу. Клиентов было много: редакторы подростковых журналов, организаторы показов мод в крупных магазинах, рекламные и информационные агентства – все искали девочек. Энджи отправляла своих подопечных на пробы. Если девочка нравилась, клиент перезванивал и заключалась сделка. Агентство брало двадцать процентов комиссионных.
Поначалу бывали и недоразумения. Например, девушку давно ждут, а она за десять минут до съемок звонит в полном неведении в агентство: «Есть что-нибудь для меня на сегодня?» Но уже через месяц Энджи вполне освоилась на новом месте и взялась за создание собственной группы начинающих моделей – «Новые лица». Девушка приходила по открытому набору, Энджи беседовала с ней, расспрашивала об учебе, о жизни, проверяла рост (чтобы был не меньше ста семидесяти пяти сантиметров), оценивала фигуру и фотогеничность. Потом отправляла девушку на фотопробы. Фотопробы стоят недешево – пятьдесят фунтов, но своих подопечных Энджи посылала к особому фотографу. Сама бывшая модель, эта женщина фотографировала у себя дома и лучше других знала, как помочь юной девушке раскрепоститься перед камерой. Если пробы получались удачными, снимки распечатывались в агентстве на лазерном принтере (это было дешевле), и один отпечаток обязательно отдавали девушке – в мамин семейный альбом. Кроме того, некоторые ассистенты фотографов, жаждущие самостоятельного творчества, вообще снимали бесплатно, просто ради возможности поработать с красавицами, даже с такими юными, и заполучить фотографии девушек в свои профессиональные альбомы.
Потом наступала пора поисков работы для новенькой. Сначала публикации в журналах, в рекламных изданиях, ведь массовая печать – лучшая реклама для юной модели. Энджи обнаружила, что одна из главных проблем девочек ее возрастной группы – вес. Часто бывало, что девушка, которая прекрасно получилась на фотопробах, резко прибавляла в весе и проваливалась на просмотрах. Неудачная влюбленность, сердечные переживания, нервы – вот и поправилась. Работа не отпускала Энджи: девочки звонили ей даже вечером домой, потому что знали – она никогда не откажет в помощи.
Чаще всех звонила Тесс Такер. Энджи никак не ожидала, что у Тесс будут трудности с работой, но вот уже не в первый раз у нее ничего не получилось. Энджи стала спрашивать у фотографов, в чем же дело, и каждый раз ей рассказывали примерно одно и то же.
– Да, она настоящая красавица. И она бы прекрасно подошла! Да я просто мечтал об этой съемке, – делился впечатлениями фотограф, который делал пробы для показа Кукай. – Но она совершенно не может себя подать. Она такая застенчивая, неуверенная. И ходить не умеет, все время горбится. Монахиня, а не модель!
– Кошмар какой-то! Я думал, она вот-вот разрыдается. Это же реклама тампонов, ты знаешь, что от них требуется – прыгать, скакать на солнышке, мол, жизнь прекрасна! А с ее выражением лица только гробы рекламировать! Данные у нее превосходные, но держаться совсем не умеет, – жаловались в очередном журнале.
– Энджи, это было ужасно. Заставили раздеться до лифчика и трусиков, а потом разглядывали и обсуждали меня, как будто корову покупали, – почти в истерике рассказывала вечером по телефону Тесс. – Они надо мной издевались! – Вот также жаловалась и маленькая Джинни, когда старшие ребята обижали ее в школе. Энджи знала: все, что нужно, – это запастись терпением. Нельзя злиться на Тесс, как и на любую другую девушку, оказавшуюся в подобной ситуации. Наоборот, Энджи должна помочь Тесс обрести уверенность в собственных силах.
– Тесс, так бывает очень часто, но это их проблема, а не твоя. Ты настоящая красавица, и только ненормальный может в этом усомниться. Мы найдем тебе нормальных клиентов, вот увидишь. Кстати, на завтра есть подходящий заказ. Опять, правда, нижнее белье, но ты уж поверь: у тебя великолепная фигура и потрясающая кожа. Держись уверенней, и все будет отлично! Так что записывай адрес…
Офис фотоагентства располагался в перестроенном викторианском здании в дальней части Сити. Тесс добралась до места вся мокрая от пота. В начале июня в Лондоне стояла невыносимая духота. Если даже ньюйоркцы, выходя на обед из своих кондиционированных офисов, проклинают тридцатипятиградусную жару, то что говорить о лондонцах, для которых температура за тридцать просто смертельна? И по иронии судьбы ей придется рекламировать не простое белье, а утепленное!
Тесс пришла раньше, чем нужно. Она ужасно боялась опоздать, поэтому всегда приходила слишком рано. Она вошла в пустой офис. Сверху доносились голоса. Это был дом в диккенсовском стиле: узкий – по одной комнате на этаже – и с винтовой лестницей. Тесс, волнуясь, поднялась на второй этаж и зашла в дамскую комнату, чтобы умыться и привести себя в порядок. Старый потолок у нее над головой, видимо, где-то треснул, и разговор наверху был ясно слышен.
– Так что у нас сегодня? Лифчики-трусишки? Хорошая кожа и тугие груди?
Наверное, это фотограф и заказчик поджидают девушек, подумала Тесс. Она уже хотела выйти, когда на лестнице послышались шаги. Значит, кто-то ее опередил.
– Привет, привет. Заходи вот сюда. Как тебя зовут? Карточка у тебя с собой? – Новый голос, женский. Должно быть, заказчица.
– Так вот вы где, – ответил звонкий, уверенный голосок. – Меня зовут Зара. Здравствуйте, как поживаете?
– Отлично, милая. Да ты просто прелесть! С бельем когда-нибудь работала?
– О, конечно! Белье – моя специальность. Обожаю работать с бельем!
– Значит, нам повезло. Ну, тогда беги вниз, надень вот этот комплект и возвращайся к нам, а мы уж на тебя полюбуемся.
По лестнице застучали каблучки. Тесс направилась к двери, но поневоле снова прислушалась к голосам наверху.
– «Белье – моя специальность!» Пошутила она, что ли? Она же плоская, как доска! Ах, черт, еще одна. Доброе утро, милочка, принесла карточку? Спасибо. Не стесняешься показывать белье – где тут твое имя – Мэгги? Вот и ладненько. Бери вот это, Мэгги, и дуй вниз. А, с тобой, милая, мы ведь уже работали, помнишь? Рад тебя видеть… Вот и Зара. Как раз впору, да? Ну-ка, покажись, прогуляйся перед нами, чтоб мы видели, как ты ходишь… Да, просто великолепно…
Когда фотограф и заказчица оставались одни, Тесс прислушивалась к их словам и ужасалась. Каждую девушку встречали ласково, хвалили, но как только дверь за ней закрывалась, начинались комментарии:
– Груди обвислые, кожа сальная… Она безнадежна!
– Да, бюст явно маловат, и потом, ты заметил – у нее даже целлюлит на бедрах…
– Кто делал ей снимки? Вышла, как дряхлая старуха. Впрочем, в жизни немногим лучше.
– По карточке – сто семьдесят пять сантиметров… А выглядит, как настоящая карлица!
– Верх еще туда-сюда, но снизу – сущий кошмар. Бедра, как у надувного поросенка!
Тесс выглядывала на лестницу, но девушки, которые спускались вниз, казались ей очень стройными и красивыми.
У меня нет никаких шансов, сказала себе Тесс. И убежала, так и не показавшись клиентам.
«Ну что мне с ней делать?» – спрашивала себя Энджи чуть ли не по сто раз на дню. Тесс очень подошла бы для Лоры Эшли, но там ее попросту отправят восвояси – у нее недостаточно фотографий в портфолио, недостаточно публикаций. Да и откуда их набрать, если она не может получить работу? Вот если б найти человека, который заставит ее поверить в свои силы?
Меньше всего Энджи ожидала, что этим человеком может оказаться ее брат Патрик. Патрик вел против Энджи постоянную войну. Еще бы: Энджи уже зарабатывает, а он все еще школьник. Это же невыносимо! Каждый вечер, когда измотанная Энджи возвращалась домой и бежала на кухню готовить ужин, Патрик начинал свой обстрел.
– Ну и как дела у нашей королевы мод? Как поживает мисс Энджи Дойл, которая мечтала стать моделью, а теперь сидит в секретаршах?
– Я вовсе не… – начинала Энджи, но вовремя спохватывалась. Спорить бессмысленно. Ему так не терпится стать взрослым! Его душевное напряжение растет с каждым днем – в любую секунду готов сорваться, как сжатая пружина. Да он и срывается – главным образом на Энджи. Что тут поделать? Школу-то нужно закончить. Но дело не только в этом. Патрик боготворил мать, и она любила его больше других детей, из чего не делала секрета. Мать ушла, и только Патрик получил от нее хоть какое-то наследство – коробку с разным барахлом. Там были старые авторучки, дедовские часы, сломанная кинокамера, портсигар, колода карт и игрушки – водяной пистолет с волшебной палочкой. Безумный набор, очень подходящий к характеру матери. Да и Патрику тоже – он всегда был записным шутником и клоуном. Патрик не мог, не хотел поверить, что мать никогда не вернется. Каждый день он начинал с того, что бежал к почтовому ящику в надежде обнаружить письмо. Но надежды так и не оправдались.
Энджи вышла из метро и направилась к дому, готовясь встретить очередную атаку Патрика.
– Я дома! – крикнула она, как обычно.
– Что на ужин? – зашумели Джинни, Кэтлин и Майкл. Но Патрика не было слышно. Энджи зашла на кухню, и все стало ясно. За столом, перед большой чашкой чая сидела Тесс Такер. Напротив сидел Патрик и не сводил с нее восторженных глаз.
– Ах, Энджи, прости, что я пришла к тебе домой, но мне так надо было поговорить с кем-нибудь, а в агентство я уже не успевала. Ты не поверишь, что со мной сегодня случилось. Это отвратительно! Я была на этих пробах, ты знаешь, в журнале, для статьи о поцелуях на людях… ну, прилично это или неприлично. Энджи, меня заставили целоваться с парнем прямо перед всеми, и ты знаешь, что он сделал? Он обнял меня во время поцелуя, прямо схватил, и так прижался, что…
– А ты сказала об этом кому-нибудь? – спросила Энджи.
– Что ты, я не осмелилась. А потом он пошел за мной и говорил всякие гадости.
– Какие именно? – грозно спросил Патрик.
– Патрик, заткнись. Как его зовут, этого парня?
– Я так и не спросила. Сбежала от него и приехала прямо сюда. Я была в ужасном состоянии. Спасибо Патрику – он такой милый! Успокоил меня, напоил чаем.
– Все ясно, – сказала Энджи. – Тесс, если что-либо подобное случится еще раз, где бы ты ни была, немедленно звони мне, и я сама поговорю с клиентами. Завтра же я узнаю имя этого манекенщика, и уж тогда ему не поздоровится. Патрик тебе, наверное, уже до смерти надоел?
– Ох, нет, ничего подобного. Ты знаешь, он сказал мне, что я очень похожа на вашу маму. Оказывается, у нее тоже рыжие волосы!
– Да, правда, – коротко отозвалась Энджи. Ей и в голову не приходило, что Тесс действительно похожа на мать.
– И еще Патрик сказал мне, что я скоро буду нарасхват. Начинать всегда трудно, но когда-нибудь меня обязательно оценят по достоинству. Нужно только немного терпения и побольше уверенности в себе. Надо все время повторять себе: я – красавица, я – красавица… пока сама в это не поверишь. Он как будто открыл мне глаза! И мне не терпится еще раз попробоваться – даже после сегодняшнего кошмара.
«Все это, – подумала Энджи, – я твердила ей неделями. И вот до нее дошло! Ай да Патрик!» Энджи даже отвернулась, чтобы скрыть изумление. Патрик, наверное, наслушался ее телефонных разговоров и просто повторил Тесс обычные речи старшей сестры, выдав их за собственные рассуждения. Ну и отлично! Главное, что Тесс наконец– то все поняла.
Энджи еще ни разу не видела своего брата с девушкой. Со своим большим носом и вытянутым, печальным лицом выглядел он достаточно своеобразно. Но не урод, вовсе нет. А темно-голубые глаза с длинными ресницами просто прекрасны. Энджи знала, что отец очень беспокоится за Патрика. Учителя часто вызывали Джозефа Дойла в школу, чтобы поговорить о сыне, даже предлагали профессиональную психологическую помощь. В семье, по мнению учителей, недооценивали серьезность психологической травмы, нанесенной Патрику уходом матери.
– Мой сын – сумасшедший? Да пошли они к черту! – возмущался отец.
Но Энджи очень не нравилось состояние Патрика. Она чувствовала, что брат глубоко несчастен, и мучилась, что ничем не может ему помочь.
Тесс засобиралась домой, Патрик тут же вскочил.
– Тесс, я провожу тебя до метро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46