Лукреция принесла мой "Мокко", и я вернулся к работе с файлами, в надежде быстро пройти путь, который до меня прошла Джен. Если мне удастся узнать, какого рода грязь она накопала на сенатора, то я смогу использовать эти сведения для того, чтобы с ним поторговаться. Первым делом я расставил проступки Стоунуолла в определенном порядке, исходя из того, какой из них мог скорее всего привести к дымящемуся пистолету. Кроме того, я учитывал и то, какое из его правонарушений легче всего поддается расследованию.
Линда собрала огромный материал, и выпив три чашки "Мокка", я едва добрался до половины. Я покрутил головой в поисках Лукреции, чтобы заказать еще чашечку, но вместо отравительницы увидел какого-то парня в наряде индейцев, который только что вошел в заведение. На нем были джинсы и забавная кираса из перьев. Руки его были обнажены. Ах, какие это были руки... Мощные, обнаженные руки! Из черных волос, стянутых на затылке в пучок, торчало орлиное перо, а за пояс был заткнут стальной томагавк.
Томагавк заинтересовал меня больше всего. Ну хорошо, хорошо... Больше всего меня заинтересовали его обнаженные руки. Томагавк же заставил несколько удивиться, поскольку в наше время появляться с подобным оружием в общественных местах как-то не принято. Заметив мой внимательный, взгляд, он в свою очередь уставился на меня. На вид парню было под тридцать. Я улыбнулся,
стараясь при этом не казаться полным идиотом, и тут же почувствовал, что опять краснею. Видимо, надо срочно искать врача, который способен убить во мне этот дурацкий рефлекс. Парень в индейском костюме, окинув меня взглядом с головы до ног, вышел из кафе.
Если бы вы знали, как мне надоел мой дурацкий животный магнетизм! Вместо того, чтобы притягивать ко мне людей, он их отталкивает.
Я все еще размышлял о самых сокровенных тайнах своей общественной жизни, когда дверь кафе открылась и на пороге возник мой индеец. Но на сей раз он катил перед собой инвалидное кресло. Я мгновенно узнал сидящее в кресле существо, что не удивительно, так как мне довольно редко приходится встречать восьмидесятилетних старух, раскрашенных словно Тигровая лилия.
Я поспешно отвернулся, надеясь, что это всего лишь еще одно нелепое и невероятное совпадение. Возможно, что мы оба случайно выбрали одно и то же экзотическое кафе, чтобы слегка поразвлечься. Но как я уже неоднократно говорил, в жизни мне не везет. Парень в кирасе из перьев, подкатил мою, страдающую комплексом Покахонтас1 пожилую подругу прямо к моему столику, а сам образовал нечто вроде почетного караула за спинкой её кресла.
Я ждал, когда старуха произнесет первое слово. Но она молчала. Вместо этого карга, не спуская с меня глаз, запалила огромную самокрутку и принялась пускать кольца дыма. Смотрела она на меня как-то странно. Создавалось впечатление, что она хочет прочитать то, что запечатлелось в самых глубинах моего сознания.
Я обернулся разок, чтобы убедиться в том, что она не пялится на нечто такое, что располагается за моим затылком. Когда вонь от её сигареты шибанула мне в ноздри, я не выдержал:
- Хм... разве вам не следовало бы находиться в больнице? - спросил я. В тот момент, когда я видел её в последний раз какой-то юный тип проводил на старушке не запланированную операцию по
удалению аппендикса. Это происходило совсем недавно в кабине лифта. Сейчас же, если не обращать внимания на инвалидное кресло, бабушка выглядела вполне здоровой. Во всяком случае для человека, который одной ногой уже стоит в могиле.
- Я уже там была, - ответила она. Голос у неё был чуть более хриплым, чем утром. И более слабым, естественно.
Наша беседа превратилась в совершенно убийственное занятие. Очередная пауза затянулась еще на добрых тридцать секунд. Наконец, она протянула мне через стол руку. Я не знал, как поступить - приложиться к ней губами или ограничиться простым рукопожатием. Немного подумав, я выбрал последнее.
- В прошлый раз нам не дали познакомиться, - сказал я. - Меня зовут Дрю.
- Летний лёд, - заявила она, крепко пожимая мою руку.
Я не знал, как относиться к этим словам. Нельзя исключать того, что это было вовсе не имя, а приглашение побеседовать о погоде.
Появилась Лукреция. Но вместо того, чтобы наполнить мою чашку, она стала что-то лопотать о запрете на курение в их ресторане. Летний лёд подняла на неё глаза, Лукреция побледнела и, кажется, совсем забыла то, о чем только что говорила.
- Слушаю вас, - пропела она.
- Было бы очень мило, если бы вы принесли мне мятный чай, - сказала Летний лёд с лучезарной улыбкой и, кивнув в сторону парня с томагавком, добавила:- А моему супругу - чёрный кофе.
Лукреция кивком дала понять, что всё поняла, и чуть ли ни бегом бросилась прочь от стола, забыв поинтересоваться, не нужно ли и мне что-нибудь.
Летний лёд и я снова уставились друг на друга.
- Итак, - начал я, - вы пожелали со мной встретиться?
Более дурацкий вопрос придумать было трудно. Ведь она сидела прямо передо мной. Но я наделся, что эти бессмысленные слова положат начало беседе. Но надежда оказалась напрасной.
- Скажите, как вы меня нашли? - не сдавался я.
Ответом мне было молчание. Наконец, пустив в потолок еще одно кольцо дыма, она произнесла:
- Да, это немного меня удивляет...
- Простите, я не понял...
- Совсем не то, что я ожидала увидеть...
Произнеся эти таинственные слова, она откинулась на спинку своего транспортного средства и сотворила еще несколько колец. Появилась Лукреция и, быстро поставив на столик их заказ, исчезла. Я снова не успел попросить её налить мне еще. Летний лёд подняла чашку и принялась потягивать свой мятный чай.
Мне надоело пялиться на старушку и я перевел взгляд на её супруга. Честно скажу, что это было гораздо более приятное занятие. У парня была темная кожа, а взирал он на меня своими карими глазами даже с некоторым доброжелательным любопытством. Я не мог решить, действительно ли он индеец, или просто ухитрился так красиво загореть, проводя много времени на солнце. Но в том, что парень много времени уделял спорту, я не сомневался. Я попеременно смотрел то на старую каргу в инвалидном кресле, то на смуглого красавца, размышляя о том, как лучше заставить Летний лёд поделиться со мной её секретом обольщения мужчин.
От этих мыслей меня отвлекло кольцо дыма, выпущенное мне в физиономию На моих глазах выступили слезы, а сам я закашлялся. Не знаю, что она курила, но в любом случае, это была адская смесь.
- Итак, Дрю, насколько часто ты видишь события, о которых ты ничего не знаешь, и предметы, которых перед тобой нет? -неожиданно спросила она.
- Не понимаю, о чем вы...
- Не ври. Ты всё прекрасно понимаешь. Я говорю о тех "галлюцинациях", на которые ты изо всех сил стараешься не обращать внимания, поскольку кроме тебя их никто не видит. Я имею в виду те интуитивные озарения, которые ты объяснить не в состоянии. Речь идет о голосах, открывающих тебе такие тайны, о существовании которых ты даже не догадывался. Я говорю о духах, знамениях и наделенных даром речи животных.
Я вскинул брови, пытаясь тем самым продемонстрировать, что не понимаю, о чем вообще идет речь. Мне страшно не хотелось, чтобы эта престарелая индианка проводила со мной сеанс психотерапии.
- Из-за этого вы сюда и пришли? - спросил я.
- Естественно.
Я ждал продолжения, но она молча продолжала дымить.
- Могу ли я рассчитывать на то, что вы мне объясните это явление?
- Конечно. Но сейчас я ограничусь лишь одним советом, - сказала она, пустив очередное дымное кольцо.
- И в чем же он заключается?
Старуха огляделась по сторонам, склонилась над столом и, поманив меня пальцем поближе к себе, прошептала.
- 1776.
Я подождал, что она еще скажет. Но это было всё.
- 1776? - тупо переспросил я.
- Да, - произнесла она таким тоном, словно эти цифры имели колоссальное значение.
- Вы говорите об известном мюзикле?
- Пусть будет мюзикл, если это поможет тебе лучше запомнить цифры, ответила она, вновь откидываясь на спинку кресла.
- Скажите, леди, в ваших словах хоть когда-нибудь содержится смысл?
- Всё время стараюсь, чтобы его было как можно меньше, - бросая окурок в мою давно опустевшую кофейную чашку. - Если все станут понимать смысл моих слов, то это убьёт окружающую меня ауры тайны.
Она подняла глаза на мужа и кивнула, тот развернул кресло и покатил его к выходу. Только когда супруги были уже в дверях, я сообразил, что они оставили меня расплачиваться за их мятный чай и кофе.
Короче говоря, весь этот день был похож на один бесконечный эпизод из "Сумеречной зоны" Стивена Кинга. Я бросил на стол двадцатку, схватил свой ручной дисплей и вышел через боковую дверь. Мне было известно совершенно точно лишь то, что какая-то индейская карга сумела меня найти, и это означало, что Стоунуолл вполне способен повторить её подвиг. Сев в машину, я некоторое время покружил по соседним улицам, чтобы проверить нет ли за мной хвоста. Убедившись, что всё чисто, я двинулся на запад, продумывая дальнейший ход действий.
Вариантов у меня, надо сказать, было не густо. Останавливаться в гостинице я не хотел, так как мне пришлось бы в этом случае использовать пластиковую карту, или оставить отпечаток большого пальца. Ночевка в машине мне тоже не улыбалась. Я уже далеко не мальчик, и моя спина громко протестует, когда я предаюсь подобным эксцессам. Здесь я, по счастью, вспомнил, что у меня есть добрый друг, в доме которого имеется прекрасная кушетка, и который сам ложится спать очень поздно. Кроме того, и это было самое важное, мало кто знал о моей дружбе с ним.
Я позвонил Дэниелу и поинтересовался, не могу ли ворваться в его мирный дом и провести там ночь? Он ответил в обычной для него форме любовного флирта, что я, естественно, принял за согласие и сообщил, что прибуду через двадцать минут.
Дэниел живет в кирпичном доме на улице, которая одним концом упирается в "Пьемонт парк". Квартплата там не высокая, а до многих злачных мест города рукой подать. Я оставил машину за его домом так, чтобы никто не мог увидеть номерных знаков, поднялся по лестнице на второй этаж и постучал в дверь.
Дэниел появился лишь через пару минут. Из всей одежды на нем было лишь полотенце вокруг бедер, а с волос капала вода. Сегодня он снова был блондином и выглядел, как только что вылезший из реки щенок. Щенок, который проводит массу времени в спортивном зале.
- О, Дрю, привет! -сказал он и улыбнулся - такая улыбка обычно бывает у маленьких детишек, неожиданно получивших приятный подарок.
- Привет, Дэниел, - ответил я, и взглянув на полотенце, добавил: Классный прикид.
- Ты застал меня в душе, - сказал он и по-собачьи закрутил головой, естественно, меня обрызгав.
Когда я заглянул к нему в первый раз, версию с душем я принял за чистую монету. Когда он и во второй раз открыл дверь лишь с полотенцем вокруг бедер, я начал подозревать, что это, видимо, не случайность. Когда же он сделал это и в третий раз, то я уловил в этом систему.
Закрыв за мной дверь, Дэниел отправился к платяному шкафу. Я слонялся по квартире, а Дэниел тем временем устроил превосходной спектакль, связанный с вытиранием тела и одеванием. Это был своего рода обратный стриптиз. Время от времени я поглядывал в его сторону, чтобы он не подумал, что я сознательно его игнорирую.
Жилье Дэниела являло собой образец наисовременнейшей студии, с кухней в виде обширной ниши и ванной. Одну половину комнаты занимала широкая кровать, а другую - кушетка и телевизор. На стене висели несколько стандартных полок с коллекцией мягких игрушек, состоящей сплошь из динозавров. Дверь ванной комнаты украшал календарь с фотографиями мускулистых мужчин. Я быстро пролистал календарь. На художественных черно-белых снимках были изображены мясистые парни на сплавных плотах. Чтобы удержаться на ногах, парни принимали самые невероятные позы. Подойдя к кушетке, я увидел, что на одном из подлокотников лежит раскрытый томик Реймонда Чандлера.
- С это каких пор ты увлекся чтением? - спросил я.
- Что? - спросил Дэниел, перестав застегивать пряжку пояса. - Ах это... Примерно неделю назад. Я подумал, что романы Чандлера помогут мне лучше понять присущую тебе психологию молчаливого мужского шовинизма.
Хмм... По крайне мере, он хоть что-то читает, подумал я, извлек свой ручной дисплей, уселся на кушетку и принялся за работу. Я начал классифицировать версии еще в кафе, но работы оказалось больше, чем я предполагал. В то время, как я просматривал список и делал заметки, Дэниел сидел передо мной на полу и смотрел телевизор. Это был какой-то лихо закрученный фантастический фильм о политических интригах на марсианской колонии землян. Во всяком случае, мне показалось, что это Марс. Телевизор Дэниела имел встроенный фильтр сексуальной градации, и мой приятель настроил его так, что вместо некоторых диалогов на экране демонстрировались половые акты между мужчинами. Сношения эти происходили в самых немыслимых позах и самых невероятных местах. В воздушном шлюзе. В гидропонной оранжерее. На письменном столе премьер-министра. Но за всем этим скрывался довольно интересный сюжет о предательстве и двойном предательстве. Между персонажами складывались забавные отношения. Одним словом, осознав вдруг, что уже давно не работаю, я оказался сидящим на полу рядом с Дэниелом.
После второго акта шоу, мы заказали себе пиццу (без чеснока, поскольку Дэниел ночью работал) и прикончили её в ходе третьего акта. Когда до конца действа оставалось еще минут десять, зазвонил телефон, и Дэниел отправился на работу. Прежде чем удалиться, он поставил ТВ на "паузу", с тем чтобы досмотреть захватывающую концовку позже.
Избавившись на пару часов от Дэниела, я вернулся к работе с файлами. Еще полтора часа я классифицировал версии по значению, но затем вдруг понял, что делаю всё вовсе не так, как надо. Я расставлял их в том порядке, в каком вел бы расследование сам. Но это был мартышкин труд. Мне следовало разместить приоритеты так, как разместила бы их Джен. Приходилось возвращаться к линии старта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80