Но и покинув дом, она явственно различила голос Джона Тиллмэна, входящего через прихожую.
– Нехорошо подслушивать, – прошептала она себе, неуверенно задержавшись у двери. – Мама говорит, что, когда подслушиваешь чужие разговоры, можешь услышать что-нибудь такое, что не очень-то понравится… – строго говорила она себе, все же проскальзывая обратно в кухню и приоткрывая дверь.
Едва переводя дыхание от смущения, Женевьева замерла возле входа в комнату и вытянула голову, чтобы лучше слышать говорившего.
– Стивен, я надеюсь, что не оторвал вас от чего-нибудь важного, – любезно произнес Джон непривычно дрогнувшим голосом.
– Нет… нет, конечно, нет. – Низкий голос, всегда так волновавший ее, звучал в коридоре, и Женевьева прикрыла рот рукой, почувствовав неуверенность в ответе пастора.
– Я хотел зайти сегодня утром и сообщить кое-какие новости про Лотти. – Она услышала, как Джон откашлялся, а затем по шуму шагов стало ясно, что собеседники передвинулись поближе к двери.
Голоса говоривших были хорошо слышны, но Женевьева поняла, что они подошли к гостиной, и прильнула к двери, боясь упустить хотя бы слово.
– Что-то не так, Джон? – неуверенно спросил Стивен.
– Нет… пожалуй, – последовал ответ, и затем торопливо прозвучали слова, уже произнесенные Джоном в магазине, – короткая фраза, столь приободрившая Женевьеву и вызвавшая ее тайный визит в дом пастора: – Мы с Лотти женимся. Она прислала вам записку, Стивен, и извинения за то, что не сообщила об этом лично. – В его голосе звенели горделивые нотки.
– Я понимаю, – размеренно произнес собеседник. Обстоятельно откашлявшись, он постарался скрыть ликование, невольно прорвавшееся в его словах. – Примите мои поздравления, Джон. Я надеюсь, вы, и мисс Лотти будете счастливы.
Женевьева ловко проскользнула в кухню в тот момент, когда мужчины направились к прихожей. В щелочку она видела, как Джон протянул руку своему собеседнику, стоявшему рядом с ним, – лицо Стивена светилось улыбкой, совершенно нелепой для только что отвергнутого человека.
Однако Джон, казалось, не обратил на это внимания и продолжал:
– Я хочу, чтобы вы повенчали нас с Лотти. Если это, конечно, уместно, – добавил он, как будто только сейчас осознал странность ситуации.
Стивен улыбнулся еще шире и сопроводил свое согласие твердым рукопожатием.
– Я буду весьма рад сделать все, что могу, для вас. Мисс Лотти – прекрасная девушка. Я уверен, что она сделала выбор, который принесет ей счастье, – сказал он. Его рука продолжала энергично сжимать руку Джона, и Женевьева прикрыла рот рукой, опасаясь, как бы смешок не выдал ее.
Дверь распахнулась, и Джон направился, было к выходу, но на пороге повернулся и высказал свою последнюю просьбу:
– Я совсем забыл, Стивен. Я хотел бы, чтобы церемония состоялась в субботу, если это возможно.
– Не вижу к тому препятствий, – кивнул Стивен. – Мисс Лотти будет готова так быстро?
Джон безмятежно улыбнулся в ответ, и Женевьева не смогла сдержать смешок. Стивен стремительно шагнул к двери и закрыл ее, едва не прищемив себе пальцы.
– Женевьева. – Он позвал ее тихим угрожающим шепотом, заставившим ее немедленно покинуть укрытие. – Ты подслушивала. – Его брови нахмурились, выражая явное неодобрение.
Она кинулась через короткий коридор; ее лицо излучало нескрываемую радость. Ее переполнял избыток счастья, которому было суждено разбиться о призыв Стивена к сдержанности.
– Ну, – радостно воскликнула она, – что я тебе говорила!
Его рот сложился в сдержанную улыбку, и он заключил ее в свои объятия.
– Мне следовало бы отчитать тебя за твои проступки, – начал он, похлопывая ее по спине. Потом наклонил голову, прижимаясь щекой к ее щечке, и закрыл глаза, продолжая говорить дрожащим голосом: – Но я не в силах отравить тебе сегодняшний день, потому что твое счастье так тесно связано с моим.
Глава 10
Лотти с силой сцепила руки на коленях. Так она сидела уже полчаса. От напряжения, которое не отпускало ее в течение всего дня, ей было тяжело дышать, мысли путались, а все происходящее вокруг требовало особой бдительности.
Своим бедром она чувствовала крепко прижатую к себе длинную ногу Джона Тиллмэна. Тепло его тела проникало сквозь ее одежду. И ладони ее стали холодными и липкими из-за непонятного волнения. Но ведь раньше его присутствие никогда не вызывало такого, думала Лотти, бросая на него взгляды из-под полуопущенных ресниц.
Его лицо было в тени, но четкая линия подбородка и прямой нос придавали его профилю силу. Ну, точно один из бюстов в музее в Бостоне! Однажды мисс Эгги водила туда группу своих подопечных. Такие походы были большой редкостью, и Лотти навсегда запомнилось радостное возбуждение того утра. И сейчас получалось, что удовольствие, которое она испытывала, глядя на древние сокровища, похоже на то состояние, в котором она находилась сегодня.
Она смотрела на Джона, не пряча свой взгляд под опущенными ресницами, повернув голову, и открыто любуясь его классической мужской красотой. Его волосы, золотые и длинные, закручивались на концах на уровне воротника; эти завитки вызывали дьявольское искушение прикоснуться к ним. Никогда раньше не испытывала она такого желания дотрагиваться до другого человеческого существа, как всю последнюю неделю.
Поцелуй Джона открыл новый источник чувств в ней; эти чувства бурлили, не находя выхода, как только они оставались с Джоном наедине. Потребность видеть его удовлетворялась, конечно, повседневным укладом их жизни, но он не дотрагивался до нее с того самого утра, когда она согласилась стать его женой. Она вдруг поняла, что он умышленно держался от нее на расстоянии все эти дни.
Глаза Лотти расширились от внезапно охватившего ее беспокойства. Возможно, он передумал, но, будучи благородным человеком, не мог взять своего слова обратно. Эта мысль так поразила и испугала ее, что она не смогла сдержать негромкий вскрик протеста, нарушивший тишину наступающих сумерек. До того слышался лишь скрип коляски.
Он повернулся, внимательно оглядел ее и заметил, как она в смущении облизнула верхнюю губу.
– Что такое, Лотти? – с досадой проворчал он. Девчонка искушала его всю неделю долгими взглядами и покачивающимися бедрами. Не говоря уже о том, как она расчесывала свои волосы перед камином и заплетала в косу, свисавшую вдоль спины. Такую косу можно несколько раз обмотать вокруг груди – такой длинной она была.
Он делал все возможное, чтобы держать руки подальше от нее, ожидая, пока не свершится все, пока не будут произнесены слова, которые сделают ее его женой. Но тихое искушение ее тела было выше его сил. Джон прочистил горло, чтобы слова звучали не так резко, и произнес как можно мягче:
– Что-нибудь не так?
Она молча покачала головой и улыбнулась ему.
– Ничего, Джон, – наконец произнесла она. – Я просто думаю, чего бы тебе хотелось на ужин. Я ведь с утра ничего не приготовила.
Он вдруг ухмыльнулся – впервые за день она увидела несерьезное выражение на его лице. И это сразу же подняло ее настроение.
– Никто и не ждет, что ты будешь возиться с готовкой в день свадьбы, Лотти, – сказал он с улыбкой.
Разрядка напряженности, возникшей, между ними, была очень кстати. Несколько минут, что они стояли перед алтарем в маленькой церквушке, сделали их супругами, но они шли по проходу между рядами, и вышли на улицу как бы порознь. Она сдерживала свои чувства, держа их под строгим контролем.
Лотти размышляла все утро и уже в маленькой церквушке поняла, что именно ее беспокоило все последние дни. «Джон женится на мне, чтобы я заботилась о детях». Эта мысль омрачала ее радость всю неделю. Трепет, который ей хотелось ощущать при мысли, что она выходит замуж, притуплялся этим обстоятельством. Но теперь он улыбался, и она ощутила в себе волну радости, которая растопила ледяной комочек в ее сердце, прилила к щекам.
– Ты достаточно поела у пастора? – спросил Джон, хотя прекрасно знал, что ела она немного – только поклевала чуть-чуть со своей тарелки, а так все время следила за детьми, чтобы те не шалили.
– Со стороны Стивена было так мило устроить нам праздник, правда?
Но она думала, что это очень странно, ведь человека отвергли всего неделю назад.
Джон засмеялся, и его глаза превратились в узкие, щелочки.
– Он очень помог нам. Но я думаю, что и для него это было чем-то вроде праздника.
Лотти недоумевала: «Почему же праздником?» Стивен, конечно, не выглядел особенно расстроенным тем, что его невеста выходит замуж за другого мужчину. Но на что он мог надеяться после того, как бросил ее в тяжелом положении, мстительно подумала она. «Как бы там ни было, я получила лучшего из двоих», – с удовлетворением решила Лотти. Собственно никакого соперничества и не было. Джон Тиллмэн грубее, без внешнего лоска, который Стивен Буш приобрел благодаря образованию. Но за недели, прошедшие со времени ее приезда в Миль-Крик, Лотти очень хорошо узнала безграничное великодушие человека, который сейчас сидел рядом с ней.
– Ты видела лицо Женевьевы во время свадьбы? – негромко, так чтобы не услышали дети, теснившиеся на узком заднем сиденье, спросил Джон.
Вопрос вызвал у Лотти недоумение.
– Думаю, Женевьева радовалась за нас, – наугад сказала она, – ведь это они с матерью приготовили стол, устроили обед.
– Я имею в виду идиотскую улыбку на ее лице, – сухо сказал он, нелепо растянув рот, как бы изображая эту улыбку.
– Да она глаз не могла отвести от пастора… ты что, не заметила?
Отклонившись назад, он просунул руку так, что она оказалась между подушкой сиденья и спиной Лотти; его пальцы небрежно легли ей на плечо.
Лотти покачала головой и нахмурилась.
– О чем ты говоришь, Джон Тиллмэн? – спросила она. – И вообще, как ты мог замечать других женщин на своей свадьбе?! – Лотти надула губы и опустила глаза в притворном возмущении.
– Не волнуйся, Лотти, дорогая, – нежно прошептал он ей на ухо. – Я весь день ни на минуту не забывал о тебе.
Бросив на нее нежный взгляд, он наслаждался ожиданием, до краев переполнявшим его воображение. «Мне стоило таких усилий не трогать тебя, малышка», – думал он. Волна чувств заставила мышцы его бедер напрячься и вызвала острый приступ желания. Отодвинувшись на сиденье, он попробовал сосредоточить свое внимание на более нейтральных вещах.
– Ты ведь не была против всех наших гостей, правда, Лотти? – спросил он, желая хотя бы чуть-чуть усыпить свои похотливые мысли.
– Они твои друзья, Джон, – ответила она, – я рада, что они пришли.
Его рука крепче сжала ее плечо. Прижимая ее к себе, он почувствовал, как она немного расслабилась. Весь день Лотти была как натянутая струна – беспокойна, напряжена и даже дерзка с ним, словно боялась: вот-вот что-то случится. И у нее были основания, подумал он с кривой ухмылкой. Ведь он так долго терпел. Ночь обещала быть полной сюрпризов, в основном для Лотти, если он хоть что-то в этом понимает.
– Мы скоро приедем? – жалобно спросила Сисси. Она наклонилась вперед, положив подбородок на обивку сиденья прямо за плечом Джона.
– Подожди немного, Сисси, – твердо сказала Лотти, отлично зная, что заставило ребенка задать этот вопрос.
Томас усмехнулся и прищелкнул языком.
– Женщины… – пробормотал он негромко, этакий великий знаток женщин.
Сисси вздохнула и села на свое место, но через несколько минут снова наклонилась вперед и виноватым тоном прошептала Лотти в правое ухо:
– Мисс Лотти, я больше не могу.
– Я знаю, милая, – утешила ее Лотти, повернувшись, чтобы поцеловать девочку в теплую щечку. – Мы через минутку будем дома.
– И даже быстрее, – сказал Джон, поворачивая лошадь на дорожку, ведущую к ферме.
Запах дома, обещавшего стойло и порцию овса, заставил привередливую кобылу прибавить ходу, чтобы скорее достичь цели.
– Она привыкает к этому месту, – сказал Джон, позволяя, лошади идти самостоятельно. – Поглядите-ка, она знает, что в стойле ее ждет обед.
Через несколько мгновений, когда они подъехали к двухэтажному сараю, он осторожно натянул поводья. Повернувшись к Лотти спиной, выпрыгнул из коляски и поспешил помочь ей сойти. Его пальцы легли на ее талию, сильные руки легко подняли маленькую фигурку и опустили на землю рядом с собой. Пока Сисси и Томас выбирались с другой стороны, Лотти оставалась у него в плену.
За ее спиной было черное колесо повозки. С другой стороны – его руки, не выпускавшие ее. Перед ней был человек, несколько часов назад ставший ее мужем, и этой мысли было достаточно, чтобы ее щеки вспыхнули румянцем, и сердце яростно забилось под ребрами. Все, как и в первый раз, когда он позволил своим рукам задержаться на ее талии дольше, чем это было необходимо, она вся снова трепетала. «Я хочу, чтобы он снова трогал меня так же, как и в тот раз, – с удивлением поняла она. – Я хочу, чтобы он положил мне руки на спину и прижал к себе, чтобы у меня захватило дыхание, а грудь прижималась к его груди и…»
Она опустила голову, смущенная такими мыслями. Но стоило ей лишь подумать о нем, как ее груди набухли, чувствуя его на расстоянии, и она отпрянула назад, к колесу повозки, чтобы он не исполнил ее ужасного желания. «Это, должно быть, и есть часть того самого плотского желания, о котором мне говорила мисс Эгги», – со стыдом подумала Лотти.
Подняв голову, она встретилась с его глазами, нацеленными на нее, и со смелостью, какой и не ожидала от себя, прошептала то, что чувствовало ее сердце:
– Помнишь, как ты целовал меня тогда?
Он кивнул, и его глаза отметили яркие пятна румянца, вспыхнувшего на ее щеках. Он смотрел, как взволнованное дыхание поднимает ее грудь, воспоминание придавало блеск ее голубым глазам, и он улыбнулся, желая ободрить ее:
– Я помню, Лотти.
– Ты не хочешь это повторить? – спросила она, ожидая исполнения своего желания, и длинные ресницы опустились, скрыв блеск ее глаз.
Он без колебаний овладел манящим ртом. Их губы слились, и он медленно, но жадно пил наслаждение, которое она предлагала ему. Зная, что он испугает ее, если даст волю полной силе своей страсти, Джон поднял руки и стал гладить ее лицо, надеясь, что это поможет снять напряжение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37