– Она решила добиться своего лаской.– Ну, попробуй, – искушающе сказал Барон.– Бурхвана, – начала Клодин голосом туристического гида, – это небольшое государство, размером чуть больше, чем кантоны Женева и Во, вместе взятые. – Когда в ней умолкал гонор единственной наследницы мультимиллионера, она становилась вполне милой и симпатичной. Вот и сейчас ее черные глаза искрились весельем. – Ты меня слушаешь?– С исключительным вниманием. – Разговор начал его забавлять.– Она похожа на Швейцарию, – продолжала Клодин.– Банки и часы?– Нет, не угадал, – покачала она головой. – Там вроде бы есть алмазы, но почему-то, я не очень поняла почему, никто не хочет их покупать. То есть не то чтобы не хочет, но… В общем, что-то там не получается. Зато деревья растут в три раза быстрее, чем у нас, из древесины вырабатывают целлюлозу.– Но с какой стати президенту «Банка де Мартиньи» ехать на край света в какую-то богом забытую Бурхвану? – заинтересовался Бруно.– Потому что Бурхвана находится в затруднительном положении и нуждается в финансовой поддержке, а не то, если я правильно поняла, она может лишиться независимости. И больше ни о чем не спрашивай, это все, что я знаю. Итак, – Клодин поставила вопрос ребром, – едем мы в Бурхвану или нет?Бруно повернулся к ней, обнял ее и страстно поцеловал в губы.– Отличная перспектива! – воскликнул он с восторгом. – Никогда в жизни женщина не делала мне такого головокружительного предложения.Пока он с ней любезничал, у него в голове уже завертелись колесики, перерабатывая информацию, полученную от Клодин: африканское государство нуждалось в финансовой помощи, чтобы сохранить свою независимость, и один из крупнейших европейских банкиров был готов рассмотреть предложение, мало того, заинтересовался настолько, что решил лично проверить все на месте.В этой головоломке не хватало лишь последней детали.– Кто выступает посредником в деле? – спросил он.– Я тебе рассказала все, что знаю, – насупилась она. – И, по правде говоря, меня это не интересует.Бруно же, напротив, был весьма заинтересован, но решил не настаивать.– А не пообедать ли нам сегодня с папой? – предложил он с поразившим ее воодушевлением. – Что ты на это скажешь?– Как правило, ты изо всех сил избегаешь обедов втроем, – кокетливо заметила она.– Стосковался по семейной обстановке, – беспечно соврал Барон. Он стартовал с пол-оборота: на горизонте вырисовывалась самая грандиозная сделка в его пока еще недолгой карьере. АЛМАЗНЫЕ КОПИ БУРХВАНЫ По пути в Бурхвану Бруно узнал все, что можно было узнать о карликовом африканском государстве, и чем дальше углублялся в подробности, тем больше понимал, что дело, если он сумеет застолбить его за собой, даст ему возможность совершить не просто шаг вперед, а качественный скачок в мире большого бизнеса.Ему было двадцать четыре года, высший свет называл его Бароном, его имя уже входило в легенду. Предстоящая сделка казалась тем более завлекательной еще и потому, что стратегом, разработавшим операцию «Бурхвана», был один из самых влиятельных международных посредников – Омар Акмаль, араб со скверной репутацией, человек бесчестный, но обладавший редким чутьем, огромным опытом и неограниченным кредитом.Омар Акмаль проделал кропотливую работу, чтобы убедить с десяток западных банков предоставить правительству Умпоте (так называлась столица Бурхваны) заем в десять миллионов долларов.По условиям сделки, наладив добычу золота и алмазов, Бурхвана должна была выплачивать арабу два процента прибыли от их реализации. Западным банкам предстояло с лихвой возместить свои затраты, а «Банк де Мартиньи», выступавший в качестве гаранта, наряду с процентом получал исключительное право на обеспечение всех будущих сделок, заключаемых маленьким африканским государством со странами Запада.Операция устраивала всех, но лишь при том условии, что кимберлитовые трубки окажутся действительно алмазоносными, как утверждал Акмаль. Именно в этом Альфонс де Мартиньи желал убедиться лично.Во время визита в Бурхвану Бруно познакомился с князем Асквиндой, горделивым и полным достоинства пятидесятилетним африканцем, который, как и его подданные, ел один раз в день и жил в доме, обставленном с монашеским аскетизмом. Ради гостей он надел западного покроя темный костюм в полоску. Бруно при первой же встрече проникся к нему восхищением и уважением.– Наши богатства, – сказал Асквинда, обращаясь к банкиру де Мартиньи, – погребены в недрах земли. У арабов есть нефть. У нас – золото и алмазы.Двое английских геологов, в течение многих месяцев проводившие разведку, подтвердили наличие алмазов и высокую перспективность их разработки.Получив эту информацию, Барон вдруг утратил интерес к делу и переключил все свое внимание на малютку Клодин, которая начала уже сожалеть о том, что согласилась поехать с отцом. Ей было смертельно скучно.– Более идиотской поездки я в жизни не припомню, – заявила она с видом избалованного ребенка.Не обращая внимания на ее капризы, обычно выводившие его из себя, Бруно на сей раз отреагировал с удивительной мягкостью и нежностью.– Идем со мной, – прошептал он ей на ухо, – мы проведем время весело, как никогда.Поеживаясь от удовольствия, она последовала за ним в приветливое маленькое бунгало, которое Барон присмотрел для себя с помощью одного из местных сановников.– А мой отец? – вдруг спохватилась она, уже раздетая, отдаваясь ласкам мужчины, умевшего приводить ее в неистовство.Он закрыл ей рот поцелуем, и она стала ужом извиваться в его объятиях, пока он вел ее через все грани и оттенки наслаждения от удовольствия к экстазу. * * * В самолете, на обратном пути в Женеву, Клодин растянулась на трех сиденьях в салоне первого класса и уснула в полном изнеможении.– Ее утомило это путешествие, – заметил банкир.– Очевидно, – согласился Барон. Ему хотелось поскорее сменить тему.Стюард принес им шампанского.– Что ты думаешь обо всей этой ситуации? – спросил де Мартиньи.– Мне кажется, это отличная сделка, – ответил Барон, – я только одного никак не могу понять.– А именно? – Банкир взглянул на свет через бокал и отпил глоток.– Зачем вам понадобилось посредничество этого бедуина? – поинтересовался Бруно. – Вы сами могли выступить в деле и посредником и гарантом. Вы же убедились собственными глазами, что залежи – не фикция, что они существуют.Банкир поглядел на него со снисходительной и добродушной усмешкой.– Во-первых, – сказал он, – сделку нельзя считать завершенной на сто процентов, пока контракт не подписан. А во-вторых, ни один банкир не станет заниматься посредничеством.Сожалея о допущенной оплошности, Бруно попытался понять, где же он ошибся.– Возможно, я не совсем четко представляю себе механизм заключения сделок, – сказал он, расписываясь в своей наивности.– Если банкир возьмется за роль посредника, – терпеливо объяснил отец Клодин, – он может смело закрывать свою лавочку. Никто больше не обратится к нему за гарантией.Альфонс де Мартиньи чувствовал, что за наивностью Бруно что-то кроется, что молодой человек преследует какую-то скрытую цель.– Я мог бы выступить посредником, – неожиданно заявил Бруно.– Выхватить дело из-под носа у араба? – воскликнул банкир, пораженный до глубины души, хотя за годы работы повидал множество самых грязных трюков и запрещенных приемов.– Скажем, просто опередить его. – Барон попытался смягчить удар.Альфонс де Мартиньи решил дознаться, что за игру ведет с ним Барон.– Извини за банальность, но дело есть дело. Допустим, я принял твое предложение, что же я получу взамен? Ты можешь предложить больше, чем бедуин?– В графе доходов – ноль, – уверенно улыбнулся Бруно.– Стало быть, я не получу ни на грош больше сверх уже обещанного, – подвел итог банкир, – но наживу себе врага. Сильного врага, который когда-нибудь подстережет меня на узкой дорожке.Бруно выпил оставшееся в бокале шампанское и повернулся к собеседнику с белозубой улыбкой:– А вы предпочитаете нажить себе врага в лице будущего зятя?Он закурил сигарету и прямо взглянул в изумленное лицо де Мартиньи.– Моего будущего зятя? – переспросил тот, чувствуя, как кровь приливает к лицу.– Мы с Клодин решили пожениться, – объявил Барон.Они летели над Сахарой на высоте десять тысяч метров. Барону опять удалось сделать ход в нужный момент. Удар попал в цель. СКАНДАЛ Клодин де Мартиньи и Бруно Брайан Сайева, барон Монреале, были объявлены идеальной парой года и стали героями светской хроники, лакомой дичью для охотников за новостями. По популярности они превзошли Габриэллу Савойскую и Роберта Балканского. Даже известие, пришедшее с острова Скорпиос, о готовящейся свадьбе Жаклин Бувье и греческого судовладельца Аристотеля Онассиса было оттеснено на второе место, тем более что вдова Джона Кеннеди своим выбором разрушила миф о верной и безутешной вдове, столь близкий сердцу американцев и утвердившийся во всем мире.Не желая отставать от массовых иллюстрированных еженедельников, серьезные обозреватели тоже не обошли вниманием событие года, однако если первые, в полном соответствии с ожиданиями своих читателей, расписывали предстоящую свадьбу в духе волшебной сказки, то вторые писали о ней с лицемерной иронией блюстителей общественных нравов. Менялся угол зрения, но объект внимания оставался неизменным: шик, роскошь, громкие имена, любовь, секс, деньги, то есть все, о чем говорят в великосветских салонах и о чем мечтают миллионы, еще верящие в золотую легенду о высшем обществе.Фотографы и журналисты сновали по огромному залу ресторана «У Регины», где собрался «весь Париж»: самые известные представители высшего света и международных финансовых кругов. Все делали вид, что веселятся, многие скучали, но никто не мог отказаться от участия в блистательном параде.Пестрая карусель, сверкающая огнями и бриллиантами, приводимая в движение виртуозами злоязычия, начала вращаться, как пузырьки, вскипающие в бокале шампанского.Лишь герои дня позволили себе опоздать: он, последний отпрыск старинного сицилийского аристократического рода, золотой представитель семейства калифорнийских миллионеров, кумир женщин, и она, капризная и тщеславная наследница династии женевских банкиров, сумевшая отхватить самого завидного жениха, о каком можно было только мечтать.– Дорогую игрушку она себе купила, – отметила одна из дам, сверкавшая, как витрина ювелира.– Говорят, у всех остальных не было надежд. Только ему удалось удовлетворить ее аппетиты, – не без зависти намекнула другая.Клодин вела себя на публике как неприступная девственница, но ничего не предпринимала, чтобы опровергнуть скандальные слухи о своих беспорядочных сексуальных связях. С тех пор как распространилась весть о ее официальной помолвке с Бруно Брайаном, рефлекторы освещали каждый ее шаг.– Это невеста Барона, – повсюду шептали ей вслед.Популярность Барона в избранных кругах высшего света затмевала даже престиж ее семьи. Самолюбию Клодин льстило всеобщее внимание, но ее возмущало, что имя Барона идет первым в афише спектакля, который они разыгрывали вместе. Мысль о том, что приходится сиять отраженным светом, вызывала у нее глухое раздражение, и никакая влюбленность не могла его заглушить.Подарки, приготовленные для гостей, тоже несли на себе печать баронов Монреале. Мужчинам были преподнесены золотые брелоки для ключей работы Картье в виде трилистника, а дамам – подвески той же формы.Клодин и Бруно прибыли в ресторан «У Регины» с некоторым опозданием. Герои спектакля завладели вниманием публики и удерживали его с большим искусством, однако зоркие глаза наблюдателей подметили на безупречно накрашенном личике прелестной невесты следы недовольства.Все дело было в том, что, пока шла подготовка к празднику, ей позвонила одна из ее коварных подружек.– Дорогая, ты видела заметку во «Франс суар»?Морис, ее личный парикмахер, ученик Кариты, наводил последний блеск на ее черные кудри.– Ты что, считаешь, что во всей этой кутерьме у меня было время читать газеты?Клодин говорила правду. Для обладательниц состояний в миллиард и выше каждое появление в свете сопровождается сложным подготовительным ритуалом, напоминающим одевание тореадоров и оперных примадонн.– Хочешь, я тебе прочту?Она продала бы собственную мать, лишь бы подпортить настроение любимой подруге в день ее торжества.– Ну, если ты настаиваешь… – Клодин решила, что легче уступить, чем спорить.– Вот послушай, – с наигранным сочувствием начала приятельница, – они тут выставляют тебя какой-то Золушкой…– Ладно, Жозетт, хватит, – попыталась остановить ее Клодин.Но коварство глухо к мольбам, и подруга в упоении продолжала:– «Барон Монреале представит тремстам приглашенным свою маленькую швейцарскую миллиардершу. Дочь банкира, золотая Золушка, нашла своего прекрасного принца».– Это издержки демократии, Жозетт, – серебристым голоском прощебетала Клодин, прежде чем повесить трубку, оставив собеседницу в мучительном недоумении.Несколько секунд она сидела неподвижно, потом взвилась как ужаленная, набросилась на Мориса, нежными уговорами и лаской пытавшегося ее образумить, и, истошно рыдая, разодрала в клочья платье от Ива Сен-Лорана.Затем она позвонила Бруно.– Ты читал газеты?Это был идиотский вопрос, предвещавший начало новой сцены по никчемному поводу.– Газет много, – ему не хотелось ссориться.– Ты читал «Франс суар»? – не отставала она.– Нет. Но раз ты настаиваешь, могу прочесть, – Бруно был готов на все.– Они назвали меня Золушкой. – Она рыдала в голос. – Ты должен вмешаться!Просьба была еще более идиотской, чем вопрос.– Написанного назад не вернешь. – Это замечание показалось ему самому вполне разумным. – И потом я не вижу здесь ничего обидного.– Тогда никакой помолвки не будет, – отрезала Клодин.– Возмездие, вполне адекватное нанесенному оскорблению, – усмехнулся Бруно. Он не был без ума от Клодин, решение жениться было отчасти продиктовано стремлением перехватить инициативу в сделке с Бурхваной, тем не менее он был готов сдержать данное слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62