От сумасшедшей езды его укачивало, как на ярмарочной карусели. Пару раз Дон пытался заговорить с загадочным пассажиром, но сицилиец замкнулся в тяжелом молчании, предаваясь своим мрачным мыслям. Мексиканец не стал его за это осуждать.Кало понял, что они прибыли, когда «Кадиллак» проехал в ворота какого-то парка и, преодолев еще несколько сотен метров, остановился у небольшого белого здания с готическим порталом. Это была часовня.Сицилиец не стал дожидаться, пока Дон заглушит мотор. Он вышел из машины и вошел в часовню. В нос ему ударил запах ладана и свечей, через цветные витражи с изображением святых свет проникал причудливым узором. В серебряных трубах органа еще замирали последние ноты заупокойной мессы.В центре храма, ближе к алтарю, на широком и низком катафалке стоял гроб с телом Аннализы. Гроб светлого дерева с розоватыми прожилками, снабженный массивными золочеными ручками, напоминал драгоценную шкатулку. Горящие свечи создавали вокруг него таинственную и несколько театральную атмосферу, фальшивую и не подобающую величию смерти.Священник с круглым румяным лицом что-то монотонно бубнил, обращаясь к немногим присутствующим на непонятном для Кало языке. Кто-то пытался сдержать приступ кашля. Голос священника был немного гнусавым, в нем слышалась скука. Что бы он ни говорил, не таким тоном следовало провожать в последний путь Аннализу Сайева Мандраскати ди Монреале. Кало замер у входа и остался неподвижен, как гигантская статуя. Спазм сдавил ему горло, пронизывающая боль терзала внутренности.Два дня назад барон, глядя на него без слез, твердым голосом сказал: «Кало, Аннализа умерла. Привези ее обратно домой».И Кало отправился за ней. Выждав момент, он стал пробираться к катафалку. Голубые глаза, покрасневшие от усталости и горя, были прикованы к стоявшему напротив золотого алтаря гробу.Он почувствовал, что его тянут за рукав.– Ты Кало, правда? – Мальчик ухватился рукой за лапу великана. Впервые за все это время он почувствовал себя в безопасности.– Бруно, – прошептал Кало, глядя на него. Прикосновение детской руки успокоило его и придало сил в море отчаяния и боли.– Мама, – пролепетал мальчик, – мама умерла.– Да, Бруно. – Кало узнал его по фотографиям, которые видел в Палермо, впрочем, он в любом случае узнал бы его: у мальчика был приятный сицилийский акцент, а его детский голосок был точь-в-точь похож на голос Аннализы.Бруно подвел его к гробу.– Хочешь посмотреть на нее?– Да, пожалуйста, – в эту минуту ему пришлось напрячь все силы, чтобы себя не выдать.Бруно сделал знак двум служащим похоронного бюро, и они подняли крышку гроба. Аннализа покоилась на ложе белоснежного атласа. Ее обрядили в великолепное белое платье. Опытные руки что-то сделали с ее прекрасным лицом, чтобы и на смертном одре придать ей подобие улыбки, но добились лишь того, что она стала похожа на восковую куклу.– Бедная моя любовь, – прошептал Кало. – Что это за страна, где пытаются обмануть даже смерть?Жизнь не была к ней добра, но теперь их никто и никогда не сможет разлучить. Он сделал знак гробовщикам, чтобы они опустили крышку.Кало обернулся к остальным и увидел Филипа. Лицо его было осунувшимся и напряженным. В нем ничего не осталось от крепкого и веселого американского парня с улыбкой победителя. Казалось, его фигуре недостает объема, голос стал тусклым и бесцветным.Они пожали друг другу руки без дружеской теплоты, но и без злобы. Оба они, каждый по-своему, страстно любили Аннализу.– Я отвезу ее домой, – сказал сицилиец.– Таково было ее желание, – подтвердил Филип из уважения к ее последней воле.– А мальчик? – отрицательный ответ стал бы для него болезненным ударом. – Мальчик может поехать с нами? – повторил он, опасаясь, что его просьба не будет услышана.– Мальчик хочет поехать на Сицилию, – сообщил Филип, слегка поднимая брови.Это была констатация факта, замечание общего порядка, а не разрешение уехать.– И что же? – упорно не отставал великан.– Он может поехать с вами. – Филип принял решение, которое далось нелегко, но делало ему честь.– Барон Джузеппе Сайева будет вам очень признателен, – поблагодарил Кало.Бруно взял Кало за руку и сказал:– Идем. Отпевание окончено, – и повел его за собой к выходу из часовни. * * * На «ДС-8», арендованном бароном Монреале, чтобы привезти их домой, Кало и Бруно впервые остались наедине. В задней части самолета сиденья были убраны, чтобы освободить место для гроба.Бруно спал рядом с Кало, не выпуская его громадной руки. Стоило великану шевельнуться, мальчик тут же просыпался в страхе утерять физический контакт, сообщавший ему успокоительное ощущение силы.– Не так я представлял себе путешествие на Сицилию, – сказал он при одном из пробуждений. – Мама решила, что мы вернемся вместе, она и я.– Она же с нами, – тихо проговорил Кало.– Но она умерла. А рядом со мной – ты. – Бруно еще о многом хотел спросить, но ему не хватало смелости.– Конечно, это не одно и то же. – Присутствие мальчика приносило Кало облегчение, но всей его веры было мало, чтобы оправдать или хоть попытаться спокойно принять поразившее их несчастье.– Кало! – настал час неотложных вопросов.– Да, Бруно, – о чем бы он сейчас ни спросил, надо было отвечать.– Ты веришь в рай? – Мальчик не сводил с него любопытного и дерзкого взгляда.– Я? – Кало опешил и пытался выиграть время.– Да, ты. Ты веришь в рай?За окном, как древние галеоны, проплывали облака.Разговор прервало появление стюардессы, желавшей знать, не нуждаются ли в чем ее единственные в этом рейсе пассажиры.– Может быть, мальчик голоден? – предположил Кало.– Нет, мисс, спасибо, – ответил Бруно, – мне ничего не нужно.– Смотри, какие большие облака, – сказал Кало, пытаясь отвлечь его внимание.– Ты не ответил на мой вопрос. – Бруно упрямо стоял на своем.– Какой вопрос?– Про рай. Ты в него веришь?– Конечно, верю, – он перевел дух и сунул в рот лакричный корешок.– Значит, это правда! – восторженно воскликнул Бруно. Он считал, что этот человек, такой большой и сильный, не может ошибаться. – Кало?– Да, Бруно.– Мне так хорошо с тобой, – мальчик прильнул щекой к широкому плечу великана и снова заснул. ДОМА Кало не мог припомнить такой теплой погоды в начале ноября с далекого 1943 года, когда Аннализа вышла замуж за американца.Плоды в апельсиновых рощах впитывали свет послеполуденного солнца, бросая золотые отблески на зеленую листву. Опьяняющий аромат свежих фруктов разливался в прозрачном воздухе, ветви ломились под тяжестью сочных апельсинов, ждущих сбора урожая.Кало ехал с виллы Сан-Лоренцо, направляясь в Палермо, чтобы забрать Бруно: мальчик учился в последнем классе начальной школы. Он осторожно и неторопливо вел недавно купленный бароном темно-красный «Эм-Джи» «Моррис-Гэредж» – марка американского автомобиля.

по дороге, петлявшей среди апельсиновых рощ. Новая игрушка доставляла Бруно неистовую радость, он запрыгивал в огромную машину, как акробат, не открывая дверцы: этот трюк он видел в кино. Потом он принимался упрашивать Кало как следует нажать на акселератор, ему нравилось ездить в открытой машине на большой скорости, когда ветер трепал его волосы. Кало неохотно соглашался.Старый барон, суровый со всеми, был более снисходителен к Кало, но предупредил, что в осеннее время следует прекратить гонки на «Эм-Джи». Однако в этот ноябрьский день воздух был теплым, а солнце ослепительным.– Еще только один разок, дон Пеппино, – попросил Кало. – Малышу это нравится. Погода хорошая.Добродушно улыбаясь, старик покачал головой.– Смотрите, не попадите в беду, – сказал он, намекая на тайный сговор между Кало и его внуком.– Вы же меня хорошо знаете, – Кало был совершенно равнодушен к автомобилям и, если был один, никогда не превышал восьмидесяти километров в час, отступая от своих правил, только чтобы доставить удовольствие Бруно.Проезжая вдоль апельсиновых рощ, он еще больше сбросил скорость в желании полюбоваться прекрасным зрелищем и понаблюдать за кипевшей вовсю работой по сбору урожая.В тот день нечто необычное привлекло его внимание. Бригадир стоял на обочине дороги и был поглощен разговором с человеком, который показался Кало чем-то смутно знакомым. Он не мог припомнить, где и при каких обстоятельствах видел его раньше, сохранилось лишь общее впечатление, неприятное ощущение. В нем говорил инстинкт животного, чующего в воздухе запах опасности. Лицо и образ промелькнули со скоростью кинокадра. Сигнал тревоги умолк, осталось одно лишь досадное воспоминание. * * * У дверей школы Бруно, рассекая громкоголосую толпу детей и торопливо прощаясь с друзьями, швырнул в багажник свой портфель, запрыгнул в машину рядом с Кало и в знак приветствия коснулся губами его щеки.– Следуй за этой машиной, – бросил он отрывисто, подражая детективам из американских фильмов.Кало был на седьмом небе и стартовал как ракета.– Жми на газ! – торопил его Бруно.Обратный путь оказался коротким и беззаботным.– Так нам ни за что не взять «Гран-при», – жалобно протянул Бруно, – ты ползешь как черепаха!Свернув на шоссе, идущее вдоль апельсиновой рощи, Кало еще больше замедлил скорость.– Надо кое за чем присмотреть, – оправдывался он.Они обогнали два грузовика, груженных ящиками с апельсинами, потому что Бруно нравилось обгонять другие машины, но главное, чтобы не дышать выхлопными газами.– Куда ты смотришь? – полюбопытствовал Бруно.– Смотрю, как идет работа. – Они проезжали то место, где он видел бригадира, занятого разговором с человеком, чье появление встревожило его. Он вновь попытался вспомнить, кто же это такой, но безуспешно.– Ты что, никогда не отдыхаешь? – спросил Бруно.– Даже когда смотришь в оба, – принялся объяснять Кало, – рискуешь упустить что-то важное.Он сбросил скорость, чтобы посмотреть, нет ли среди мужчин и женщин, собиравших апельсины, кого-то знакомого. Настроение у него все больше портилось. Что-то явно было не так, в этом он не сомневался.У входа на виллу их ждала принцесса Изгро.– Я ошибаюсь или вы действительно опоздали? – с тревогой спросила она, бросив взгляд на крошечные наручные часики.Бруно выпрыгнул из машины и бегом бросился ей навстречу.– Кало все еще живет во времена карет! – воскликнул он, с восторгом обнимая ее. – Как я рад тебя видеть, крестная!Они не виделись уже несколько недель.– Ты же знал, что я ездила в Париж, разве нет? – Ей было приятно, что сын Аннализы тоже называет ее крестной.– Ты мне все расскажешь, да? – Ему интересно было послушать новости, а кроме того, он рассчитывал на подарок.– Я тебе все расскажу о своем путешествии, – пообещала она, но никаких более конкретных и наглядных заверений мальчик так и не дождался. – А теперь давай поспешим. Твой дед ждет тебя, чтобы вместе выпить чаю, – чаепитие было одним из священных семейных обрядов.Кало догнал их, неся портфель Бруно, и они вместе вошли в дом. Традиционная чашка чаю служила старому барону, кроме всего прочего, еще и предлогом хоть ненадолго удержать возле себя непоседливого внука, усвоившего в свои десять лет привычку совершать длительные верховые прогулки, которые держали деда в постоянной тревоге.Чаще всего его сопровождал Кало, но иногда он бывал занят по хозяйству, а мальчик не желал отказываться от любимого занятия только из-за отсутствия провожатого.Бруно вихрем ворвался в гостиную, обнял деда и звонко чмокнул его в щеку, пахнущую лавандой. Барон покраснел от удовольствия, не в силах устоять перед столь бурными проявлениями любви.– В один прекрасный день ты упадешь и разобьешься, – упрекнул он внука.– Я мастер падений! – горделиво парировал мальчик.– Не стану спорить, – согласился старик. Он перешагнул рубеж шестидесятилетия, сохранив отличную физическую форму, разве что волосы и густые брови совершенно поседели. И лишь частые приступы хандры да усилившиеся беспричинные страхи свидетельствовали о том, что время не пощадило его. Трагическая гибель единственной дочери провела по его лицу глубокие морщины. Но взгляд барона начинал сверкать прежним задором, когда он глядел на внука, ставшего смыслом его жизни.Усевшись за стол, Бруно с нетерпением дожидался, пока Аннина, совсем поседевшая и усохшая, не подаст с помощью принцессы чай на стол.– Я уверен, что ты привезла мне из Парижа какой-нибудь подарок, – сказал он крестной, начисто позабыв о твердом решении не проявлять любопытства.– Об этом потом, – ворчливо вмешался дед. – Прежде всего я хотел бы услышать, чем ты занимался сегодня в школе. – Рассказ о школе, доставлявший удовольствие старику, тоже являлся непременной частью ежедневного ритуала.Для Бруно школа была веселым приключением, хотя он не любил писать под диктовку и решать задачи. Лучше всего ему давалось устное изложение.– Сегодня было очень интересно, – принялся он рассказывать, не упуская из виду поднос со слоеными булочками, распространявшими дразнящий аромат ванили, который Аннина поставила на чайный столик.– Ну-ка расскажи. – Старому барону очень хотелось услышать рассказ внука.– Отец Роландо повел нас на виллу Джулия в ботанический сад.Бруно посещал институт отцов-иезуитов. По мнению деда, они были строгими, но отличными воспитателями.– Только не говори мне, что тебе это было в новинку. – Они много раз бывали там вместе.– Но на этот раз со мной были мои товарищи и отец Роландо. – Оказавшись среди одноклассников, он как бы заново увидел это чудо. – Отец Роландо рассказал нам столько интересного! Оказывается, это памятник архитектуры XVIII века.– Ну, конечно, – подтвердил барон, сетуя про себя, что не догадался рассказать об этом внуку.– И еще он сказал, что вилла Джулия была названа в честь Джулии Гевары, супруги вице-короля.– Гёте считал, что это – красивейшее место на земле, – вставил барон, внося свою лепту в беседу.– Я тоже так думаю, – наивно ответил Бруно. – Но я не знал, что там растут все эти экзотические деревья, о которых говорится в романах Салгари Эмилио Салгари (1862–1911) – итальянский писатель, автор популярных приключенческих романов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62