Линн казалось, что ей с Брюсом слишком часто приходилось сглаживать неловкие эпизоды. И она сказала нетерпеливо:– Да не о чем тут говорить! Всего лишь пара семнадцатилетних.– Ну, как знать, – неожиданно сказал Брюс. – Мы с Джози влюбились друг в друга, когда учились в средней школе.– Это совсем другое дело, – проворчал Роберт. – Эмили совсем другая. Ей предстоит блестящее будущее, и она не может позволить себе рисковать им.– Я думала, что ты один из тех мужчин, которые думают, что удел женщины – дом, хозяйство, а не карьера, – сказала ему Джози.Линн опять съежилась. Но она почувствовала облегчение, так как, прежде чем Роберт смог ответить, машина подъехала к входной двери в загородный клуб.В тот вечер среди приглашенных были не только члены клуба, но все, кто пожелал участвовать в гигантской кампании по сбору средств для больницы. И именно Роберт установил тесную связь между клубом и членами больничного совета. Замечательным было то, что за два года пребывания в этом городе Роберт стал настолько хорошо известен, что по крайней мере десять человек останавливались и приветствовали его, пока он проходил через вестибюль.Вот-вот должен был начаться аукцион в длинной комнате, которая выходила на площадку для гольфа. Сбоку от подиума на двух столах были разложены пожертвования: стеклянные подсвечники, мебель для кукольного домика и любительская картина, изображающая уток, плавающих в пруду. С другой стороны новый норковый жакет – пожертвование от одного из лучших магазинов этого района.Роберт остановился, чтобы посмотреть на него.– Как насчет этого? – прошептал он. Линн покачала головой.– Конечно, нет. Ты знаешь, как я отношусь к меховым вещам.– Ладно, я не хочу тебя принуждать. По зрелому размышлению, даже если ты передумаешь, я все равно не купил бы его. Он дешево выглядит. – Он пошел дальше. – Как насчет мебели для кукольного домика для Энни?– У нее нет кукольного домика.– Ну, хорошо, купи ей домик на ее день рождения. Пусть она расставит мебель сама. Энни нужны вещи, чтобы занять ее головку. Что это? Это семисвечник?– Да, – сказал Брюс тихо. – Я получил в наследство три семисвечника от различных родственников, и, так как мне вряд ли нужны все три, я подумал, что могу пожертвовать одним. Это чешская штука изготовлена около ста лет тому назад, она должна быть очень высоко оценена.– Я в этом не сомневаюсь. В этом клубе нет евреев.– Однако поблизости живут несколько евреев, и они всегда бывают щедры, – твердо сказал Брюс.– Это хорошо известно, – сказала Линн, беспокоясь, что замечание Роберта могло оказаться слишком бестактным.Роберт проходил дальше.– Эй, смотри сюда. Два Диккенса издания 1890. «Холодный дом» и «Большие ожидания». Это находка, Линн. – Он понизил голос. Мы должны купить что-нибудь. Это будет выглядеть нехорошо, если мы не сделаем этого. Во всяком случае, Диккенса я хочу купить.С появлением аукциониста публика прекратила суету и суматоху. Одно за другим с одобрением и шутками были сделаны и приняты различные предложения: предложение Джози сидеть с детьми, Роберта – дать уроки по теннису, Линн – приготовить обед и еще несколько дюжин предложений. Все они проходили по высоким ценам. Восхитительная леди с крашеными в голубой цвет волосами купила норковый жакет и мебель для кукольного домика. Два тома Диккенса пошли к Фергюсонам. Семисвечник Брюса принес три тысячи долларов от перекупщика антикварных вещей.Когда рассеялась толпа в столовой, где должен был быть сервирован десерт, Роберт сказал:– Мне хотелось бы выпить чашку кофе. Фергюсоны заняли места для Леманов.– Складывается слегка неприятное положение, – прошептал Роберт, когда они сели. – Нам следует поговорить здесь со многими людьми, а мне приходится быть с Брюсом.– Он, по-видимому, чувствует себя очень хорошо, – заметила Линн, поскольку Брюс и Джози стояли в небольшой оживленной группе. – Они легко заводят друзей, – прошептала она.– Да, когда он делает усилие. Он должен делать это почаще для своего же блага. Ну что ж, я не собираюсь зря тратить время, сидя здесь и ожидая их. Мне надо повидать дюжину людей, и, кроме того, я хочу получить квитанцию. Мы должны были заработать свыше двадцати тысяч по крайней мере. Я хочу также поймать редактора местной газеты и убедиться, что в рекламе есть мое имя и что это будет поставлено в заслугу «Дженерал Америкэн Эпплайенс». – Пальцы Роберта постукивали по столу. – Нет. Лучше сделать это завтра утром. Несколько личных слов по телефону, а не в этой толпе, сделают это лучше.Джози, Брюс и еще один мужчина отделились от группы и подошли к столу. Брюс представил его.– Это Том Лоренс, который купил твое предложение приготовить обед, так что, я думаю, вам следует познакомиться.Роберт сказал радушно:– Пожалуйста, присоединяйтесь к нам, мистер Лоренс, вы и миссис Лоренс.– Благодарю, я присоединяюсь. Но здесь нет миссис Лоренс. Больше нет. – Улыбка на лице мужчины имела оттенок озорства, как будто ему самому было забавно. – Вы полагали, что у меня есть жена или еще кто-то, тогда зачем мне было покупать на аукционе званый обед? Не сочтите это за упрек, но дело в том, что, хотя я живу холостяком, я люблю приглашать гостей. – Он повернулся к Линн. – Брюс сказал мне, что вы потрясающий повар, и посоветовал мне поставить на ваш обед. Я так и сделал.– Вы предложили цену большую, чем он стоит, – сказала Линн. – Но я надеюсь, вы не будете разочарованы.– Я уверен, что нет. – Теперь Лоренс повернулся к Роберту. – А вы тот человек, я видел, который купил мои томики Диккенса. Прекрасный обмен.– Не совсем. Это прекрасные книги. Я удивлен, почему вы расстались с ними.– Я думаю, по той же самой причине, по которой Брюс расстался здесь со своими семисвечниками. Оба моих деда коллекционировали книги, а поскольку я не коллекционирую ничего, мне не нужны дубликаты. Кроме того, – сказал он несколько беспечно, – один из моих дедов помог мне также найти клуб и больницу, а потому это дело имеет для меня сверхособый смысл.– Ах, да. Лоренс, Лоренс. Мемориальная доска в вестибюле Сент-Уилфрида.Линн, наблюдая, понимала, что Роберт присматривается к нему. Он должен был почувствовать его уверенность и живость. Тогда Роберт спросил, как они познакомились с Брюсом.– Мы встретились во время бега трусцой на дорожке средней школы, – ответил Лоренс. – Оказалось, что у нас с ним одинаковый распорядок.Вы, должно быть, живете недалеко от школы.– Сейчас да. Я не стал жить в большом доме после моего развода. Обычно я жил на Хэлси-Роуд, сказал он своим тем же беспечным тоном.– Это там, где живем мы! – воскликнула Линн. – Мы купили дом Олбрайта.– Вы? Удивительное место. Я был там на многих вечеринках.Вы должны посмотреть на него сейчас. Мы так сильно его переделали, что вы, возможно, его не узнаете, – сказал Роберт, – требовалась большая работа.– Неужели? – спросил Лоренс. – Я никогда не замечал.Ему не нравится Роберт, подумала Линн. Нет, это абсурд. Почему он должен ему не нравиться? Всегда я что-то придумываю.Внезапно Джози засмеялась.– Сказать вам что-нибудь забавное? Посмотрите на Линн и на Тома. Кто-нибудь замечает, что я вижу?– Нет, а что? – спросил Роберт.– Ну, посмотри еще раз. Они похожи друг на друга как брат и сестра. Одинаковые гладкие рыжеватые волосы, короткий нос, раздвоенный подбородок. Это поразительно.– Если так, я польщен. – И Лоренс слегка поклонился Линн.– Я не вижу этого вообще, – сказал Роберт.Наступившее молчание свидетельствовало об общем замешательстве, как будто бы была совершена неловкость. Но замечание Джози было совершенно безобидным.И Линн сказала приветливо:– Вы должны сказать мне, когда вы хотите устроить обед на восемь персон, мистер Лоренс.– Зовите меня Том. Я составлю список и позвоню вам. Через неделю вас устроит?– Не забудь, мы едем с Эмили в Йейль, – предостерег Роберт.– Я не забуду. Через неделю будет нормально. Вскоре в комнате стало пусто. Люди смотрели на часы и, раскланиваясь, уходили. Вечер заканчивался.– Между прочим, кто этот парень Лоренс? – спросил Роберт по дороге домой.Брюс объяснил.– Он умный парень, работает партнером в большой юридической фирме Нью-Йорка.– Это мне ни о чем не говорит. В больших нью-йоркских фирмах много умных парней.– А больше я и не знаю ничего, за исключением того, что он разводился пару раз, ему около пятидесяти лет и выглядит он намного моложе. И он родом из очень важной, как ты называешь, семьи, – добавил Брюс, как показалось Линн, с некоторым оттенком юмора.– Меня не слишком-то радует, что Линн пойдет домой к чужому мужчине.– Ох, – сказала Линн, – не будь глупым. Разве он похож на насильника?– Я не знаю как выглядит насильник. – Роберт нарочито громко вздохнул. – Моя жена все еще невинна.– Это будет обед на восемь персон. И я думаю взять с собой в помощницы Юдору. Так что ты будешь чувствовать себя лучше. На самом деле, Роберт.– Хорошо, хорошо. Я буду чувствовать себя лучше, если ты этого хочешь.– Сегодня вечером люди говорили приятные вещи о тебе, Роберт, – сказал Брюс. – О больнице, разумеется, и также о вкладе, которого ты добился от «Джи-эй-эй» для создания фонда помощи незрячим детям.– Да, да. Видишь ли, люди обычно думают, что все это не имеет никакого отношения к маркетингу бытовой электроники, но я надеюсь, что ты видишь теперь, что это так. Важно все, что связывает название «Джи-эй-эй» с добрыми делами. И контакты, которые завязываются в этом загородном клубе, так или иначе связаны со всевозможными благотворительными фондами и их правлением. Ты действительно должен вступить в этот клуб, Брюс.– Ты знаешь, я не могу вступить в этот клуб.– Это отвратительно, – воскликнула Линн. – Мне хочется вскочить и затеять драку.– У тебя может быть такое желание, но лучше не делай этого. Я постоянно напоминаю тебе, – сказал ей Роберт, – что надо жить в реальном мире. Брюс достаточно умен, чтобы понять это. Вступи в еврейский клуб, Брюс. Есть пара таких клубов прямо на Вестчерской линии. А компания заплатит. Она будет рада этому.Линн, оглянувшись, увидела, что Брюс пожал плечами.– Мы с Джози никогда не были ни в каком клубе, еврейском или другом.– Самое время сделать это сейчас, – решительно сказал Роберт. – Ты должен войти в правление одного из клубов, посещать обеды, а твоя жена должна ходить на женские чаепития. Это надо и для фирмы, и для вас обоих.– Я делаю то, что могу, – ответил Брюс.– Ладно, подумай о том, что я тебе говорю. И ты тоже, Джози.Линн вмешалась в разговор:– Джози работает. И во всяком случае я не могу представить себе, как она сплетничает с женами служащих компании. Все время приходится быть начеку. Они обсуждают все – твое мнение, твою одежду, все. Иногда эти сборища совершенно изматывают.– Это цена, которую ты платишь за то, кто ты есть и где ты. Согласись со мной, что это небольшая цена, если она приведет к большой работе в Европе, признался Роберт.Внутри у Линн все похолодело. Она знала, как обычно происходит продвижение по службе: два или три года в каждой из нескольких европейских стран, затем, возможно, свой офис в Нью-Йорке. Или несколько лет на Дальнем Востоке с еще одним возвращением. И никакой стабильности, никаких корней, никакого постоянного места, где можно посадить молодое деревце клена и наблюдать, как оно растет. Здесь есть бесчисленное множество людей, которые отказались бы от тысячи таких саженцев, чтобы получить такую возможность, и это очень хорошо для них, но она не из их числа.Однако Роберт был именно таким человеком. И он вполне был достоин вознаграждения, если бы оно было ему дано. «Никогда, никогда, – думала она, – не должна я ни малейшим поступком, ни словом удерживать его».Как бы читая мысли Линн, Брюс тут же заметил:– Я уверен, что для тебя найдется достойный пост за границей: как только события в Европе повернутся так, что там нужен будет наш представитель, я уверен, что ты именно тот человек, который получит этот пост, Роберт. Все знают это.
Позже, перед тем как лечь в постель, Роберт спросил:– Что ты делаешь завтра?– Я принимаю Джози и нескольких друзей к ленчу, помнишь? Это ее день рождения.– Пропускаешь женский теннисный турнир?– Я должна. Джози работает всю неделю, так что суббота – единственный день, когда мы можем устроить это.Через секунду, отложив в сторону книгу, Роберт сказал решительно:– Джози слишком упряма. Я всегда это говорил. Меня удивляет, как она ему не надоела, – единственное объяснение этому его мягкость, благодаря которой он не может ей противостоять.– Она ему надоела! Боже мой, да он обожает ее! А что касается того, что она упрямая, так это неверно. Она просто честная, вот и все. Она искренняя.Ладно, ладно, пусть будет так. Полагаю, я просто шовинист, испытывающий неловкость в присутствии искренних женщин. Линн засмеялась.– Наша Эмили – хорошенькая искренняя женщина, я могу утверждать.– Ах, это другое дело. – И Роберт засмеялся. – Она моя дочь. Она может делать все, что ей вздумается.За исключением того, чтобы выбирать себе друга?– Линн, я только хочу для нее самого лучшего. Разве я не отдал бы свою жизнь ради нее? Ради всех вас?– Дорогой Роберт, я знаю это.Он взял свою книгу, а она вернулась к своей. Вскоре Роберт отложил ее снова.– Между прочим, ты привела в порядок крыло машины после того, как поцарапала его?– Да, сегодня утром.– Хорошо сделали?Ты никогда не узнаешь, где была царапина.– Хорошо. Не стоит ездить в поцарапанной машине. – Затем он подумал о чем-то еще; как будто у него в голове была записная книжка, как часто говорила Линн.– Ты послала моей тете подарок на день рождения?– Конечно. Прекрасную летнюю сумку.– Хорошо, если учитывать, что она вяжет все эти свитеры для наших девочек.В этом замечании было что-то злобное, меркантильное, так что Линн не могла проигнорировать его.– Роберт, я думаю, ты обращаешься с ней очень плохо.– Абсурд. Я был очень внимателен к ней в прошлом году на Рождество.– Ты казался вежлив, только и всего, причем это было не в прошлом году, а в позапрошлом. Она потому и не приехала в прошлом году, что чувствовала твое нежелание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49