У вас дома остались малыши?– Не малыши, – ответила Линн. – Две дочери: семнадцати и одиннадцати лет.– Боже мой, у нас внуки старше. Мальчик двадцати семи лет. Он работает в банке Франца, – добавила она гордо.Разговор разделился: миссис Хуммель описывала Линн каждого члена своей большой семьи, в то время как мужчины пустились в разговор, искусно направляемый Робертом. Вполуха Линн, которую мало интересовали внуки Хуммелей, могла слышать кое-что из разговора мужчин.– Я начинаю изучать венгерский язык, – сказал Роберт. – Я не знаю, как я смогу выкроить время, но я должен это сделать.– Человек вашего типа всегда выкроит время. Я знаю ваш тип.– Благодарю, но это трудный язык. Он родственен финскому, мне говорили. Я решил начать с Венгрии потому, что она уже сравнительно процветающая страна. Моя фирма имеет дело с домашними электроприборами, как вы знаете, и, если эта страна станет богаче, спрос будет расти.– Вы были уже в Венгрии?– Нет, я хочу подготовить группу для России, Польши и всего этого региона до того, как я поговорю с руководящей верхушкой, то есть с президентом. Мне необходимо научиться свободно говорить на этих языках. Это производит впечатление, если вы можете показать тем, с кем вступаете в контакты, что вы по крайней мере пытаетесь изучить их языки.– Вы правы. Верно, ведь не все говорят по-английски. Хотя существует мнение, что все говорят.– …Часто думают, что мальчиков воспитывать легче, – говорила миссис Хуммель. – Я думаю, вашему мужу хотелось бы иметь сына.– Я полагаю, ему хотелось бы, но двух детей достаточно, а он обожает наших девочек.– В настоящее время я занимаюсь маркетингом, но нужно расширять свою сферу деятельности. Я должен знать, что они делают для развития производства, правда?Да, да. Технология изменяется каждый час. Вы дайте мне свою карточку, я дам вам мою, и, если я смогу как-то помочь, кто знает, может, мы сможем хорошо вместе поработать? Не правда ли?– Я восхищен. Теперь я думаю, что мы забыли о вашем великом событии. Я закажу еще одну бутылку, и мы выпьем за следующие пятьдесят лет.Ваш муж – очень честолюбивый, очень интеллигентный молодой человек, миссис Фергюсон, – сказал мистер Хуммель, обращаясь к Линн.– Это радостно, – продолжала она, – видеть пару людей, таких молодых и красивых одновременно. Все эти недовольные пары, я никогда не думала, что их так много. Нам с Францем семьдесят три. Я старше его на семь месяцев, но мы никогда никому об этом не говорили. – Все четверо засмеялись, а Линн сказала вежливо:– Вы оба выглядите моложе.– Правда? – Миссис Хуммель была рада. – Если это так, то только потому, что мы были очень счастливы друг с другом. Моя мама любила повторять поговорку – не отправляйтесь спать раздраженной.– А моя мама говорила так: «Солнце да не зайдет во гневе вашем», – сказала Линн.– Ах, да. И это действует, на самом деле действует.– Интересные люди, – сказал Роберт, когда они встали и пошли танцевать.– В настоящее время такие люди совсем не модны в нашем обществе.– Да, но хорошо, что существуют такие люди, они необходимы обществу.Компания вышла во внутренний двор. Когда музыка прервалась, можно было слышать прибой. Музыка вливалась в эту благоухающую ночь. «Дым попадает тебе в глаза» и «Всегда и всегда» звучало повсюду.«Может быть, сентиментально, – думала Линн, – но все-таки эта музыка остается такой же прекрасной, как в тот день, когда была написана, – до того как я родилась. И она по-прежнему возбуждает страстное желание, которое не умирает, независимо от стиля выражения, хотите вы того или нет».– Я танцую так же хорошо, как Том Лоренс? – прошептал Роберт.Она отпрянула от него и сказала с упреком:– Для того, кто может быть таким тактичным, когда он хочет им быть, ты удивляешь меня.– Прости меня. Я хотел пошутить, и оказалось совсем не смешно. Прости меня. – Он поцеловал ее в ухо и прижал к себе. – Прости меня.Проходя мимо Хуммелей, которые танцевали на расстоянии друг от друга, две пары улыбнулись друг другу.– «Солнце да не зайдет во гневе вашем», – пробормотал Роберт. – Запомним это. Да, да. Начнем все снова. Шампанское ударило мне в голову. Такое прекрасное ощущение. – И над плечом Роберта небо внезапно заполнилось мерцающими звездами.– Здесь звезд больше? Это возможно, Роберт?Или я пьяна?– Возможно, что ты пьяна, но здесь, по-видимому, больше звезд, потому что нет загрязнения воздуха, и небо чистое. Во всяком случае, созвездия здесь другие. Мы находимся близко к экватору.– Ты так много знаешь, – прошептала она.И она посмотрела вокруг на мужчин, двигающихся в такт музыке. Ни один из них не мог сравниться с Робертом, таким изысканным, таким желанным, так много знающим, с такими чудесными глазами, пристально глядящими в ее глаза долгим, долгим взглядом.«Я не могу не любить тебя». Их тела двигались навстречу любви и острому желанию.– Я не могу не любить тебя, – пел он ей в ухо.И она думала: я была так рассержена, что желала, чтобы он умер. Ох, Боже, ох. Боже, и, борясь со слезами, она потянулась к его рту и здесь, на танцевальной площадке, целовала его снова и снова.– Ох, мой дорогой, мой самый дорогой.– Пойдем отсюда, – прошептал он. – Скажем «спокойной ночи» этим людям и уйдем отсюда. Быстрее, я не могу ждать.В комнате он захлопнул дверь и закрыл ее на замок, крича:– Скорее, скорее.– Я здесь. Не разорви мое платье.– Я куплю тебе другое.Он схватил ее и понес на широкую холодную постель. За окном шелестели пальмы, а морской ветер дул все время, и в первый раз, и во второй, а затем всю ночь, спустя много времени, когда они заснули.
Они плавали и ходили ловить рыбу в глубоких водах, затем играли в теннис, совершали долгие пробежки по берегу и лежали в тени, отдыхая. Другие ходили по беспошлинным магазинам и возвращались с сумками вина и парфюмерных изделий, но Линн и Роберт уходили только туда, куда увозил их парусник. После того как уехали Хуммели, они были, по молчаливому соглашению, всегда вместе.По утрам, когда раздавался первый шелест листьев на деревьях, они снова занимались любовью.– Никакой работы, никаких покупок, никаких телефонных звонков, ни часов, ни детей, – шептал он.Это было восхитительное неторопливое наслаждение. Это было похоже на то, как будто они родились заново, поженились заново. Роберт был прав. Это было именно то, что им было нужно. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯЛето 1988 – весна 1989 года ГЛАВА 3 Когда они приехали, дома не было никого, кроме Джульетты, которая приветствовала их, облизывая языком, а затем легла на спину, чтобы ей почесали брюхо.– Где все? – удивилась Линн.– Может быть, на кухне оставлена записка?Она открыла дверь кухни и остановилась на мгновенье в полном изумлении:– О, Боже мой! Что ты сделал?Роберт улыбнулся:– Тебе это нравится? Нравится?– Каким же образом ты сделал это?– Очень легко. Просто заплатил за гарантию того, что работа будет окончена в десять дней, вот и все.В новой кухне была установлена плита как в ресторане, огромный холодильник, морозильная камера, уплотнитель отбросов, и в центре – разделочный стол, над которым на красивых полках стояла дорогая европейская посуда. Стенные застекленные шкафы были удобно составлены, в них лежали поваренные книги в ярких переплетах, а на широких новых подоконниках распустились бледно-лиловые фиалки.– Мне кажется, я теряю сознание, – сказала Линн.– Ну, не надо. Ты будешь готовить здесь вкусную еду, а не терять сознание.– Она просто великолепна, ты волшебник, Роберт.– Талантливый работник заслуживает хорошей рабочей комнаты.– Ничего, ну просто ничего более чудесного ты не мог придумать. – Она крепко обняла его, и в это время открылась парадная дверь.– Добро пожаловать домой! – И девочки с Джози, Брюсом и Харрисом вошли в дом с большими свертками в руках.– Взяли на дом обед в китайском ресторане, – сказала Эмили. – Мы не ожидали, что ты приготовишь обед в этом дворце тут же, когда вы приедете домой.– Я приезжаю сюда каждый день, чтобы наблюдать, какую форму принимает это чудо, – сказала Джози.– Девочки, я надеюсь, вы не доставляли беспокойства дяде Брюсу и тете Джози? – спросил Роберт.– Мы хорошо провели время, – заверил его Брюс. – Мы ели в кафе, ели у нас дома, а в последнее воскресенье Харрис пригласил нас в лес и приготовил обед сам с начала до конца. Он зажег огонь без спичек.– Без спичек, – повторила Линн, повернувшись к покрасневшему Харрису.– Ну, я был в отряде скаутов-орлов. Нас учили выжить в ненаселенной местности.– В ненаселенных районах Коннектикута? – спросил Роберт.Джози поправила его:– Это то же самое – то ли здесь, то ли в дебрях Тимбукту.Брюс засмеялся:– В Тимбукту нет дебрей, Джози.– Харрис, – сказала Эмили, – расскажи им о том, что произошло в школе.– Нет, это твои родители, ты и расскажи им, – ответил Харрис спокойно.– Мы оба получили А в финале экзаменов по повышенному курсу по химии.Харрис исправил ее:– Ты получила А, и я получил А с минусом. Роберт обнял дочь за плечи:– Я очень горжусь тобой, Эмили.Брюс разговаривал с Харрисом, который стоял немного в стороне.– Скоро пора уже решать, в какой колледж поступать. Ты уже выбрал что-нибудь?– Мне бы хотелось в такой, где я смогу получить большую стипендию, – сказал юноша серьезно. – В наше время таких учреждений мало.– Ну что ж, приближаются летние каникулы, так что вы сможете немного расслабиться и оставить все эти заботы на сентябрь, – сказала Линн весело. – А вы знаете, что мы собираемся делать? В следующее воскресенье я буду торжественно открывать эту кухню. Я приготовлю большой ужин. Приходите все. Энни, приведи подругу или двух, а Брюс, если твой кузен будет в городе, возьми его с собой. Мы будем ужинать на веранде.– Всю неделю был дождь, – сказала Энни, надув губы.– Хорошо, тем лучше. Это значит, что надо ожидать солнечной погоды, – заметила Линн.Давно пора, чтобы наступила солнечная погода во всех смыслах, подумала Линн.Это был, как они и предсказывали, типичный июньский день, холодный и голубой. Все предыдущее послеобеденное время и все утро она трудилась в новой кухне, и в результате был летний банкет, «предназначенный для богов», как сказал Роберт.На большом круглом столе, установленном в выступе кухни с окном, красовались тушеный омар с ароматными травами, свежий зеленый перец, фаршированный помидорами и козьим сыром, теплый французский хлеб, салат из свежих овощей, положенный на ледяной слой салата-латука, грушевый пирог с абрикосовым джемом и шоколадный торт, украшенный свежей малиной и английским кремом. В двух старинных хрустальных графинах, купленных Робертом, было красное и белое вино, а для Энни и ее подруги Линн поставила чашу пунша с имбирным элем, в котором плавали несколько шариков ванильного мороженого.– Если вам угодно, я с удовольствием зажарю на улице пару гамбургеров для маленьких девочек, миссис Фергюсон, – предложил Харрис.Она посмотрела на него и засмеялась.– Ты просто слишком вежлив, чтобы сказать мне, что детям может не понравиться тушеный омар, и ты прав. Я должна была подумать об этом сама.Харрис в ответ засмеялся. Какой приятный юноша, подумала она, протягивая ему тарелку с сырыми гамбургерами.Брюс привез своего кузена, который приехал сюда со Среднего Запада. Это был тихий мужчина, очень похожий на Брюса, преподававший физику в средней школе в Канзас-Сити. Харрис и Эмили сразу же начали говорить с ним о физике и подготовительных медицинских курсах. Энни и ее подруга хихикали над своими шутками. Линн радовалась, что у Энни есть близкая подруга.Кузен Брюса восхищался видом из окна.– У вас здесь прекрасное место, – говорил он Роберту, который сидел напротив него.– Однако здесь требуется еще много чего сделать. Я думаю поставить забор из штакетника вдоль границы сада. И, конечно, у нас будет бассейн. Я хочу сделать естественный водоем – не обычный бассейн прямоугольной формы, а что-то такое, имеющее произвольную форму, с лесным ландшафтом вокруг.– Меня вполне устраивает бассейн в клубе, – напомнила Линн Роберту.– Моя жена неприхотлива, – сказал Роберт.– Ты всегда так говоришь, – произнесла Джози. А Роберт заметил:– Да, это правда.– В этом нет ничего плохого, что мне нравится бассейн в клубе, – настаивала Линн из уважения к чувствам школьного учителя, доходы которого, можно быть уверенным, не дают возможности ни содержать личный бассейн, ни быть членом загородного клуба, и добавила: – Особенно когда компания платит за клуб. Иначе я даже не хотела бы этого.– Давайте все поможем убрать посуду на кухню, – предложил Брюс. – Поскольку мы так набили желудки, нам не помешают физические упражнения.Роберт вскочил:– А после этого как насчет бадминтона или крокета? Я подготовил площадку для игры на боковой лужайке, поэтому выбирайте.Когда убрали со стола, Линн села отдохнуть.– Ты знаешь, что самое лучшее в отпуске, Джози? Что они остаются с тобой. Я здесь, я счастлива быть дома, но часть моего существа все еще там, на острове. Я чувствую тот мягкий влажный воздух.– Я рада, – сказала Джози.– Я не могу достаточно отблагодарить тебя с Брюсом за то, что вы заботились о наших девочках.– Не говори глупостей. Мы их любим, и они вели себя очень хорошо.Джульетта, накормленная кусочками гамбургеров, подошла, фыркая, к Джози, надеясь получить еще.– Да-да, ты хорошая собака, – сказала та почти рассеянно, в то время как ее рука играла толстым воротником из шерсти на шее Джульетты. – Хорошая собака, – повторила она, и затем внезапно отняла руку от шеи собаки и решилась сказать Линн то, о чем думала весь этот день: – Итак, мой друг назначил тебе прием, я думаю.– Я собираюсь его отменить. Я должна позвонить ему.– Думаю, ты должна пойти, – сказала Джози.– Обстоятельства меняются, Джози. Поездка вдвоем меняет взгляд на вещи. Роберт прав: когда мы собирались ехать, нам всем надо было очень многое уладить. Особенно тяжело для девочек, неуравновешенных, нервных, хотя внешне они справились с этим хорошо. Глупо принимать каждую вспышку гнева слишком серьезно, словно наступает конец. В эту последнюю неделю, с тех пор как мы вернулись домой, ну, я не могу сказать тебе, как у нас хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49