— Сейчас она особенно нуждается в поддержке и утешении, ваша милость. Осенью она должна родить ребенка Эндрю.
В библиотеке повисло напряженное молчание. Спустя пару минут Тристан Стюард пришел в себя и заговорил:
— Не беспокойтесь, Седрик. Мы с Мадлен позаботимся о ребенке, как если бы он был законным наследником Эндрю.
Кандерр резко вскинул голову, словно его ударили. Стивен Наварн невольно сжал кулаки, услышав слова Тристана. Лорд Роланд только что назвал ребенка Эндрю бастардом. Все прекрасно понимали, что он хотел этим сказать: по закону теперь Мадлен, точнее, ее муж, а не будущий ребенок Эндрю становился наследником Кандерра.
Квентин Балдасарре, кузен Эндрю, уже и без того злившийся на Тристана, снова шагнул вперед, но его схватил за руку Ланакан Орландо, Благословенный его провинции.
— Этот ребенок будет законным наследником, сын мой, — сообщил Тристану Орландо, голос которого звучал спокойно и уверенно. Он повернулся к священнослужителям и правителям провинций. — Я провел тайную церемонию бракосочетания сэра Эндрю и леди Джеслин прошлым летом. Их союз освящен. Ритуал Соединения прошел по всем правилам. Ребенок, родившийся от их брака, обладает всеми правами и является законным наследником Седрика Кандерра.
Огонь, пылавший в камине, на мгновение вспыхнул на его золотой цепочке без талисмана — ветер невозможно облечь в материальную форму.
Стивен посмотрел на Ллаурона, но не заметил на лице Главного жреца ни удивления, ни интереса. Тот с удовольствием понюхал бренди в своем бокале и сделал маленький глоток. Эндрю не говорил Стивену о своем браке.
— Почему он обратился к вам, ваша милость? — сурово поинтересовался Ян Стюард. — В конце концов, Эндрю ведь был моим прихожанином.
Благословенный Бет-Корбэра примирительно развел руки в стороны.
— А леди Джеслин — моей. Вне всякого сомнения, ими двигали романтические побуждения. Им очень хотелось стать законными супругами, хотя оба с должным почтением относились к официальной церемонии, которая должна была бы состояться через месяц, ваша милость. Уверен, они просто решили не утруждать вас просьбой о проведении двух обрядов.
Герцоги переглянулись. Они прекрасно понимали, что ребенок Эндрю Кандерра попал в тяжелое положение и Ланакан Орландо, скорее всего, пытается ему помочь. Тристан Стюард тяжело вздохнул, но больше ничем не выдал своего раздражения — ему не удалось получить право наследования Кандерра.
— Я благодарен вам, ваша милость, за то, что вы благословили брак моего сына, — тихо проговорил Седрик и повернулся к регентам. — А теперь прошу меня простить. Мне нужно заняться погибшими, как, впрочем, и вам тоже.
— Их будет значительно больше, если вы откажетесь меня выслушать, — заявил Тристан Стюард.
Резкий тон заставил всех присутствующих посмотреть на него. Голубые глаза лорда Роланда пылали яростью, которую он с трудом сдерживал. Он окинул всех серьезным, почти презрительным взглядом, на мгновение задержавшись на Найлэше Моусе.
— Уезжайте, ваша милость, — приказал он не слишком вежливо. — Возвращайтесь к его высочеству кронпринцу и расскажите о том, что здесь произошло. Сообщите ему, что я скоро с ним свяжусь. Мои люди проводят вас до границы.
Благословенный Сорболда несколько минут смотрел на него, затем, неохотно кивнув, повернулся к собравшимся в библиотеке герцогам.
— От имени своей страны я приношу вам глубочайшие соболезнования в связи со случившимся, — сказал он и перевел взгляд на священнослужителей. — Я молю вас не забывать о том, что все мы дети Единого Бога, сыновья Создателя. Зло, творящее насилие, покинуло пределы Тириана и Орландана и добралось до Сорболда, но Корона не имеет к нему никакого отношения. Прошу вас об этом помнить и не терять разума. Уверяю вас, принц примет самые жесткие меры к виновным и сделает все, чтобы страшное преступление не повторилось.
Он подождал ответа, но все молчали. Так и не услышав никакой реакции на свои слова, он кивнул, прощаясь, и покинул библиотеку.
Тристан Стюард дождался, когда за Моусой закроется дверь, а затем с застывшим от ярости лицом повернулся к остальным регентам.
— Я вас предупреждал, что так будет, говорил, что нам необходимо действовать, но вы не прислушались к моим словам — ни один из вас. — Он наградил сердитым взглядом Стивена. — Теперь праздник зимнего солнцестояния проклят, запятнан кровью граждан всех провинций и даже далекого Сорболда. Я больше не намерен терпеть вашего легкомыслия. Если вы собираетесь и дальше закрывать глаза на творящееся вокруг вас, что ж, прекрасно. Но лично я не стану бездействовать, когда гибнут подданные Орландана. Итак, я заявляю о своих правах верховного регента и принца столичной провинции и беру на себя командование всеми армиями Роланда. Пора собрать наши силы под единым руководством — моим — и положить безумию конец. Та провинция, которая заявит о своем несогласии, будет изгнана из Орланданского союза и больше не сможет рассчитывать на защиту Бетани.
— Иными словами, ты объявляешь себя королем? — уточнил Ирман Карскрик.
— Пока нет, хотя это должно стать логичным следствием моих нынешних действий. — Тристан внимательно взглянул на каждого из присутствующих, стараясь понять, как они отреагировали на его слова. — Какой у меня будет титул, не имеет значения. Главное — спасение Роланда. Намерьенская война расколола наши земли, и вот теперь мы стоим на краю пропасти. Все, хватит! Мы слишком долго расшаркивались друг перед другом, обходя этот вопрос. Моя армия защищает ваши провинции. Именно солдаты Бетани поддерживают мир в Роланде…
— … при помощи довольно высоких налогов, — договорил за него Мартин Ивенстрэнд, герцог Авондерра. — Любой из нас мог бы создать сильную армию, будь у него средства, предоставленные тебе.
— Как бы там ни было, никому из вас не хватило духа это сделать, — сердито возразил Тристан. — Будучи верховным регентом, я имею право стать главнокомандующим объединенной армии. Что я и делаю. Тот, кто со мной не согласен, может больше не рассчитывать на мою защиту. Я прекращу все торговые отношения и разорву дипломатические связи с провинцией-отступницей.
— Неужели все это всерьез? — фыркнул Квентин Балдасарре.
— Я абсолютно серьезен. Я лишу ваши провинции почтовых караванов, разорву зерновые соглашения, вы попадете в полную изоляцию и превратитесь в беззащитные иностранные государства. С меня более чем достаточно этого кошмара. Он стоил мне гораздо больше, чем я намерен платить. — Тристан замолчал, вспомнив о Пруденс и ее расчлененном теле, лежащем на траве амфитеатра в Илорке. — А теперь решайте: вы со мной или хотите выйти из союза?
Правители провинций в недоумении переглядывались. В голосе Тристана звучала сила, плечи были напряжены от еле сдерживаемых эмоций. Атмосфера в библиотеке накалилась, как перед грозой. Стивену казалось, что во рту у него появился привкус крови.
В комнате повисла напряженная тишина, которую время от времени разрывал треск горящих в камине поленьев да тиканье часов.
Наконец Колин Абернати, Первосвященник Неприсоединившихся государств, повернулся к Тристану.
— Я думаю, мне пора вас покинуть, сын мой, — мягко проговорил он. — Мне не пристало присутствовать на вашем совете, поскольку моя епархия не входит в состав Роланда. Однако если мое мнение кого-нибудь интересует, скажу, что ваш план кажется мне разумным. Действительно, уже давно пришло время Роланду разобраться с правами наследования королевского трона и объединиться под главенством одного дома. Как иностранец, должен заметить, что ясность в данном вопросе пойдет на пользу и Роланду, и его союзникам.
Впервые за весь вечер Тристан улыбнулся:
— Благодарю вас, ваша милость.
Абернати с трудом поклонился Стивену Наварну:
— Я попрошу вашего гофмейстера помочь мне собрать тела тех моих сограждан, кто погиб сегодня на вашей земле.
— Конечно, ваша милость, — кивнул Стивен. — Я велел ему выполнять все ваши указания.
— Хорошо. В таком случае я с вами прощаюсь, братья мои, милорды регенты. Я желаю вам проявить мудрость во время вашей дискуссии и принять разумное решение.
Абернати встал, поклонился всем присутствующим, вышел и тихо прикрыл за собой дверь.
Тристан повернулся к регентам Роланда.
— Иногда мудрость решения лучше видна со стороны, — заявил он и, знаком заставив всех замолчать, повернулся к Стивену. — Давайте перейдем к делу. Ты, Стивен, мой кузен, ты выступил против меня, когда я призвал вас объединиться в прошлый раз. Теперь ты видишь, к чему привела твоя глупость? Четыреста человек погибло, может быть, их станет в два раза больше, когда начнут умирать раненые. Они пали от твоих рук, Стивен, их кровь на твоей совести, потому что ты не прислушался к моему предупреждению. Ты думал, твоя жалкая стена спасет тебя? Она даже не защитила замок от восстания крестьян, с которым ты не смог справиться без моей помощи. Что нужно, чтобы убедить тебя в моей правоте? Разве зверского убийства твоей жены недостаточно?
Его слова вызвали дружный вздох у всех присутствующих.
— Милорд! — выкрикнул Филабет Грисволд.
— У тебя слишком длинный язык, Тристан, — резко сказал Квентин Балдасарре, вырвавшись наконец из цепких рук Ланакана Орландо и встав между Стивеном и правителем Роланда. — Советую тебе его попридержать, а то как бы чего не вышло…
— Если ты вызовешь его на дуэль, я с радостью буду твоим секундантом, — добавил Мартин Ивенстрэнд сердито.
— Нет. — Стивен обошел Квентина и посмотрел в глаза Тристану.
В комнате повисла гробовая тишина.
— Нет, — повторил Стивен. — Он прав.
У Тристана от возбуждения трепетали ноздри, он стоял, сжимая и разжимая кулаки.
— Значит, ты меня поддержишь? — переспросил он.
Стивен чувствовал, что глаза всех присутствующих направлены на него. Он знал, что Тристан совершенно сознательно обратился к нему первому, поскольку остальные примут его решение, каким бы оно ни оказалось.
— Да, — ответил он, не отводя глаз.
По библиотеке пронесся дружный вздох, и Стивен неожиданно почувствовал, что ему стало трудно дышать.
— Ты намерен поддержать его притязания на корону? — недоверчиво спросил Ивенстрэнд Стивена.
— Пока нет. — Стивен говорил, не спуская глаз с лица Тристана. — Но ведь он и не претендует на корону, по крайней мере сейчас. — Он повернулся к остальным, чьи лица выражали самые разные чувства — от ужаса до возмущения. — Разве я могу отрицать правду? Единственный человек, на которого возлагались надежды на перемены к лучшему, Гвидион из Маносса, лучший среди нас и мой самый близкий друг, двадцать лет назад был лишен жизни возле Дома Памяти — на моих землях. Моя жена… — Его голос задрожал, и он опустил голову. — Моя жена и дети из моей провинции, и вот теперь гости, которых я пригласил на праздник, Данстин, Эндрю, многие другие… Как я могу сказать, что Тристан не прав? Никто из нас не может.
— Ты готов вернуть нас во времена, когда нашей страной правил один король? — скептически спросил Ирман Карскрик. — Неужели ты, историк, забыл, к чему это привело в прошлый раз — к самому настоящему геноциду и страшной войне, которую развязали маньяки, стремившиеся захватить власть и утверждавшие, будто она должна принадлежать «единому правителю»?
Герцог Яримский встретился глазами с Ллауроном, стоявшим рядом с ним, и замолчал, сообразив, что нанес оскорбление родителям Главного жреца. Однако Ллаурон только улыбнулся, отсалютовал ему остатками бренди в бокале и сделал маленький глоток.
— Я хочу мира, — мрачно заявил Стивен, — И чтобы безумию пришел конец. Очевидно, зло, которое виновно в творящихся ужасах, набрало силу и становится могущественнее с каждым днем. Я больше не в силах защитить свой народ. А мы так и не знаем, с чем имеем дело. Пора наконец разобраться, кто наш враг. — Он снова взглянул на своего кузена. — Тристан думает, что может с этим справиться, если мы объединимся и будем его поддерживать. Давайте дадим ему попробовать.
Остальные регенты Роланда — Седрик Кандерр, Квентин Балдасарре, Мартин Ивенстрэнд и Ирман Карскрик — переглянулись. Наконец Седрик опустил глаза и покачал головой.
— Хорошо, Тристан. По возвращении в Высокую башню я отправлю к тебе своего гофмаршала. Ты можешь оговорить с ним условия.
Тристан с благодарностью кивнул и впервые отвел глаза от Стивена.
Седрик повернулся к Квентину Балдасарре:
— Надеюсь, ты последуешь моему примеру, племянник, и положим конец безобразному толковищу. Сегодня тяжелый день для нашей семьи, и я хочу только одного — похоронить сына и предаться скорби. Отправь свою армию Тристану и отдай последние почести брату.
Балдасарре несколько мгновений смотрел на Тристана, затем неохотно кивнул и вдруг словно постарел на глазах.
— Хорошо, Тристан, но я тебя предупреждаю: веди себя разумно. Если ты используешь новую армию, чтобы предпринять очередную идиотскую кампанию вроде Весенней Чистки, во время которой ты скормил около тысячи своих солдат болгам, ты должен понимать, что собственными руками отдашь Роланд на растерзание врагам.
— Я все прекрасно понимаю, — буркнул Тристан. — И не позволю тебе сомневаться в правильности моих приказов. Либо ты признаешь мои полномочия, либо Бет-Корбэр выйдет из союза и будет вынужден сам себя защищать. Тебе все ясно?
— Да, — со злостью ответил Балдасарре.
— Хорошо. Теперь, что скажешь ты, Ирман? И ты, Мартин? Вы со мной или нет?
Мартин Ивенстрэнд посмотрел на Филабета Грисволда, тот неохотно кивнул. Затем он перевел взгляд на Стивена Наварна.
— Авондерр с тобой, Тристан, — тяжело вздохнув, ответил наконец Мартин. — Я отдаю тебе свою армию. Военно-морские силы останутся под моим командованием. Моя провинция единственная имеет морскую границу, и мне нужно защищать свои торговые интересы.
— Пока достаточно и этого. — Тристан подошел к буфету и взял в руки пустой графин из-под бренди. Он покачал его в руке, поставил и спросил: — А ты, Ирман?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107