— Я хочу, чтобы капитан Касрин познакомился с Варесом. — Глядя на Касрина, она добавила: — Он тебя ждет.
— Да неужели? И кто такой, к черту, этот Варес?
— Капитан «Молота». Командовать отрядом будешь ты, но я решила, что надо отправить Вареса, чтобы остальные получали приказы от него. С ним им будет спокойнее.
— Ну конечно, это вполне разумно! — саркастически отозвался Касрин. — Проблема только в одном: никто из вас со мной не поплывет!
— Блэр, ты глупишь...
— Я?! — Касрину хотелось вопить во весь голос. — К чему все это? Почему ты отдала все эти корабли в мое распоряжение?
— Разве это не ясно? — Джелена подалась вперед и понизила голос почти до шепота. — Ты мне не безразличен. Я за тебя тревожусь.
— Джелена, ты очень добра, но я не могу принять твоей помощи. Это не твоя война. Она больше не имеет отношения к Лиссу.
— "Владыка ужаса" — всего один корабль, — возразила Джелена. — И он потерял половину огневой мощи. Один ты со своим поручением не справишься!
— Но самое трудное уже позади, разве ты не видишь? Мы уже одержали победу над «Бесстрашным». А у Тэссиса Гэйла флота нет. У берегов Талистана «Владыка» не встретит сопротивления. Мне ничего не грозит, Джелена. Тебе не нужно посылать со мной целый флот телохранителей.
Джелена отвела взгляд.
— Дело не только в этом, — тихо призналась она. — Я думаю не только о тебе. За Лиссом остался долг. И теперь у нас появилась возможность его уплатить.
— Какой долг?
— Я хочу, чтобы Лисс участвовал в спасении Арамура. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— А, теперь понимаю! — сказал Касрин. — Ты опять говоришь о Вэнтране.
— Пожалуйста, постарайся понять! — попросила Джелена. — Ричиус помог мне. Без него мы не смогли бы захватить Кроут. Мы — его должники.
— Об этом долге лучше всего забыть, Джелена. Я уверен, что Шакал не рассчитывает на плату.
— Тогда это будет для него сюрпризом. — Королева была тверда в своем решении. — Он дал нам Кроут и помог освободиться от империи. А теперь мы поможем ему освободить Арамур. Нравится тебе это или нет.
— Ну, так мне это не нравится. Мне не нужна помощь, и к тому же мне не нравится, что ты собралась плыть со мной.
— Ты ведешь себя заносчиво. Ты ведь не знаешь, что тебя ожидает. Неужели ты серьезно думаешь, что Черный флот о тебе забудет? Что другие капитаны простят тебе убийство Никабара?
— Им мои планы неизвестны, — возразил Касрин. — Но даже если бы они об этом знали, я бы с ними справился.
Джелена рассмеялась.
— Со всем Черным флотом? Ну, значит, ты — герой.
— Не язви.
— Я просто пытаюсь помочь тебе понять правду, вот и все. — Джелена придвинулась к нему. — Может быть, ты прав. Может, тебе не нужна наша помощь. Но мне было бы спокойнее, если бы с тобой плыли еще корабли. И потом — я должна сделать это для Шакала. Мне это нужно. Ты можешь это понять?
Касрин постарался не выказать обиды.
— Наверное, — мрачно признал он. — Но зачем плыть тебе самой?
— Затем, — ответила Джелена, беря его за руку, — что мне хочется быть с тобой.
— Это может оказаться опасно, — предостерег он ее. — Может быть, ты не ошиблась насчет флота. Мне не хотелось говорить тебе об этом — не хотелось, чтобы ты беспокоилась. Но ты права. Не исключено, что они меня поджидают.
— Вот почему тебе нужна защита. А мне не страшно. «Да, — подумал Касрин. — Ведь ты ничего не боишься?»
— Ну ладно, пусть будет по-твоему, — согласился он. — Но времени осталось мало. Нам надо отплыть послезавтра. Иначе нам не попасть в Талистан в первый день лета. Скажи своему капитану Варесу, чтобы он не медлил.
— Ты сам сможешь ему это сказать. — Джелена указала на одну из шхун в гавани, которая уже оказалась намного ближе и заметно увеличилась в размерах. — Вот и «Молот».
Касрин встал и скрестил руки на груди — он неоднократно подмечал этот жест у Никабара. Ему всегда казалось, что благодаря этому Никабар выглядит внушительнее. Даст Бог, Варес тоже поддастся впечатлению.
39
За десять дней до наступления лета Бьяджио окончательно упал духом.
Пребывание в Замке Сохатого было приятно и полезно в смысле расширения взгляда на мир, но назвать его успешным было бы нельзя.
Проводя много времени с Бриной, Бьяджио понял ценность простой жизни. Вопреки ожиданию, он не скучал по своей столице, находил замок весьма уютным, а легкие его очистились от специфических примесей Черного Города. И, что самое отрадное, его разум снова принадлежал ему одному. Хотя жажда снадобья не прошла, но приливы мучительной потребности случались реже, и руки у императора больше не дрожали. Теперь по ночам он видел не кошмары, а сны, просыпался под музыку детского смеха, который в первые дни так его раздражал.
Но в главном Бьяджио потерпел провал. Бесконечные дни и ночи в замке Редберна проходили в спорах и уговорах: он пытался убедить принца, что война с Талистаном неизбежна. Известие о флоте Тэссиса Гэйла страшно напугало Бьяджио, и он почти умолял Редберна о помощи, напоминая, что время заканчивается, и что Ричиус Вэнтран скоро приведет свою трийскую армию. Шакалу понадобится поддержка: ему нужны, будут люди Восточного Высокогорья.
Но Редберн по-прежнему отказывался слушать.
И Бьяджио не мог винить принца: он видел, насколько Редберн обременен тяготами правления. Талистан нависал над ним, подобно дракону, и требовалось огромное мужество, чтобы взглянуть в глаза этому чудовищу. Бьяджио знал, что Редберн не трус, но и достаточной решимости у молодого правителя не было. Бьяджио допустил просчет, о котором теперь мучительно сожалел. Войны на два фронта не будет; во время вторжения Вэнтрана в Арамур атака на Талистан не начнется. Возможно, Блэр Касрин со своим «Монархом» начнет обстрел в условленный день, но только половина армии будет готова ответить на его сигнал. Отчаявшийся Бьяджио смирился с неудачей. Он все равно найдет возможность сразиться с Талистаном. Если Вэнтран согласится его принять, он присоединится к трийской армии в Железных горах. Но он не поедет во главе армии Высокогорья, и у него не будет сил, необходимых для победы. Он будет сражаться бок о бок с Нарским Шакалом и отчаянным капитаном Касрином — и потерпит поражение.
В очередной погожий день, наполненный солнечным светом и лаем собак, император отправился на поиски Брины. У него были для нее новости, и он намеревался сообщить их ей лично. Он испытывал к ней влечение — и сознавал это. Такое томление раздражало, поскольку он привык получать все, чего желал, — за деньги или по приказу. Однако Брина была недоступна. Порой ночами Бьяджио было одиноко. Он часто думал о том, чтобы уложить Брину к себе в постель, как укладывал на Кроуте мужчин и женщин, которых желал. И в то же время ему не хотелось покупать ее чувство какими-то дарами. А поскольку она предлагала ему только дружбу, он не добивался большего. Он просто проводил с ней время и позволял обучать себя тем вещам, которые ему отчаянно необходимо было знать. В течение того недолгого времени, которое он провел на Высокогорье, Брина была его наставницей. Аркус научил его власти и славе, Брина научила его рассветам.
День выдался на удивление жаркий. Лето было уже совсем близко, а на Бьяджио по-прежнему была колкая горская одежда. Служанка, у которой он спросил, где Брина, направила его в розарий. Бьяджио видел розарий всего однажды, но запомнил, что там бы очень пригодились его кроутские садовники. Поблагодарив девушку, он прошел через двор замка, миновал полуразрушенную арку и вышел на южную сторону, где жаркое солнце нещадно палило слабые растения Брины. Тут царила тишина, и Бьяджио сразу услышал стук входящей в землю лопаты. Он пошел на звук и вскоре увидел принцессу: стоя на коленях, она энергично вскапывала землю. Вокруг беспорядочно росли полуживые розовые кусты, тянувшиеся к покосившимся опорам. Вид у Брины был разгоряченный и недовольный. Она не замечала Бьяджио, пока его тень не закрыла ей солнце.
— О! — удивленно воскликнула она, оборачиваясь и проводя по лбу грязной рукой. — Здравствуйте.
— Добрый день, — отозвался Бьяджио. — Я вам не помешал?
— Нет. Ну... вообще-то, да. Боюсь, что у меня дел по горло. Я пытаюсь подготовить розы к лету. Вы случайно не умеете обращаться с цветами?
— Не слишком, — признался Бьяджио. Он провел рукой по хилому растению, стараясь не уколоться о шипы. — Думаю, моей помощи вам в любом случае не хватило бы.
— Вы правы. Раньше за розами ухаживал мой отец. Они были его любимицами. Но работы они требуют много. И когда он умер, все как-то заглохло. Я с ними плохо справляюсь.
— Я уверен, что у вас и без них было много забот.
— Их и сейчас много. — Брина посмотрела на Бьяджио с подозрением. — У вас опять молчаливое настроение? Вы становитесь необычайно тихим, когда у вас что-то на уме.
— Правда?
— Перестаньте. Бьяджио тихо засмеялся.
— Вы правы. Я о многом думал. Вот почему мне необходимо с вами поговорить.
Брина положила лопату:
— Мне не нравится, как вы это сказали. Что-то случилось?
Внезапно Бьяджио растерялся, не зная, что ей ответить. Ее глаза были устремлены на него, и в них читалась тревога, которой он никак не ожидал увидеть.
— Я уезжаю, — прямо сказал он. — Завтра утром.
— Уезжаете? Куда?
— Мне пора, Брина. Я слишком надолго здесь задержался и боюсь, что отчасти зря. Но не совсем зря.
— Государь император, это неожиданно. — Брина встала и стряхнула грязь с коленей. — Мой брат знает, что вы уезжаете?
— Нет, но я намерен ему об этом сказать. Мне просто хотелось сначала сказать вам.
— Но почему? Вы же говорили, что останетесь — по крайней мере, до первого дня лета.
— Простите меня, леди Брина, но я ошибался. Я считал, что смогу убедить вашего брата помочь мне. К несчастью, я заблуждался, ваш брат — человек упрямый. Но я больше не намерен тратить на него время. Утром я отправляюсь в Железные горы.
— В Железные горы? О нет, милорд, это слишком опасно! Вам нельзя ехать туда одному!
— Я должен, — ответил Бьяджио. — Скоро там появится Ричиус Вэнтран со своей трийской армией. Я должен его там встретить. — В его голосе зазвучали гневные нотки. — Поскольку здесь мне все равно делать нечего, я отправляюсь в путь.
— Во-первых, — заявила Брина, — вы не можете точно знать, что Вэнтран придет в Арамур, и вам уж точно не известно, приведет ли он с собой трийцев. А во-вторых, если вы отправитесь в горы, то можете погибнуть. В Железных горах прячутся борцы за свободу Арамура. Если они вас поймают, то вырвут у вас сердце.
Бьяджио скрестил руки на груди.
— Я могу о себе позаботиться. Не забывайте: я Рошанн и не боюсь какого-то неумытого сброда.
— Да неужели? А надо бы бояться. И как вы попадете в горы? Если не садиться на корабль, то единственный путь в Железные горы лежит через Талистан.
— Мне это известно, — ответил Бьяджио. — Попасть гуда будет непросто, но я изворотлив. И в Высокогорье еще остались Рошанны. Возможно, кто-нибудь из них мне поможет. Как бы то ни было, я доберусь до гор и буду там, когда появится Вэнтран.
Брина бросила на него хмурый взгляд.
— Вы на меня сердитесь, — заключила она. — И не отрицайте, потому что я вижу, когда вы лжете. Но у вас нет оснований, на меня сердиться.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — солгал Бьяджио.
— Отлично понимаете! — возразила Брина. — Вы хотели, чтобы я убедила брата помочь вам, и теперь сердитесь из-за того, что я этого не сделала. Разве не так?
— Возможно.
— Это так! Но вы не умеете слушать других, милорд. Я уже десять раз вам все объясняла. Мой брат не присоединится к вашей войне, потому что он в нее не верит. И я тоже не верю.
— Да неужели? Ну, так быстро поверите, как только талистанские войска хлынут в Высокогорье. Я повторяю еще раз, леди Брина: ваш брат глупец, что не желает меня слушать.
— Он не глупец! — возразила Брина.
— Глупец. И вы не умнее его.
Он гневно повернулся, чтобы уйти. Брина пробормотала проклятие. Бьяджио ощутил резкую боль в спине.
— Черт возьми! — крикнул он и, стремительно обернувшись, пронзил ее взглядом. Брошенный ею камень лежал у его ног. — Как вы посмели ударить меня!
Лицо Брины было полно ярости.
— В следующий раз мне следует ударить вас по голове: может, получится вбить в вас хоть немного здравого смысла!
— Только посмейте поднять еще один камень — и я вас придушу!
— Давайте! — вызывающе бросила Брина. — Ведь вы именно так привыкли обращаться с людьми, Бьяджио? Убивать неугодных?
— Думайте, что говорите!
— Зачем вы сюда явились? — гневно вопросила Брина. — Хотели заставить меня почувствовать себя виноватой в том, что я вам не помогла? Или чтобы сказать, что вы уезжаете?
— Я действительно уезжаю, — ощетинился Бьяджио. — И пришел я только объявить это вам — из вежливости. Которой вы явно не заслуживаете.
— Ну и прекрасно! Уезжайте, — сказала Брина. — Отправляйтесь искать Вэнтрана и его трийцев. Отправляйтесь осуществлять свои больные фантазии.
— Это не фантазии. Трийцы...
— Неужели вы действительно думаете, будто Ричиус Вэнтран станет вам помогать? Неужели вы действительно рассчитываете на помощь трийцев? Боже небесный, если вы действительно так думаете, то вы и, правда, не в своем уме!
Это оскорбление заставило Бьяджио сжаться.
— Не смейте называть меня безумным! — приказал он. — Никогда, слышите?
— Но вы же безумец, неужели вы не понимаете? Как вы можете рассчитывать на успех подобного плана? Ричиус Вэнтран не станет вам помогать. Никаких трийцев не будет, милорд. Они с места не сдвинутся. — Брина посмотрела на него с жалостью. — Простите меня, государь император, но вы нездоровы. Таким фантазиям может предаваться только безумец.
— Вы действительно так думаете? Что я безумен? Молодая женщина решительно кивнула.
— Да.
Бьяджио это признание ранило в самое сердце. Он закрыл глаза, испытывая острую ненависть к себе. Внезапно он понял, что улыбки Брины были ложью. Она считала его безумцем — как и весь этот проклятый мир.
— Я глупец! — прошептал он. — Мне казалось, вы заметили во мне перемену. Я считал, что вы мне верите. Я не безумен, леди Брина. Я освободился от снадобья и всех результатов его воздействия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95